Резко выключив телевизор, Дел встал и прислушался. Шум, плеск, песенка, которую обычно пела Карен, когда купала Томми...

То же, что он видел в кадре, может произойти и здесь, в любую минуту — сейчас, через час, завтра... И он сам, своими руками, самонадеянно отказался отправить их куда-нибудь в безопасное место! Да, но она бы не поехала. Уперлась бы руками и ногами — но не поехала, не оставила бы его одного. Даже ради ребенка...

Спать Дел пошел рано, часов в десять, в надежде, что Карен вот-вот освободится и присоединится к нему. Ему хотелось как можно скорее оказаться с ней в постели, почувствовать ее медовый дурманящий запах, нежную кожу под пальцами, вонзиться в теплое податливое тело... Хоть несколько мгновений даже не наслаждения — облегчения, возможности ненадолго ослабить тугой узел, скрутивший все внутри, возможности проглотить комок, застрявший в горле и не дающий дышать.

Но она все не шла — вместо этого убаюкивала Томми, который никак не мог заснуть, ходила по коридору, шуршала чем-то в ванной... потом спустилась на первый этаж... вернулась... Закрыв глаза, Дел прислушивался к легким шагам, пытаясь представить себе, что Карен сейчас делает — но потом наступила тишина, и лишь монотонный шум воды по-прежнему доносился из ванной.

Хоть бы она скорей пришла... Это должно помочь — это всегда помогало!


Карен сидела на полу в ванной, скорчившись в углу и зажав в оцепеневших руках рубашку, которую Дел... которую этот человек, переодеваясь, кинул в корзину для грязного белья. Сидела и смотрела на красное пятнышко, совсем небольшое, на воротнике. Помада — ярко-красная... Пятно расплывалось перед глазами и то становилось огромным, то исчезало.

Кажется, она даже слегка поскуливала — единственное, что можно было себе позволить, чтобы этот человек не услышал ничего сквозь шум воды и не пришел сам выяснять, почему она так долго не идет.

Когда-то, давным-давно, Карен шла по Центральному парку. Был февраль, и погода менялась на глазах: вечером шел сильный ливень с жутким воющим ветром, потом, ночью, внезапно ударил мороз, а наутро вышло солнце — яркое и теплое. Деревья покрылись толстой коркой прозрачного льда и ослепительно сверкали в лучах этого солнца, словно были сделаны из хрусталя. Но то и дело с разных сторон слышались странные звуки — лед постепенно подтаивал, и то тут то там все это хрустальное великолепие с жалобным звоном внезапно обрушивалось вниз, рассыпаясь в осколки. Оставались только темные стволы деревьев — голые и безжизненные.

Сейчас Карен казалось, что прямо перед ней что-то радостное, сверкающее и прекрасное разрушается, разваливается на тысячи осколков — остается лишь чернота. И было немножко странно, что не слышно хрустального звона...


И когда она встала с пола и пошла в темную спальню, для нее это было работой. Не муж, не любимый — просто мужчина, еще один чужой мужчина, которого нужно обслужить.

Все они принадлежали другим женщинам, но по дороге к ним все-таки пользовались ею — очевидно, она лучше знала, что требуется мужчине. Годами натренированное тело само чувствовало, когда зазывно засмеяться, когда податься навстречу, как подтолкнуть мужчину, чтобы быстрее кончил и отвязался. Все движения были отработаны и не требовали особого внимания.

Пока очередной клиент сопел и возился на ней, она старалась думать о чем-нибудь хорошем — это тоже было отработано. О хорошем... о белках в парке, которые доверчиво подбегают и просят орешков, вставая на задние лапки... Карен улыбнулась, представив, как белка изо всех сил пытается разжать кулак, чтобы добраться до спрятанного ореха.

Этот почему-то возился слишком долго. В чем там пело? Он что, хочет, чтобы она кончила? Пожалуйста, отыграем!

Тело само сделало все, что нужно — подергалось, вскрикнуло... Кажется, помогло — мужчина захрипел и обмяк. Ну, вот и все, а то этот запах духов... господи, как от него тошнит...

Отвалился... слава богу, теперь можно встать и отмыться, чтобы не чувствовать этот запах. Отмыться и пойти домой...

И пришла страшная мысль: а дома-то — нет! Нет места, куда можно забиться, спрятаться — и почувствовать себя в безопасности, и знать, что никто не обидит... Где-то в глубине еще чуть-чуть пробивалось воспоминание, что когда-то было иначе... — или это было только во сне?

Утром уже можно будет позвонить Томми. Только бы дозвониться — он поможет, он что-нибудь придумает...

Чувство блаженной расслабленности, охватившее все тело, не оставило Делу сил даже удивиться, когда Карен молча встала и выскользнула из комнаты. Впрочем, сегодня она вообще вела себя немного странно — он не мог точно сказать, в чем дело, но что-то... Он заснул, не успев додумать эту мысль до конца, уверенный, что вот-вот Карен придет и снова ляжет рядом.

Лишь утром, подскочив от звонка будильника, он понял, что всю ночь проспал один. Встал и по дороге в ванную заглянул в соседнюю дверь — в детскую. Карен действительно была там — спала, свернувшись в клубочек, закутавшись в плед. Тихо, чтобы не разбудить Томми, он подошел, присел на корточки и погладил ее по голове. Она сонно потянулась к нему, улыбаясь — но в следующий момент вздрогнула и резко села. В глазах ее мелькнуло что-то похожее на испуг.

— Разбудил?

Карен едва заметно поморщилась, словно от боли, но бросив короткий взгляд на залитое солнцем окно, ответила со спокойной улыбкой:

— Нет, уже пора вставать.

— А чего ты тут спала?

— Мне показалось, что Томми хныкает. Я зашла к нему на несколько минут — и задремала.

Ему показалось, что она выглядит по-прежнему усталой, да и глаза были какими-то невеселыми.

— Ты себя нормально чувствуешь?

— Голова очень болит... Ничего, я сейчас сделаю завтрак.

Вздохнула, встала и пошла вниз. Зная, что Карен все равно поступит по-своему, Дел не стал говорить ей, что не нужно вставать, и он прекрасно может обойтись и без завтрака. Подумал, что стоит, наверное, попросить Лори заехать к ней в обед и посмотреть, все ли в порядке.



ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ


Проезжая мимо общественного центра, Дел увидел знакомую фигурку, которая внезапно выступила на шоссе и помахала ему рукой. Притормозив, он мысленно чертыхнулся — могла бы и пешком дойти, а теперь в машине будет пахнуть, как в парикмахерской!

— Привет! — как ни в чем не бывало улыбнулась Кэти, проскальзывая на переднее сидение. Никаких следов обиды по поводу вчерашнего инцидента на ее лице видно не было.

Дел еле буркнул что-то в ответ и прибавил скорость. Четверг, тринадцатое — еще дней десять, и она уедет... слава богу!

С выходом из машины Кэти задержалась, словно ожидая, что он откроет перед ней дверь и подаст руку — и, кажется, была разочарована, когда ожидаемого действия не последовало.

Лори он заметил издалека, вспомнил, что хотел попросить ее заехать к Карен, и ускорил шаг. Удивленно обернулся на Кэти, явно заторопившуюся, чтобы не отстать от него, бросил через плечо:

— У меня дела. Я скоро приду, — догнал Лори и позвал, подойдя почти вплотную: — Мисс Дензел, подождите минутку!

Она резко обернулась и встала как вкопанная, глядя на него в упор.

— Мисс Дензел, у меня к вам есть просьба. У Карен со вчерашнего дня болит голова — не могли бы вы зайти к ней в перерыве?

В этой просьбе не было ничего необычного — перерыв у Лори длился часа четыре, и она часто заходила в это время к прихворнувшим соседям. Необычной была реакция: Лори посерела — так выглядела бледность на ее темном лице. Глаза сощурились, руки сжались в кулаки. На секунду Делу показалось, что сейчас она ударит его; голос прозвучал почти, как шипение:

— Голова, говоришь, болит? Со вчера? — и словно выплюнула прямо ему в лицо одно короткое слово. — Подонок!

Дел прекрасно знал, что она недолюбливает его — впрочем, как и всех остальных мужчин — но этот откровенный враждебный выпад выглядел настолько странно, что на несколько секунд он опешил. Воспользовавшись этим, Лори бросила короткий взгляд на что-то, находящееся за его спиной, развернулась и пошла по дорожке.

Она успела пройти всего пару шагов, когда он опомнился и, не двигаясь с места, позвал — резко, четко и спокойно:

— Мисс Дензел!

Не сами слова — тон, которым это было сказано, остановили Лори. Она снова обернулась и молча уставилась на него.

— Мисс Дензел, что случилось?

Ее ответ прозвучал откровенным вызовом:

— Мистер Бринк, я не обсуждаю дела своих пациентов на улице... тем более в присутствии посторонних лиц. — Последние слова она сказала громче, одновременно снова взглянув на что-то за спиной Дела. — Так что если вы хотите со мной поговорить, извольте пройти в мой кабинет.

На этот раз она не ушла — стояла и смотрела, словно ожидая ответа. Он обернулся, прекрасно зная, кого увидит на дорожке в нескольких футах от себя.

— Мисс Виллифранко, если кто-то будет звонить, передайте, пожалуйста, что я подойду несколько позже. — Увидев, что Кэти молча смотрит на него, спросил: — Что вы стоите? У вас нет ключа от приемной?

Резкий, почти оскорбительный вопрос наконец заставил ее сдвинуться с места. Вздохнув и чертыхнувшись про себя — уже в который раз за этот день — Дел снова повернулся к Лори, по-прежнему смотревшей на него неподвижным взглядом прищуренных глаз. — Итак?

Лори развернулась и пошла по дорожке. Он последовал за ней, понимая, что на улице больше не услышит ни слова.


В кабинете ему еще пришлось ждать — она разговаривала с дежурившей ночью медсестрой, потом — с пришедшей сменить ее. Наконец зашла в кабинет, села напротив и уставилась на него все теми же немигающими прищуренными глазами.

— Что случилось, мисс Дензел? — повторил он. Все ее спокойствие как ветром сдуло.