Но усилием воли Марисса подавила голос инстинкта, продолжая питать душу Брейса.

Да, она готова пожертвовать собою ради него!

Когда их души слились навеки воедино, она коснулась самого заветного в его душе и испытала странное ощущение. Марисса услышала голос, неземной и полный очарования, увидела лучи света, а за ними – сверкающий камень. В этот момент Брейс застонал и шевельнулся в ее объятиях.

Свет и голос исчезли.

– Марисса? – прошептал Брейс и удивленно огляделся. – Где я? Помню падение, сильный удар… потом страшную боль и темноту…

– Я постаралась помочь тебе, а потом Родак тащил тебя на себе.

– Ты спасла меня, Марисса, – пробормотал Брейс. – Теперь уже ты силами своей души и любви вернула меня к жизни.

Она отвернулась, не выдержав его взгляда.

– Марисса, милая моя госпожа, – прошептал Брейс. – Я сказал что-нибудь не то?

Она обратила к нему взор, затуманенный слезами:

– Я… я полюбила тебя всей душой слишком поздно. Только когда ты умирал в моих объятиях, я наконец поняла, как много ты для меня значишь. Ах, Брейс. Я… я никогда не была достойна тебя. Никогда!

Его прекрасное лицо озарилось нежностью.

– Ты единственная женщина, о которой я мечтал, госпожа. Никто не мог бы спасти меня. Никто, кроме тебя, Марисса.

Он взглянул на сидящего у костра Родака:

– Ну что, старина, ты еще не устал от наших дел?

«Разве мы уже разбогатели?»

Брейс невольно усмехнулся:

– Еще нет, но близки к этому, клянусь.

Он попытался приподняться, но сморщился от боли:

– О боги, по мне словно пробежало стадо кабанов!

Попробовав двинуть левой рукой, он обнаружил, что она прибинтована к туловищу.

– В чем дело? – спросил Брейс.

– Ты вывихнул руку, – объяснила ему Марисса, – и поранил себе лоб и спину. Не повреждено ли у тебя что-нибудь еще?

Брейс прислушался к своим ощущениям:

– Я не слишком хорошо вижу правым глазом, но, кроме этого, все в порядке. Надеюсь, что буду жить.

– Но что произошло во время подъема? – спросила Марисса.

Брейс покачал головой:

– Скорее всего кристалл счел момент подходящим, чтобы уничтожить меня. Теперь мы почти рядом с ним. Благодаря твоим усилиям завтра я смогу двинуться в путь.

– Ты спятил! – воскликнула Марисса. Брейс улыбнулся:

– Раны не сделали меня инвалидом. Один глаз в порядке, рукой я тоже могу владеть, если придется. И еще, как я понимаю… – Он помолчал и прислушался к себе, – подпитывая меня энергией, ты наделила меня чем-то, чего у меня никогда не было. Силами… и уверенностью. – Лицо его выразило решимость. – Завтра нам надо выступать.

– Ты самый упрямый болван… – Марисса вздохнула и покачала головой. – Впрочем, почему это удивляет меня?

Она застегнула куртку.

– Куда ты собралась?

Марисса поплотнее укутала его одеялами.

– Никуда. Просто пора заняться ужином. А ты пока отдохни.

Он оживился:

– Тушенка? Да еще мясная?

– Мясная? – с гримасой отвращения переспросила Марисса. – Ну что ж, поскольку ты так слаб, я, так и быть, брошу туда несколько кусочков мяса. Но только для того, чтобы ускорить твое выздоровление.

Слабая улыбка тронула губы Брейса.

– Спасибо тебе, Марисса.

Брейс снова улыбнулся и лег на спину, глядя, как Марисса готовит еду. Мало-помалу его глаза смежил сон.

Вскоре Брейса разбудил Родак. Съев целый котелок похлебки, Брейс в изнеможении откинулся на одеяло. Спустя полчаса, он уже похрапывал, несмотря на все усилия не засыпать.

Теперь он проспит несколько часов, думала Марисса, глядя на него сквозь дым костра. Действие легкого снотворного, которое она подмешала ему в похлебку, закончится к полудню. Девушка надеялась, что снотворное и усталость дадут такой глубокий сон, что даже кристалл не пробьется в его сознание.

И все же она приглядывала за ним и после полуночи. Брейс должен отдохнуть хотя бы сутки, прежде чем снова тронуться в путь. Фирокс и кристалл подождут. Убедившись, что кошмары не преследуют Брейса, Марисса наконец задремала.

Но оказалось, что у Брейса иные намерения. Когда Марисса и Родак проснулись, его уже не было.

К тому времени, когда солнце поднялось над горизонтом, Брейс уже несколько часов был в пути. Он направлялся на север, в глубь горной страны. Брейс шел с трудом, и боль от ран мешала ему думать о сложности предстоящей задачи. Одна рука бессильно висела, глаз заплыл. Брейс напряг все свои силы, чтобы пересечь заснеженное пространство.

По мере того как он шел, руки и ноги наливались усталостью и теряли чувствительность, а боль в мышцах и суставах нарастала. Брейс внезапно вспомнил о кошмаре прошлой ночи.

Почему-то этот кошмар был не таким мучительным, как предыдущие, словно энергии кристалла приходилось преодолевать теперь какую-то дополнительную преграду. А может, Фирокс на время поместил его в шкатулку? Только этим можно объяснить те передышки, которые время от времени получал Брейс. Шкатулка, похоже, препятствовала излучению отрицательной энергии кристалла.

Хотя кошмар этой ночи был таким же, как и предыдущий – убийство Мариссы, – Брейсу удалось устоять и проснуться самому. Тогда, тяжело дыша и обливаясь потом, он увидел, что Марисса и Родак крепко спят.

Лежа у костра, он смотрел на Мариссу, чувствуя, как в нем нарастает непреодолимое желание убить ее. Брейсу все же удалось преодолеть его, хотя он дрожал всем телом, ибо приложил слишком много усилий, чтобы противостоять этому желанию. К тому же его безумно испугало, что кристалл снова пытается воздействовать на его подсознание.

Не вынеся напряжения, Брейс тихо встал, надел свой рюкзак и взял бластер. Бросив прощальный взгляд на Мариссу, уютно свернувшуюся у костра, он вышел из-за скалы и направился на север.

Они обнаружат его уход только утром. Даже опередив их на несколько часов, Брейс понимал, что Марисса и Родак немедленно пустятся за ним. Ничего удивительного, ибо они столь же вовлечены в это предприятие, как и он сам. А ему, слабому и истощенному, скоро понадобится их помощь.

Между тем Брейс решил вступить в единоборство с кристаллом в одиночку. Марисса передала ему все, что могла. Он не считал возможным рисковать ее жизнью – тем более что именно этого добивался кристалл.

Камень побуждал его убить Мариссу, преследуя двоякую цель. Брейс теперь понял это. Смерть Мариссы устранила бы исходящую от нее угрозу для камня, а Брейс уже никогда не смог бы стать Владыкой кристалла.

Он вспомнил вдруг слова Тирена: «С того момента, как твои силы окончательно укрепятся, ты никогда не сможешь никого убить, ибо это уничтожит навсегда твою способность общаться с кристаллом».

Страх охватил Брейса. Кристалл – хитрый противник, всегда опережавший их хотя бы на шаг. Так было с тех пор, как он и Тирен вместе попытались установить связь с камнем. Им показалось тогда странным, что кристалл отказался общаться с Тиреном. Теперь его дурные намерения были очевидны.

Два Владыки кристалла легко справились бы с ним. Поэтому камень принялся манипулировать ими, стремясь разлучить их. Видение Элайи монастыря в Эксуле не что иное, как часть коварного плана. Камень обдуманно послал Элайе это видение, чтобы заманить Брейса в Эксуль – туда, где его отец умирал от безумия. Камень знал, что именно безумия отчаянно страшился Брейс.

Разделяй и властвуй. Подрывай во враге уверенность в себе. Два элементарных правила военной тактики. Кристалл достиг своей цели, и вот теперь Брейсу – одному – предстояло сразиться с ним.

Его отчаяние нарастало. Разве можно надеяться победить врага, обладающего компьютерным мышлением, способного сделать самый сложный анализ и выбрать оптимальный вариант, а значит, предвидеть каждое действие, задуманное Брейсом? Переиграть камень, видимо, невозможно!

Но он должен сделать это! Ради этого Брейс и ушел один. Бросить друзей в преддверии грядущих событий – совершенно нелогично. Кристалл знает, что он ранен и нуждается в помощи. Понимает, что Брейс осознал значение Мариссы для успеха всего предприятия. Поэтому его план, с точки зрения кристалла, напрочь лишенный логики, вероятно, станет совершенной неожиданностью.

Какое-то время Брейсу казалось, что так оно и есть. Но он все сильнее ощущал воздействие кристалла на свой мозг. Колокольный звон в голове возобновился и усилился. Брейс пытался бороться с болью, но израненное тело вскоре перестанет подчиняться ему.

Солнце поднималось, заливая горы золотистым светом. Пронзительно холодный ветер сменился теплым. Снег сверкал под лучами солнца. Красота и тишина окружали Брейса, дразня его покоем, которого он так отчаянно жаждал.

Но гул колокола стал таким громким, что Брейсу казалось, будто голова его вот-вот взорвется. Не в силах сделать ни шагу вперед, Брейс упал на колени, схватившись за голову здоровой рукой, и застонал от боли.

Время словно замедлило свой бег, пока он пытался бороться с болью и страхом смерти и безумия. Сквозь шум в голове пробивались какие-то голоса, свист и вой в мозгу доводили его до исступления. Брейс ничком упал на снег. Боги, он больше не может этого вынести!

Но внезапно голоса и изматывающая боль исчезли. Брейс замер, не веря в избавление от страданий. И тут он услышал звук приближающихся шагов. Кто-то остановился рядом с ним.

Собрав остатки сил, он приподнялся и увидел ликующего Фирокса. Позади преступника маячили фигуры бандитов.

Фирокс держал в руке металлический футляр.

– Теперь он больше тебе не нравится? – с издевкой спросил он. – Если не подчинишься мне, я снова обрушу на тебя всю мощь кристалла. Ведь ты этого не хочешь, Ардейн?

Брейс подавил отчаяние. Он не имеет права на слабость и нерешительность. Пришло время действовать.