45

Элан приехал домой вечером, нужно было поговорить с женой об отъезде.

Отец уже перевел на международную карту нужную сумму и приказал вылететь за девочкой ближайшим же рейсом. В аэропорту Киева их должен был встретить адвокат. Необходимо было провернуть все очень быстро, чтобы кто-то из родственников Наташи не ляпнул лишнего. Неприятности с властями им были не нужны.

Лия нашлась на кухне, и уже она пила чай. Элан сам сказал, что останется у отца на ужин и просил ее не ждать.

— Что там было? Ты расскажешь, или мне не положено знать? — поинтересовалась она с иронией в голосе.

— Тебя это в первую очередь касается. Родня Наташи отдает нам ребенка. Они напишут нотариально заверенный документ на вывоз девочки за границу на год. Но ты же понимаешь, что она отсюда не уедет? — Лия осторожно кивнула. — Совет решил, что Наташу поедем забирать мы. Жить она будет также с нами. Ты обязана научить ее разговаривать на английском языке, а я буду потихоньку заниматься с ней айхо.

— Ты хочешь сказать, что мне поручили забрать ребенка?! — Элан молча смотрел на жену, на ее лице проступало осознание. — Я понимаю почему. Знание русского языка пригодилось. Вот только я не поеду. Не позволю, чтобы бедный ребенок попал в эту страну с тупыми законами и дискриминацией женщин. Можешь меня придушить, но я не буду в этом участвовать, — решительно сказала Лия, вставая со стула и отходя к окну.

— Ты не имеешь права не подчиниться совету рода, — скрипнул зубами Элан.

— Мне плевать на этот совет! Ты говорил, что все решается вместе с женщиной! Почему меня не позвали?! Почему не спросили, хочу ли я ее воспитывать?! Я не повезу ребенка, чтобы она стала несчастной жертвой обычаев, как я! — крикнула в гневе Лия.

— Думаешь, меня спросили, хочу я воспитывать Наташу или нет? Нам дали на это три года, потом ее заберут бабушка и дедушка. Но если девочка изъявит желание жить с нами, она останется тут. Совет проголосовал за нашу семью единогласно. И да, в основном, из-за того, что ты говоришь с девочкой на одном языке, — Элан изо всех сил старался не повышать голос.

— Хочешь — поезжай! Вперед! Но я с места не сдвинусь! Да, я люблю детей, и смогла бы даже чужого вырастить, но несчастного ребенка сюда не повезу! — рявкнула она.

У Элана потемнело в глазах. Еще недавно эта девчонка шарахалась от него, а теперь повышает голос, как будто главная в семье именно она. Он подошел к ней и, схватив за ворот платья, притянул к себе.

— Еще раз повысишь на меня голос — и я за себя не ручаюсь. Захотелось испытать на себе силу моего гнева? Такая смелая стала, забыла, кто я? Я глава семьи, я для тебя авторитет. Ты можешь спорить с моим решением, но не с советом. Да, женщина допускается на семейные суды и советы, но на совете рода глупым курицам делать нечего, — сквозь зубы процедил он.

Муж говорил тихо, но таким тоном, что Лие даже страшно стало. Тем не менее она гордо подняла голову и посмотрела в его глаза.

— Я не глупая курица! Это ваши зомбированные бабы такие, а сам ты — индюк надутый! — решительно припечатала она.

Элан отпустил ее платье и сжал руки в кулаки. От злости желваки заходили на скулах — так хотелось влепить ей затрещину. Вместо этого он схватил со стола кружку и запустил в стену.

— Я что, не по-английски говорю?! Может, я заикаюсь и меня не понять?! Я сказал, что мы не имеем права отказаться! Ты поедешь забирать Наташу и точка! — взревел он.

Лия даже подпрыгнула от звука бьющегося стекла и его крика, но упрямо скрестила руки на груди.

— Зачем ее сюда везти? Чтобы девочка лишилась будущего? Чтобы она была несчастна здесь, выходя замуж за чурбана, возомнившего о себе невесть что? Я мечтала учиться. Мечтала работать. Я хотела выйти замуж за любимого человека, сделать карьеру и родить не раньше тридцати пяти лет. Мой отец и брат перечеркнули все мои планы. Они похоронили мои мечты.

— Хочешь сказать, что ты со мной несчастна? Что отдала бы все, чтобы уехать от меня, воскресить и воплотить в жизнь свои мечты? — с болью в сердце спросил он.

— Да, именно так! — не подумав, выпалила Лия.

Сердце пропустило удар, и он, не в силах на нее смотреть, отвернулся. Вцепившись руками в столешницу, Элан тяжело дышал. Хотелось скулить как раненому зверю. Он думал, что она хоть немного полюбила его за это время, хоть капельку начала уважать. Но не случилось, и осознание этого вонзило острый кинжал в сердце.

— Хорошо, я тебя отпущу. Но прежде ты должна понять ситуацию. Совет рода — не пустой звук. На нем принимаются важные решения, в том числе о финансовой и прочей помощи родне. Сегодня помогли Наису, отцу Франка. Если я откажусь выполнять волю совета, от меня отвернется вся родня. Мне каждый из них плюнет в лицо, назвав недостойным человеком. Мое имя вычеркнут из семейного древа, потому что я стану изгоем. А если в мой дом придет беда, даже мой собственный отец не протянет мне руку помощи. Теперь что касается Наташи. За то, что ребенок уедет на остров, ее родная тетя затребовала миллион долларов. Причем ее предупредили, что ребенок уедет навсегда и она даже увидеться никогда с ней не сможет. У Наиса нет такой суммы. Вчера вся родня собрала для него эти деньги.

— По сути, тетка продает вам свою племянницу?! — потрясенно произнесла Лия.

— Да, это так. Если мы не приедем, кто даст гарантию, что она не сдаст ее в приют, или того хуже, продаст другим. Например, каким-то педофилам. Миллион долларов — достаточно большая сумма, чтобы не мучиться совестью и жить припеваючи, ведь эти деньги в гривнах равняются примерно двадцати восьми миллионам. Теперь о тебе. Тетка Наташи живет близ Киева. Ты говорила, у тебя там богатая подруга. Поможешь мне сесть с девочкой в самолет, а сама останешься. Подруга поможет тебе сделать поддельный паспорт, я уверен. Здесь я всем скажу, что ты сбежала.

— Но на тебя ляжет позор. Сможешь ли ты снова жениться?

— Не смогу, но я переживу. Самое главное, мы отделились и мой позор не коснется других членов рода. И потом ты должна знать, мне никто не нужен, кроме тебя, но я дам тебе свободу, как и обещал. Поможешь вывести ребенка, а сама останешься. Это все. Собери пару моих и своих вещей в чемодан. Завтра мы вылетаем. Сегодня я сплю в гостевой спальне. Не надо меня беспокоить.

Сердце сжималось от боли, когда Элан уходил. Он и сам не знал, зачем решил ее отпустить. Точно не ради этой маленькой девочки, которую должен был привезти сюда. Тем не менее он дал слово и намерен его сдержать. В Киеве он устроит ей встречу с подругой, и если та заверит его, что Лие сделают новый паспорт, пускай и незаконно, он даст на него денег. «Потом пусть живет как хочет, но без меня. Она разменяла мою любовь на свои мечты. Я сделал для нее все, даже согласился встречаться с Диланом и бить его плетьми и розгами, чтобы она не пострадала. Значит, не судьба мне стать счастливым. Всевышний, ты решил испытать меня или наказать? Дай мне знак. Пусть будет милость твоя над всеми нами», — думал он, ложась спать в другой комнате.

Лия укрылась одеялом, потом погладила подушку, на которой обычно спал супруг. Без него было пусто и холодно. Сердце зашлось от тоски, хотя он был близко, всего лишь в соседней комнате. Девушка была удивлена, что он решил ее отпустить, но также удивлялась себе. Она за такой короткий срок совместной жизни сумела настолько полюбить его, что было больно от собственных слов. «Как же хочется вырваться из этой клетки, вдохнуть воздух свободы. Но как покинуть человека, которого любишь? Как бросить того, кто тихой сапой открыл двери в сердце и поселился там? Что делать? Как быть? Всевышний, Бог или Аллах, кто бы ты ни был, если ты существуешь, помоги мне принять правильное решение», — взмолилась она, и слезы закапали на подушку.

46

Утром Элан поднялся рано и пошел умываться. Он плохо спал и успел пожалеть о том, что вчера решил отпустить Лию. Тем не менее, он должен был сдержать обещание, которое дал в запале, ведь видеть как любимый человек погибает рядом с тобой, словно сорванный цветок, оказалось невыносимо. Еще хуже проститься с ней. Элан знал, что если Лия примет окончательное решение не улетать назад на остров, он навсегда потеряет часть своей души и сердца. Сейчас он и сам не понимал, как сумел влюбиться так, что девчонка буквально въелась в него. Она проросла в нем прекрасным цветком и пустила корни в самом сердце. Вчера этот цветок почернел. Лия сказала, что отдала бы за воскрешение мечты все что угодно… Она отдала бы все, только бы не оставаться с ним. Он вышел на кухню. Лия молча поставила перед ним тарелку с кашей и кружку кофе. Потом села за стол сама.

— Что ты решила? — спросил он, пристально глядя на жену.

— Я поеду с тобой. Только не знаю, что брать в поездку, — тихо сказала она.

Лия почему-то не смогла поднять на него взгляд. Она боялась там увидеть отчуждение. Муж как будто отгородился от нее. Не было обычных утренних объятий, смеха и шуток. Между ними словно воздвиглась стена, и Лия не ведала, что делать: кинуться в его объятия и заверять в любви, или молча улететь, а потом обрести такую долгожданную свободу. Есть совершенно не хотелось. От нервного напряжения подташнивало. Лия списала все на симптомы перед месячными, которые наблюдались у нее всегда.

— Я помогу тебе. Выберу сам. Я не намерен оставаться там надолго. Ты купишь себе любимые джинсы и мини-юбку, или что ты там любила носить, но уже без меня. Я дам тебе денег, чтобы прожить самостоятельно ровно месяц. Ты будешь жить этот месяц под присмотром охранницы, которую я тебе найму. Дальше выкручивайся сама. Как бы я тебя ни любил, но спонсировать твою жизнь без меня не буду и не обязан, — холодно сказал он, вставая из-за стола.

— Почему я месяц должна жить под охраной? Что за странности, если ты меня отпускаешь? — дрожащими губами спросила она.