Клементину все еще стоял у зеркала, пощипывая давно не бритую седую щетину.

— Шерли, мне ведь лучше будет без нее?

Шерли улыбнулась, показывая отцу белые ровные зубы:

— Еще как лучше, папа! Садись, я все сделаю.

Еще через полчаса Клементину не узнал себя: из пожилого человека он вдруг волшебным образом превратился в молодого сорокапятилетнего мужчину. Он повернулся к Шерли, ожидая слов одобрения. Но девушка неожиданно кинулась к шкафу, достала выходной костюм Аженора и протянула отцу:

—  Надевай! Деду он не нужен. Так и провисит в шкафу, пока моль не съест. А ты ищешь работу и должен производить хорошее впечатление.

Как ни сопротивлялся Клементину, упрямая Шерли настояла на своем и заставила его надеть костюм.

Ни Шерли, ни Клементину не заметили вошедшего Аженора. Несколько секунд он молча наблюдал, как сын крутится перед зеркалом в его костюме, но его терпения хватило ненадолго:

—  Снимай сейчас же, гад! – Аженор налетел на сына и вцепился в лацканы пиджака.

Клементину отпихнул отца и снял пиджак. Швырнул его Аженору и процедил сквозь зубы:

—  Подавись! Только скажи, за что ты ненавидишь меня?

—  Не намерен перед тобой отчитываться в собственном доме! Это мой дом, и я здесь живу, как хочу.

Клементину вдруг прорвало. Обида за свою неудавшуюся жизнь, за непутевую жену, за двадцать лет тюрьмы, за полное одиночество, за предательство Сандры вдруг прорвалась наружу, и Клементину закричал:

—  А я твой сын, я просидел двадцать лет, и ты даже ни разу ко мне не пришел. Я тебе ничего не сделал! Я ведь убил ее. Ее больше нет!

Аженор презрительно сплюнул.

—  Дурак! Двадцать лет тюрьмы из-за какой-то шалавы!

—  Но зато я отомстил!

—  А я говорил тебе, я все время говорил тебе: не женись на ней! Я предупреждал тебя, что любой может поиметь ее без всякой женитьбы.

Они совсем забыли про Шерли, которая стояла тут же и с ужасом слушала их. Но им было не до нее. Слишком много слов накопилось у них друг для друга за эти долгие двадцать лет. Сил сдерживать их больше не было, и они кричали, пытаясь докричаться друг до друга, словно два глухих человека.

— Ты стал посмешищем. Мой любимый сын, помощник, мастер на все руки! Мой друг! Послушал продажную бабу, пошел работать на чужих людей. А все ее советы. Вот и получил по заслугам.

— Она мне врала, все время врала. А я... Да я просто любил ее. — Клементину заплакал впервые за двадцать лет.

Шерли вытерла свои слезы, подошла к нему и, обняв, повела к себе.

Клементину сел за стол и долго смотрел в одну точку. Он сидел так час или два, пока его глаза не наткнулись на заметку в газете, что лежала на столе у Шерли. Клементину прочитал крупный заголовок: «Предполагаемый убийца помещен в клинику». Ом быстро прочитал всю заметку и узнал, что сын Сезара Толедо, Гильерми Толедо, подозреваемый в убийстве Гуго Гоувейа, помещен в специализированную клинику для наркоманов строгого режима.

«Что же, — решил Клементину, — сначала ты заплатишь мне сыном, Сезар».

Не прошло и нескольких дней, как в специальной клинике для наркоманов появился новый санитар.

Он вошел в палату, где на белой высокой кушетке с маской на лице лежал сын Сезара Толедо. Подошел поближе и наклонился к самому его лицу. Глаза парня были закрыты, он тяжело дышал. Санитар вспомнил слова доктора: сильная ломка... «Жалко, что ты не слышишь меня, но я все равно скажу тебе все. По вине твоего отца я потерял двадцать лет жизни, потерял семью, работу, совесть. Я заставлю пережить его то, что пережил я. Но для начала избавимся от мучений».

Он взял скальпель и потянулся к проводку, по которому кислород поступал в маску.

За его спиной послышались шаги, он отдернул руку и обернулся. Перед ним стояла женщина, с которой он давно мечтал познакомиться.

Клара поставила сумку на стол и вынула оттуда пакет:

—  Его мама передала вещи...

Лицо женщины было бледно, она расстегнула ворот синей кофты.

—  Можно мне воды?

Клементину поднес ей воды и пошел провожать до машины, не оглянувшись на спящего Гильерми.

— Это отличная клиника, наконец, Гильерми оказался там, куда ему давно следовало бы попасть. — Энрики удобно расположился за столом и бегло просматривал документы. — И все это устроил Александр. Мы все считали его маленьким мальчиком, студентом, а он незаметно превратился в настоящего адвоката. Представляешь, как он здорово все организовал, привез родителей из Зальцбурга, встретился с судьей, договорился перевести Гильерми из тюремной больницы в клинику, добился разрешения на посещения. Отец прав, на Александра получился настоящий адвокат.

Анжела видела, что у Энрики давно не было такого приподнятого настроения. Знала она и причину этого отличного настроения: Вилма и дети вернулись домой. Анжела приложила к возвращению Вилмы свою руку, вернее, ноги — взяла и слетала в Рио. встретилась с Вилмой и постаралась убедить ее вернуться в Сан-Паулу. До сих пор она не могла себе честно сказать, зачем она это сделала. Да, ей было жалко Энрики, жалко его родителей, безумно переживавших их разлад, отсутствие внуков. Им и без этого досталась масса хлопот с непутевым сыном. Анжеле захотелось помочь им, внести хоть какой то покой в растревоженные и больные души.

Клара напрочь отказывалась понимать ее благородство: «Ты же любишь Энрики и всеми силами возвращаешь ему Вилму». — «Но мне мешает не Вилма, а сам Энрики. Если суждено, то он когда-нибудь поймет, что я для него идеальный вариант, но он сам должен прийти к этому выводу...»

Энрики поймал рассеянный взгляд Анжелы, сидевшей за компьютером.

— У тебя что-то случилось?

— Не знаю, какая-то ошибка. Или мне ввели неправильные данные, или у нас крупная недостача.

Энрики встал за спиной Анжелы и внимательно посмотрел на цифры.

— Оставь, я потом сам все проверю.

— Что значит «оставь»? Говорю тебе, у нас крупная недостача.

— Ничего страшного, Анжела, я потом все проверю. Кстати, тебя Дейзи добивается уже целый час. У нее проблема. — Энрики отодвинул Анжелу от компьютера и протянул ей небольшую черную коробочку. Он сам раскрыл ее и достал тяжелое золотое колье.

— Что это, Энрики?

— Я ведь даже не поблагодарил тебя, не сказал спасибо. А ведь именно ты вернула мне семью. — Энрики надел на шею Анжелы и осторожно застегнул замок.

Анжела потрогала дорогое колье и растроганно посмотрела на Энрики.

—  Послушай, Энрики…

Вбежала Дейзи и с порога сообщила, что склады кафе «Фалкон» заливает вода.

—  Я их убью, этих слесарей. – Анжела метнулась к двери.

Энрики прикрыл дверь и сел за компьютер:

—  Попробуем провести маленькую финансовую операцию, пока сеньор Сезар не обнаружил, что денег не хватает.


Сезар давно не был в Башне. Его время распределилось между ^ кабинетом, клиникой, куда они ежедневно наведывались с Мартой, и полицейским участком.

Все это было для него испытанием. Он содрогался при виде сведенного судорогой тела сына, привязанного к кушетке ремнями. Его сердце разрывалось от вида рыдающей Марты. Слова комиссара полиции сводили его с ума, и Сезару не верилось, что все они относятся к его сыну. Если бы не присутствие Александра, Сезар посчитал бы себя сумасшедшим, но он сидел и слушал то, что говорил комиссар:

— Я сомневаюсь, что судья выпустит его под подписку. Улики против него очень весомы: отпечатки пальцев на пистолете. Мы провели расследование и выяснили, что ваш сын причастен к вооруженному нападению на квартиру Рафаэлы Катц. У нас есть показание консьержа, что именно Гильерми ранил компаньонку доны Рафаэлы — Лейлу Сампайу. Если выяснится, что все преступления совершены под действием наркотиков, то положение намного осложнится. Расследование, конечно, не закончено, но я должен вам заявить, что ваш сын — первый подозреваемый. Будь моя воля, я бы содержал его под стражей вплоть до самого суда. А еще мне бы очень хотелось, чтобы его приговорили к тюремному заключению. Вот такое мое мнение.

Сезар видел окаменевший профиль Марты, и ему безумно было жаль ее. Как ужасно сложилась жизнь, только беды их и объединяют. И чем дальше, тем беды становятся все страшнее.

Они вышли от комиссара и направились к машине. Марта попросила подвезти ее к дому Рафаэлы. Сезар прекрасно догадывался, зачем жене так спешно понадобилась Рафаэла, а скорее, даже Лейла. Но он не стал ее удерживать, ему хотелось очутиться дома, в своем кабинете, набрать заветный номер телефона и услышать нежный голос Лусии.

Не было такой минуты, чтобы он не вспоминал их встречу, прогулку по снежным склонам Альп, пикник на зеленом лужке, ночь, проведенную в маленькой деревенской гостинице, и ее, Лусию. Сезар чувствовал, что бессилен устоять перед соблазном разыскать ее. И он снова звонил и слышал автоответчик, говорящий знакомым нежным голосом, призывающим оставить сообщение.

Энрики вошел в кабинет и напомнил про завтрашнее совещание арендаторов.

—  Без меня нельзя? — устало спросил Сезар, откидываясь на спинку кресла.

— Много проблем, папа. Тебе лучше приехать.

В назначенное время Сезар вошел в зал заседаний. Он прошел к своему месту и сел.

—  Разрешите начать заседание, —  взял слово Энрики.

Но Сезар не слышал его, перед ним сидела Лусия. Он еле дождался перерыва и подошел к ней.

—  Боже, как я рад! Звоню в контору – говорят, еще не вернулась, домой – слышу автоответчик, —  Сезар говорил без умолку, не замечая холодного взгляда женщины. – Я понимаю, ты ждала меня на вокзале, но иногда обстоятельства бывают сильнее нас.

—  Я все прекрасно поняла. Ты в очередной раз обманул меня, Сезар. Ты трус и обманщик.

—  Постой, Лусия, —  Сезар попытался взять женщину за руку, но она отдернула ее. —  Произошла какая-то ужасная ошибка. Я все объяснил тебе в записке.