Как же мне ненавистны все эти секреты и ложь. Я думала, что уже прошла через всё, но до этого ещё тысячи миль. Я была неправа, думая, что Кэл открылся мне. Я была неправа, думая, что Крис лучше поймет ситуацию с Кэлом, и я ошибалась, думая, что смогу справиться с этим сама, что у меня всё получится. Сейчас нет абсолютно никакого порядка.

Всё находится на грани хаоса. В голове не перестаёт стучать, тревога поселилась в моей груди, и такое чувство, что меня заставляют пробегать марафон за марафоном, но я не могу показывать и сотой доли своей усталости. Я должна казаться сильной, проявлять надежду, что я не сдалась, что всё налаживается, но на самом деле я на волоске от провала. Сквозь меня проносится уйма противоречивых эмоций, которые сражаются друг с другом и будут продолжать это делать, пока я не истощусь, не устану и не начну чувствовать оцепенение.

Я пытаюсь собраться пока сижу снаружи особняка Крестфилд. Это поместье очень большое, на его территории можно спокойно разместить около восьми обычных домов. Хелен уже ждёт меня там. Я была взволнована, увидев её, ведь она может помочь мне осознать реальность происходящего, но теперь у меня отчётливое чувство, что мне предстоит встреча с врачом, держащим в руках мою жизнь. У двери меня приветствует одна из домработниц, которая затем проводит меня на второй этаж. Сквозь окна в дом просачивается солнце, на стенах висят экстравагантные картины. Декор, кажется, совсем не подходит Хелен или даже Декстеру. Такое чувство, что мы идём уже целую вечность по этому дому. То есть, особняку, это же особняк.

Когда мы добираемся до места назначения, горничная стучит в дверь и представляет меня. Всё так официально, что немного пугает. Хелен зовёт нас войти. Комната, конечно же, соответствует особняку по размерам, конечно же, отделка и помещение в общем выполнены в белых и нейтральных тонах. Хелен сидит за белым столом, занимающим один из углов комнаты. Перед камином у стены стоит два больших бежевых кресла, между которыми расположился стол. Другая сторона комнаты, кажется, предназначена больше для развлечения, судя по большому телевизору, установленному на стене, и белому дивану перед ним. Ковёр такой же белый, на нём нет ни единого пятна. Комната современная и совершенно отличается от остальной части дома.

— Лорен, — Хелен приветствует меня.

Её голос тёплый и гостеприимный. Она выглядит по-другому, одна половина её волос поднята вверх, а вторая оставлена внизу. Одета Хелен в широкую рубашку на пуговицах, которая ниспадает на её статную фигуру, открывая ноги в чёрных колготках.

— Не могла бы ты принести нам кувшин воды с лимоном, Грейс? — спрашивает она, выходя из-за стола.

— Конечно, миссис Крестфилд, — говорит экономка, прежде чем покинуть комнату.

— Ничего, если я тебя обниму? — спрашивает она осторожно, и из-за смущения мои щёки краснеют, ведь в нашу прошлую встречу всё было немного по-другому.

Я киваю, встречая Хелен на полпути. В её объятиях нет неловкости или жёсткости, коих я ожидала, на их месте поселилось лишь тепло и утешение. Интересно, Хелен, которую я знала, была искренней? Цельная, спокойная, собранная и резкая. Эту роль она должна была играть, чтобы понаблюдать за мной и убедиться, что я ему подхожу? Или сейчас она играет роль милого доброго уха, готового слушать, наполненного мудростью и знаниями. Эта мысль заставляет меня напрячься. Хелен отстраняется от меня, её лицо полно грусти и искренности.

— Я просто хочу сказать, что мне жаль, Лорен, — говорит она, взяв мои руки, — и если бы кто-то проделал надо мной то, что я сделала с тобой, то отреагировала бы так же.

— Я знаю, почему ты так поступила. И не считаю это правильным, мне бы очень хотелось, чтобы ты этого не делала, но всё уже в прошлом. Мне нужна твоя помощь в понимании того, каким будет наше будущее, — говорю я ей.

— Верно, — она понимающе кивает и жестами указывает на один из больших белых стульев перед своим столом. Я сажусь буквально на кусочек рая и надеюсь, что не усну прямо в нём.

Грейс снова появляется, держа в руках поднос, на котором стоит кувшин воды с лимоном и льдом и два стакана, которые она тут же наполняет.

— Спасибо, Грейс, это всё. И не могла бы ты убедиться, что меня не прервут? — Грейс в ответ кивает и закрывает за собой дверь.

— Как поживаешь? — спрашивает Хелен. Сначала мне хочется сказать ей, что всё в порядке, и я просто готова работать над тем, чтобы всё исправить, но стоит только мне открыть рот, как губа начинает дрожать, и я выпускаю всё, что так долго сдерживала. Я плачу о том, что было у нас с Кэлом, плачу, что так долго не знала правды. Я плачу из-за того, что наши с ним мечты никогда не сбудутся, из-за того, что мы с Крисом так отдалились, из-за всего, что я не могу контролировать и никогда не смогу исправить, потому что я даже не представляю, что исправлять. Не знаю, как долго я плачу в её объятиях, но в какой-то момент слёзы останавливаются. Когда я заканчиваю, она протягивает мне стакан воды, после того, как я вытираю лицо салфеткой с её стола.

— Как ты себя чувствуешь сейчас? — спрашивает Хелен, возвращаясь за стол. Я подавляю ухмылку.

— Как будто всё тело деревенеет, да и разум тоже, но лучше уж это, чем то, что было раньше, — признаюсь.

— Как дела со Скоттами? — интересуется она, её тон вызывает симпатию.

— Мистер Скотт ненавидит меня, — усмехаюсь я.

— Ненавидит?

— Да. Так и есть. Он ненавидит Кэла и думает, что я его провоцирую, что, в свою очередь, проецирует ненависть и на меня.

— Он никогда не любил Кэла, но чтобы перенаправлять эти чувства на тебя...

— Он прав? Я провоцирую появление Кэла? — допытываюсь.

— Это не так уж плохо, Лорен, — я смотрю на неё с недоверием. — Ты затаила обиду на него, Лорен? — спрашивает Хелен, на что мой рот открывается.

— Конечно, нет, — говорю я, чувствуя возрастающую потребность защититься.

— Я не хочу оскорблять тебя, но это совершенно нормальная реакция в твоей ситуации.

— Кэл меня не обижает. Просто иногда меня расстраивают некоторые его поступки и то, кем он становится, но я никогда не смогла бы обижаться на него. Я люблю его.

— Хорошо, — говорит Хелен с тёплой улыбкой.

— Кажется, ты единственный человек, который, так думает, — говорю я, положив голову на руки.

— Может, ты чувствуешь вину за любовь к Кэлу, познакомившись с Крисом?

Я внимательно изучаю Хелен взглядом, после чего скольжу глазами к стене, полной сертификатов и степеней. Внезапный вывод поражает меня: эта Хелен настоящая. Ещё никогда она не представала передо мной в таком свете. Да, я знала, что она умная женщина, к тому же врач, хотя мне никогда не приходило в голову расспрашивать о её специализации. Я просто навесила на неё ярлык обычной трофейной красавицы-жены.

— Да, — признаю я. Боги, как же приятно иметь возможность произнести это вслух. — С тех пор как я встретилась с ним и его родителями и узнала обо всём, через что они прошли, во мне поселилось чувство вины за своё желание вернуть Кэла. Особенно потому, что его возвращение отнимет у них сына.

Хелен понимающе кивает и наклоняется к столу.

— Самое сложное в лечении пациентов с ДРЛ, диссоциативным расстройством личности, заставить их понять, что каждый альтер является частью целого. Они не должны считать друг друга каким-то придатком, который нужно отсечь.

— Я всё еще чувствую себя новичком в этом, — я глубоко вздыхаю. — Мне удалось нарыть в Гугле, что конечной целью является интеграция. Это правда?

— Да. Но это должно быть их целью. Пока они сражаются друг с другом, не в состоянии прийти к общему знаменателю, интеграция невозможна, — угрюмо объясняет Хелен. Я провожу руками по лицу.

— Заставить этих двоих согласиться на интеграцию, — сухо усмехаюсь. — Определённо не выйдет, — говорю я, глубоко вздыхая.

— Лорен, мне кажется, что твоё присутствие в их жизни здорово увеличивает вероятность, — я в отрицании качаю головой.

— На данный момент ни один из них от меня не в восторге, — вздыхаю я. В её взгляде читается немой вопрос. — Это действительно сложно, — бормочу в ответ, чувствуя, как щёки нагреваются.

— Разрешать сложности – моя специальность, — говорит она с обнадёживающей улыбкой.

Я рассказываю ей всё, что произошло между мной и Крисом, о появлении разъярённого Кэла, и то, что Крис не помнит, как мы переспали. Так хорошо снять, наконец, эту тяжесть с груди. В конечном итоге я рассказываю ей о своём разговоре с Лизой и о том, что понятия не имею, как исправить ситуацию, потому что даже не уверена, что именно нужно исправлять.

— Ну, это не так уж легко, на самом деле, — вздыхает она. — Для начала, тебе не за что чувствовать себя виноватой. Ты его жена. И мы должны помнить, что Кэл и Крис – один и тот же человек. Тем не менее, ты должна понимать, что каждый из них считает о себе как об отдельной сущности, поэтому они не собираются принимать этот факт. Для них совершенно нормально считать, что быть с другим – это акт неверности.

— Неверность. Я ни разу в жизни не обманывала Кэла. Тем более, никогда не изменяла, — обороняюсь.

— Я знаю Лорен, но Кэл не видит это в таком свете. На самом деле, близость с Крисом может ударить по нему ещё сильнее, чем с любым другим мужчиной.

Мой рот раскрывается. Она, должно быть, не серьёзно.

— Извини за прямоту, — говорит Хелен, явно рискуя. — Ты должна понять, что Кэл считает тебя своей женой, и в дополнение к этому, он чувствует, что ты принадлежишь ему. Ты то единственное, что не принадлежало Крису. Это одна из многих причин, почему он никогда не хотел, чтобы Крис узнал о своём состоянии. Почему он никогда не говорил правду тебе, — объясняет она, и я чувствую, как мой живот скручивается в узлы.

— Это ты так думаешь или он сказал тебе?