Платье шили по моим эскизам. Против декольте до пупа и купеческих кринолинов, буйства кружев и гипюра – аккуратный круглый вырез, длинные узкие рукава, текучая юбка из струящегося шелка. В салоне-парикмахерской по моей просьбе собрали волосы наверх, выпустив несколько длинных локонов. Когда приготовления завершились, я подошла к зеркалу и ахнула: из магического стекла на меня смотрела девушка со старой фотографии из альбома Марии Ивановны. У девушки было тонкое бледное личико с высоким лбом, пухлыми губками и огромными зелеными глазами, в которых застыло радостное волнение. Зачем-то я легонько постучала пальцами по стеклу, будто хотела пообщаться с зазеркальной барышней, и ее прохладная ладонь коснулась моей, словно стараясь передать сокровенное знание женщин старинного рода, гонимого, униженного, развеянного, но уцелевшего и несломленного…

После бала

Из Соколовой я стала Ковалевской.

Я догадывалась, что Георгий расстроился по этому поводу, хоть и не подавал виду. Но Сережка хотел, чтобы я взяла его фамилию: заведено испокон веков: мужчина – глава и продолжатель рода, и все такое… Мне не хотелось начинать семейную жизнь со споров из-за «фамильных» предрассудков. Тем более что Александра Ковалевская – звучало красиво. Вот если бы Сережка был Пердуновым или Мухосранцевым – тогда без вариантов. Но в глубине души я навсегда останусь Соколовой.

На работе Сережке сообщили, что начинается строительство нового дома, в котором ему должны дать квартиру. А Георгий напомнил, что положил в банк некоторую сумму, аккурат на кооперативную двушку, которую прочил мне в качестве подарка к свадьбе. До окончания срока действия вклада оставался год. Никто не ожидал, что я соберусь замуж так скоро. Если наш квартирный вопрос разрешится, он подарит нам эти деньги на покупку машины и мебели. Я расцеловала деда, живо представляя себя за баранкой новенького авто, мчащегося по извилистой заснеженной дороге, и чтобы солнце в стекло и колючий ветер в приоткрытое окно…

Мы были молоды и счастливы, смотрели в будущее с радостным оптимизмом, зная, что оно непременно будет светлым и прекрасным.


На дворе стоял январь девяносто первого года.