Силвиу Абреу - Крушение

Когда они очнулись на жесткой кровати в сарае, то Клементину грустно прошептал:

— Видишь, Клара? Это моя спальня. Мне кажется, ты достойна лучшей.

— Я не поменяю ее и на царскую, Клементину, потому что здесь мы вместе. Я хочу быть с тобой всегда, до самой смерти.

Что мог на это возразить Клементину? Он крепко-крепко обнял Клару, и с этих пор, хотя Клара и продолжала жить у Марты, но неизвестно, где она бывала чаще: дома или в сарае Клементину.

Все это или примерно это Сандра жарким шепотом сообщила Александру.

— А что касается Рафаэлы, то я не хотела тебе рассказывать, Александр, но она приглашала меня работать в свой магазин. Явилась как-то к нам в кафе и ждала меня черт знает сколько времени!

— Почему же ты молчала. Сандра? — возмущенно спросил Александр.

— Потому что я — человек мирный и терпеть не могу скандалов и ссор!

В это время раздался довольно грубый окрик управляющего, и Сандра заторопилась:

— Мне пора идти! Он вернулся из отпуска, и мне нагорит, если меня не будет на месте, только ты выходи не сразу, я не хочу, чтобы люди про меня болтали разное.

Александр посидел, обдумал услышанное и отправился в салон Рафаэлы Он чувствовал себя борцом за справедливость и защитником невинности одновременно. Рафаэла встретила его приветливой улыбкой, ей было приятно видеть, что очаровательный малыш, которого она когда-то держала на коленях, стал милым и приятным юношей.

Но Александр не ответил на ее улыбку.

— Мне бы хотелось, чтобы вы оставили в покое Сандру, — резко произнес он. — Она все мне рассказала, и если подобное повторится, то...

— Что? — холодно поинтересовалась Рафаэла, но тут же она переменила тон и заговорила горячо и страстно: — Александр! Ты сошел с ума! Если тебе нравится эта скандалистка, то это не значит, что она нравится всем. Я знаю тебя с детства, ты рос у меня на глазах, я близкая подруга твоих родителей, как же ты можешь такое говорить?

Александру нелегко было выдержать эту атаку, но он устоял.

— Не надо, Рафаэла, — сказал он и хотел еще что-то прибавить, но она его перебила:

— Нет, надо! Мы пытаемся открыть тебе глаза, чтобы ты увидел настоящую Сандру! А ты не хочешь нас слушать.

—  Вы ходили за ней, вы ее заманивали! — упрямо твердил юноша.

—  Куда? – спросила Рафаэла. Она говорила мягко, как говорят с маленьким ребенком, пытаясь втолковать ему то, что пока выше его разумения. – Куда заманить? Разве не ты просил для нее работу? Когда у меня появилось место, я пошла и пригласила ее, но она, слава Богу, отказалась.

—  И правильно сделала! Когда я просил, я ничего не понимал, а теперь я все понял!

 —  Тебе лучше уйти, Александр, —  произнесла Лейла, и произнесла таким тоном, какого слушается любой. —  Нам бы не хотелось, чтобы ты под горячую руку наговорил такого, о чем потом бы вспоминал с чувством стыда и неловкости.

Александр взглянул на обеих женщин — высокие, изящные, они стояли одна подле другой, спокойно глядя на него. На секунду ему стало неловко, но он тут же вспомнил отчаянные рыдания Сандры и повторил:

— Не трогайте Сандру.

— Мы к ней близко не подойдем, — пообещала Лейла. —  Но из нас троих в самом глупом положении ты, потому что согласился стать слепым орудием.

Александр вышел не прощаясь. Взглянув на часы, он сообразил, что времени до отлета Энрики осталось совсем мало, и заторопился, ему хотелось проститься и дать последние советы, как обращаться с Гильерми. Потом он заедет в клинику и договорится о месте... Какое было бы счастье, если бы Энрики привез Гильерми...

Энрики они проводили вместе с Сезаром и разъехались. Сезар отправился к себе в офис, и первой, кого он там увидел, была Анжела. Она сидела за компьютером бледная, со страдальческой складкой возле губ. В последнее время Сезар стал куда более чувствительным к чужому страданию, потому что страдал сам. И впервые он увидел в Анжеле красивую женщину, которая, вполне возможно, страдала, как и он, от сердечной раны. Ему захотелось ее утешить.

Он подошел, ласково коснулся ее плеча и сказал:

— Прости, если вмешиваюсь не в свое дело, но ты мне очень дорога... Ты бываешь у нас с юности, вы всегда были близки с Энрики, и мне вдруг показалось, что ты любишь его... Мне не хочется, чтобы ты страдала... Могу я тебе чем-то помочь?

— Вы ошиблись, Сезар, — Анжела повернула к нему голову и взглянула снизу вверх, — но мне приятно знать, что я вам дорога и что вы проявляете ко мне участие.

Анжела решилась. Она ввела в компьютер ложные сведения и чувствовала себя как человек, совершивший непоправимое, и поэтому нуждалась в жалости и участии. Сезар проявил их, и она была ему благодарна.

А Сезар все думал о Лусии. Он вспоминал каждую черточку ее лица, каждую складочку платья и понимал, что за один только ее взгляд отдаст всю свою бесцветную, безрадостную жизнь. Что-то в этом роде, хотя может быть, не так остро, чувствовала и Лусия.

— Я тебя обманула, — сказала она Эдмунду, который явился к ней в белоснежной рубашке, веселый и счастливый.

Трудно описать изумление, какое появилось у него на лице.

— И каким же образом? — поинтересовался он.

—  Я обещала тебе разлюбить Сезара Толедо, но у меня не получилось. Я люблю его по-прежнему, хотя мне очень хочется любить тебя, а не его. 

—  Спасибо за правду, Лусия. Именно за это я тебя и люблю. Я потерплю. Нам же некуда торопиться.

Лусия оценила благородство Эдмунду.

—  Ты будешь меня терпеть? – спросила она со слезами на глазах.

—  Я буду тебя любить, — проникновенно ответил он. — И помогу забыть его. Мой отец часто повторял один португальский стишок. Точно я его не помню, но звучал он примерно так: всему свое время, на все свое время, зимой нет листьев на деревьях, а снега на полях — весной. Так что пусть идет время и приносит нам свои плоды. Мы же не будем отменять с тобой свадьбу?

—  Нет, — твердо ответила Лусия.

— Ну, вот и прекрасно! Значит, маленький секрет, который ты мне доверила, мы надежно сохраним, и он будет достоянием только нас двоих.

Лусия вымученно улыбнулась. Ей и самой было несладко сознавать, что столько лет борьбы ни к чему не привели, и она готова идти за Сезаром на край света, если он ее позовет. Правда, он уже звал, а она не пошла, но силы ее иссякали, и вполне мог наступить день, когда она кинется в его объятия, если ему вздумается вновь ее позвать.

— Сколько сеньора Диолинда написала приглашений? — спросила Лусия шутливо, стараясь уйти подальше от пропасти, на краю которой она опять стояла.

— Сбился со счета, — трагическим шепотом сообщил Эдмунду. — Правда, не отправила пока ни одного, за это я ручаюсь.

Действительно, сеньора Диолинда на время отложила свадебные приглашения, поняв, что дети довольно долго еще будут морочить ей голову. Она отложила их в сторонку и позвала Клаудиу. Он должен был отчитаться, как у него идут дела с сеньорой Тейшейра.

—  Мы потихоньку сближаемся, —  сказал Клаудиу. – Вслух я беспрестанно восхищаюсь ее душевными качествами. Она перестала меня дичиться.

—  Куй железо, пока горячо, —  тут же вдохновилась сеньора Диолинда. – Ты назначил ей свидание?

— Назначил, — кивнул Клаудиу.

— Так постарайся выведать у сеньоры Тейшейра как можно больше. Мы должны разгадать тайну пропавшей наследницы, иначе нам несдобровать.

Клаудиу уже не спрашивал, какое они имеют отношение к этим тайнам и почему они так кровно их касаются. Ему было приятно выйти из дома, пройтись по городу, посидеть в кафе. Он уже перезнакомился со всеми девицами-хохотушками и мог немного отдохнуть в уголке, сидя за уютным столиком и дожидаясь сеньору Сариту.

Но на этот раз в кафе царило беспокойство. Пышечка, так он называл одну из официанток, которую на самом деле звали Бина, была вся в слезах. Оказалось, что она оставалась за старшую. Кафе прекрасно работало, и все деньги Бина аккуратно складывала в сейф. Управляющий, приехав, стал первым делом проверять выручку. Бина ждала, когда он ее похвалит за прекрасную работу, а он все молчал. Наконец он позвал ее.

— В кассе не хватает шестисот тридцати восьми реалов, — угрюмо сказал он. — Где они, Бина?

Бина в ужасе всплеснула руками — недостача? Откуда?

—  Такая огромная сумма? Вы с ума сошли! Этого не может быть, я все проверила!

—  Бина! Мне не до шуток! Где деньги? – повторил управляющий.

Бина опустилась на стул и залилась слезами. Она понятия не имела, кто мог украсть такую огромную сумму денег.

Клаудиу сочувственно гладил пышные волосы Бины, а она горько плакала.

Свет и тени... Свет и тени... Клара, открыв глаза, следила за их игрой на потолке и думала: вот и я раньше была в этом доме только тенью. Никто не принимал меня в расчет. Взгляды словно бы проникали сквозь меня. Меня никто не замечал. А теперь... Она потянулась, чувствуя, как волна счастья подхватывает ее.

— Как хорошо жить! — промурлыкала Клара, отправляясь в душ.

С тех пор как она почувствовала себя женщиной, и не просто женщиной, а счастливой и любимой женщиной, силы ее словно бы удвоились, а главное, она почувствовала вкус к жизни. И уже ни за что не согласилась бы на бесплотное и бесцветное существование, какое вела до сих пор.

— Я перееду к тебе, — заявила она Клементину. — Я хочу быть все время рядом с тобой, заботиться о тебе, смотреть на тебя. Я люблю тебя. Почему я должна с тобой разлучаться?

—  Ты не сможешь жить в этом сарае, — попытался отговорить ее Клементину.

—  Мы только немного поживем в сарае, а потом я тоже устроюсь на работу, и мы снимем с тобой квартиру, и…