Сьюзен Льюис

Крик души

ПРЕДИСЛОВИЕ

Живет в современной Англии храбрая, удивительно добрая девушка по имени Николь Грант, для близких — просто Никки. А близких у нее достаточно! Помимо горячо любимого и любящего Спенса, подающего надежды молодого режиссера, кров с ней делят друзья: журналист Дэнни, талантливый оператор Дэвид и актриса Кристин. И конечно, у Никки есть родители, но они почему-то все больше отдаляются от нее. Их категорически не устраивают выбранный девушкой путь — она грезит созданием киносценариев, — и люди, с которыми умудрилось связаться любимое дитя. Как это ни банально, успешный финансист Джереми Грант мечтает, чтобы дочь сделала блистательную карьеру на том же поприще, что и он. Кроме того, не многим представителям британского высшего общества понравится, что лучшие друзья их единственной дочери — гей, индус и неуравновешенная вертихвостка.

Внезапно Никки сообщает родителям о своей беременности. Ей всего двадцать один год, и ее парень — почти нищий с весьма сомнительным прошлым. Никто из родителей не был бы в восторге от такой новости, но любовь и забота все равно взяли бы верх. В этой же семье происходит раскол. Пропасть непримиримости растет, и даже тяжелый удар — неизлечимое генетическое заболевание новорожденного — не возвращает былую близость. Уж не скрывают ли что-то Гранты от своей дочери, не хранят ли в роскошных антикварных комодах леденящие душу тайны? Жизнь Никки превращается в настоящий кошмар. Чем же девушка заслужила этот ужас и придет ли ему конец?

Роман, начинающийся как наполненная сложными взаимоотношениями сага, постепенно превращается в триллер, причем за жуткими событиями прячется подлинная драма человеческой жизни. Вот таким смелым смешением жанров угостила читателя Сьюзен Льюис, автор двадцати с лишним успешно продаваемых книг. Она родилась в счастливой семье в городе Бристоле, и, несмотря на то что часть ее жизни прошла в Голливуде, привязанность к родным местам осталась с ней навсегда. Дочь убежденного коммуниста и поэта, в детстве Сьюзен страстно увлекалась балетом, ораторским искусством и игрой на пианино. Когда девочке было всего девять лет, ее мама умерла от рака, и отец никогда больше не женился. Годы отрочества мисс Льюис вспоминать не любит, отмечая лишь, что они были слишком болезненными. А вот когда девушке исполнилось восемнадцать, ей улыбнулась удача: предложили работу на бристольском телевидении. В двадцать два, подталкиваемая жаждой успеха, она переехала в Лондон. Работа ассистентки в программе новостей и учеба на помощника продюсера всерьез ее увлекли. Растущие амбиции заставили девушку постучать в двери руководства, где на вопрос: «Что делать, чтобы стать классным продюсером?» — она получила лаконичный ответ: «Иди и попробуй написать что-нибудь». Она попробовала. И у нее получилось.

Единственное, о чем сожалеет сейчас популярный автор, так это о том, что ни одна из ее книг до сих пор не экранизирована. Сьюзен обожает мир кино, герои ее романа принадлежат этому миру. Нас восхищают не только они сами, страстные, открытые и смелые, но и отдельные моменты их невероятных историй. Чего стоит один только дневник, который молодая мама пишет для своего еще не родившегося малыша! Теплота Никки по отношению к людям, редкий дар сострадать и чувствовать чужую боль, несмотря на собственную, — вот что по-настоящему завораживает и заставляет читателя на время выйти из узкого круга своих забот.

От чистого сердца пожелаем Сьюзен Льюис, чтобы ее замечательные романы «ожили» на экранах, а пока… готовьтесь услышать «Крик души». Как все-таки прав был мудрый грек Эпикур, заметив однажды, что счастлив тот, кто имеет в доме своем свежий цветок, непочатую бутыль вина и… новую книгу.

Посвящается Джону и Сэнди Голтон — друзьям минувших лет и, надеюсь, будущих

БЛАГОДАРНОСТИ

Прежде всего, я хотела бы выразить сердечную благодарность доктору медицины Лорейн Стерн за поистине неоценимую поддержку, наставление и возможность заглянуть в такой сложный мир детской медицины. Доктора Анирбан Маджумдар и Эндрю Л. Люкс также чрезвычайно щедро поделились своими знаниями в этой области. Огромное спасибо Карлу Гэдду, который совершает чудеса на грани возможного; Шону Гудриджу из отдела по расследованию насилия над детьми в графствах Эйвон и Сомерсет; Бобу Сомерсету из санитарной службы в графствах Эйвон и Сомерсет за помощь в написании сцен с парамедиками, а также Энди Гамильтону из Бристольской коронерной службы.

Отдельное огромное спасибо Сьюзи Малкок за внимание к деталям и кропотливый труд, вложенный в создание образа миссис Адани; и Джейн Пископо за то, что просветила меня во всем, чего я раньше не знала о деторождении.

Также хочу поблагодарить Саймона Пирса и Адель Ловетт за то, что напомнили мне, каково это — быть молодым и работать на телевидении и в киноиндустрии.

И снова я оказалась в неоплатном долгу перед Яном Келси за его неоценимую юридическую помощь и за то, что он познакомил меня с двумя бывшими обитателями тюрьмы Иствуд-парк, которые предпочли сохранить инкогнито. Они смогут узнать себя в этой книге, и я горячо благодарю их за готовность поделиться со мной историями о жизни по ту сторону решетки.

И конечно, я хочу искренне поблагодарить моего любимого агента Тоби Иди и моего замечательного редактора Сьюзен Сендон. Моя благодарность также распространяется на фантастическую команду в «Корнерстоун», и особенно — на Джорджину Хотри-Вур, Роба Вэддингтона, Кейт Элтон, Луизу Гиббз и Луизу Кэмпбелл.

ГЛАВА 1

— Ну, так с чего начать: с хорошей новости или плохой?

Синие глаза Никки Грант искрились лукавством, когда она смотрела на родителей. За ее улыбкой скрывалось беспокойство, которое свойственно актерам, ожидающим за кулисами и готовым эффектно выйти на сцену, как только прозвучит нужная реплика. В гостиной воцарилась тишина, что не могло не нервировать; однако Никки изо всех сил поддерживала в себе огонек веселья, пытаясь придать ситуации сходство с ожиданием большого сюрприза.

Ни отец, ни мать по-прежнему не отвечали.

В солидном георгианском доме в Бате они жили последние пять лет. До этого, все годы учебы Никки, семья Грант проживала в Лондоне: сначала — в красивом особняке фешенебельного района Бельгравия; затем, когда Никки исполнилось восемь, — в роскошной итальянской вилле на правой стороне Холланд-парка. Насколько Никки знала, причин их переезда в Бат было две: во-первых, ее мать обожала этот город, а во-вторых — он находился недалеко от Лондона, и отец мог несколько раз в неделю ездить в столицу — этого было достаточно, поскольку его компания, а значит, и его доход находились на должном уровне. И вот в шестнадцать лет Никки попрощалась с друзьями в Лондоне и, преисполненная энтузиазма по поводу новых впечатлений, с головой окунулась в жизнь подготовительного колледжа в Бате. Примерно в это время и возникли проблемы в ее отношениях с родителями.

Сейчас родители, представляя собой величественный дуэт, сидели рядом на одном из изящных кремовых диванов, которые так отлично сочетались с тщательно подобранной старинной мебелью и портьерами в комнате. Никки примостилась на краешке твердого кресла с подголовником в стиле королевы Анны, с тщательно вышитым гербом и восхитительными витыми ножками. Странно, но в последнее время, когда она приезжала навестить родителей, они приглашали ее к чаю, словно она была викарием или стареющей тетушкой.

Вообще-то, в данный момент она бы с радостью поменялась местами с упомянутыми особами. Еще лучше, если бы рядом была ее бабушка, она непременно поддержала бы ее морально; но бабушка Мэй умерла в прошлом году, и Никки все еще сердилась и грустила оттого, что родители не позволяли ей проводить много времени с бабулей. Конечно, до Шотландии далековато, но даже во время редких визитов туда Никки почти никогда не оставляли наедине с бабушкой, которая, несмотря на свой почтенный возраст и прикованность к инвалидному креслу, всегда была веселой, беззаботной и ни в коей мере не запуганной своим деспотичным сыном.

«Вот почему тебе нельзя доверять», — сообщал Джереми Грант своей матери всякий раз, когда она поощряла внучку на поступки, которых он не одобрял: например, Никки перемигивалась с мальчиками, красила ногти, делала стойку на руках в саду, так что каждый прохожий мог полюбоваться предметом ее стирки на следующей неделе. Вряд ли подобные проделки можно считать смертными грехами; а если учесть, что на пальчиках Никки красовался бледно-розовый лак, которым пользовалась ее собственная мать, да и отец пару раз хвалил ее за то, что ей так долго удавалось стоять на руках (на заднем дворе), — то его постоянные попреки в адрес бабули Мэй она восприняла как ужасную несправедливость.

«Ох, да ты не волнуйся обо мне, девочка, — говаривала бабуля Мэй. — Я его не боюсь, и ты тоже не должна его бояться». — «Я и не боюсь, — горячо уверяла ее Никки. — Хотя иногда он бывает очень властным». — «Точно так же, как его отец; но главное, не забывай: ты для него дороже всего на свете, и он готов сделать все ради твоего счастья».

Хотя Никки никогда не сомневалась в любви отца, за последние несколько лет она осознала, каким решительным и упрямым он может быть. Стоило ему вбить себе что-то в голову, и он не желал даже слышать о том, чего хочется ей, особенно в отношении выбора профессии. Впрочем, она ничем от него не отличалась. Несмотря на жизнерадостный и миролюбивый характер, она могла ничуть не менее бурно выражать протест и оказывалась даже еще более упрямой, когда решался вопрос, как ей жить дальше.

Теперь, пытаясь скрыть волнение, Никки натянуто улыбалась. Она пыталась подобрать слова, хотя, по справедливости, сейчас была очередь ее родителей, ведь это она задала им вопрос. Они же, судя по всему, отвечать не собирались, а ее отец, похоже, вообще проверял электронную почту на своем айфоне. Очевидно, какие бы новости там ни содержались, это было куда важнее того, что собиралась сказать его дочь. Никки понимала — он ведет себя так, чтобы выбить ее из колеи. Это была одна из уловок, которые он использовал в бизнесе, и наверняка с большим успехом.