– Наверное, вы правы, тетушка. Лучше разобраться с Рэдберном так, чтобы никто об этом не знал, кроме близких, – сказал он.

– Я знаю, что ты поступишь правильно, – тетя Дора улыбнулась племяннику.

Это было самое изысканное и соблазнительное неглиже. И, конечно, первое шелковое неглиже, которое довелось видеть Эмме. Оно ожидало ее, когда молодая маркиза вернулась к себе в комнату вечером. Неглиже лежало на постели рядом с тяжелым шелковым халатом и запиской от свекрови: «Я знала, что моему сыну нужна молодая девушка, чтобы зажечь огонь в его душе. Спасибо вам за то, что спасли моего сына от тоскливого существования».

Эмма посмотрела на свое отражение в зеркале над туалетным столиком. Казалось, что женщина, смотревшая на нее из глубины зеркала, стояла посреди прозрачного облачка. Вышитое кружево обрамляло круглый вырез, открывавший ямочку на шее. Розовая атласная лента, протянутая сквозь небольшие отверстия, стягивала ткань под грудью. Эмма повертелась взад-вперед, наслаждаясь тем, как шелк скользил по ее животу и ногам, пробуждая желание. В спальне ее ожидал молодой супруг. Одна лишь мысль о том, что произойдет между ними, приводила Эмму в состояние возбуждения. Если бы не ложь, лежавшая на ней тяжким бременем, то сегодня была бы лучшая ночь в ее жизни.

– Трусиха, – прошептала Эмма. Эмма натянула на себя тяжелый шелковый халат, завязала пояс и приготовилась к встрече со своей судьбой. Может быть, и нечестно, но Эмма была намерена пустить в ход все уловки, чтобы смягчить гнев мужа, когда он узнает правду о том, чем зарабатывала на жизнь его супруга.

Себастьян сидел на краю большой кровати под балдахином и осторожно потирал свой бок. На нем был надет халат, его жена знала о том, что под одеждой скрыта глубокая рана, перевязанная белым льняным бинтом. Себастьян не заметил, что возле двери стояла Эмма. В этот момент гримаса боли, которую причиняла ему рана, исказила лицо маркиза. Весь день ему приходилось мужественно скрывать страдания. Но они прекратились, когда он увидел новобрачную.

Маркиз улыбнулся и посмотрел в ее глаза, полные любви. Он встал, когда Эмма вошла в комнату.

– Я начал думать, уж не застеснялась ли ты, дорогая? – ласково спросил он.

– А я начала думать о том, что это глупая идея.

– Глупая идея? – Себастьян удивленно поднял брови. – Это не то, что я надеялся услышать от моей жены в первую брачную ночь. Поздно передумывать.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я лишь подумала о твоем здоровье, – Эмма подошла к кровати и взяла мужа за руку. – Прошу, сядь.

– Эмма, дорогая, уверяю тебя, со мной все хорошо, – Себастьян провел пальцами по ее щеке.

– Сядь, – Эмма старалась не замечать жар, охвативший ее.

Маркиз присел на край кровати, повинуясь ее приказу. Одеяло было снято, и белые шелковые простыни открылись взору новобрачной. И хотя с той ночи в «Зеленой черепахе» прошла всего лишь неделя, Себастьяну казалось, что он не держал Эмму в своих объятиях уже целую вечность.

– Тебе действительно следует отдохнуть, – сказала молодая жена маркизу, – а то от излишнего напряжения рана может открыться.

– Возможно, ты права.

Озорные искорки в глазах маркиза не гармонировали с тем, что он сказал.

– Конечно, права, – ответила ему Эмма.

– Наверное, я буду лежать, а ты напрягаться, – сказал Себастьян, откинувшись на подушки.

– Это слишком опасно, – слова маркиза дразнили новобрачную, а взгляд соблазнял.

– Любовь моя, ты будешь полностью под моим контролем, – черный шелковый халат, который был надет на нем, не мог скрыть явного доказательства страсти, которую Себастьян испытывал к молодой жене.

Картины, проносившиеся в воображении Эммы, дразнили ее. Внизу все горело от желания, которое она испытывала к Себастьяну.

– Нет, нельзя, – прошептала она.

– Эмма, милая, я умру, желая тебя, – Себастьян провел кончиком пальца по внутренней стороне ее руки. – Иди ко мне.

– Но твоя рана? – желание охватило Эмму, тайно подавляя все попытки не поддаться искушению.

– Она меня не беспокоит. Верь мне, милая. Я не стал бы так рисковать своим здоровьем и сокращать себе жизнь.

– Я никогда бы не простила себя за то, что навредила тебе.

– Эмма, разденься для меня.

Она не могла сопротивляться мужу и желанию, охватившему все ее существо. Эмма повиновалась Себастьяну, словно зачарованная его тихим голосом. Она развязала пояс халата, тяжелый шелк упал на пол, окутав ее лодыжки. Рука Себастьяна сжала бедро жены.

Глаза Эндовера сузились и стали похожи на глаза тигра, который смотрит на свою добычу. Маркиз опустил взгляд, будто обмерял Эмму. И хотя Себастьян не прикасался к ней, тепло окутало новобрачную, будто бы он гладил руками ее обнаженную кожу.

– Я не видел еще никогда ничего более прекрасного, – сказал он.

– Я будто в раю, – Эмма подняла подол, шурша шелком и вертя его туда-сюда. – Подарок твоей мамы.

– Милое неглиже, – взгляд маркиза встретился со взглядом жены. У Эммы перехватило дыхание от этого голодного взгляда. – Но я говорю о красоте той, которая носит его.

Взгляд темных глаз Себастьяна говорил о страсти и о многом другом: он выдавал желание, которое было выше примитивных инстинктов, соединяющих мужчину и женщину. Этот взгляд заставлял Эмму чувствовать себя не просто красивой женщиной, а сиреной из древней легенды, столь влекущей к себе, что ее нельзя было не желать.

– Иди ко мне, Эмма, – Себастьян протянул ей руку.

– Я слышала много раз о том, как страсть порабощала человека, – голос Эммы ласкал мужа, обостряя все его чувства. – Я никогда не знала, насколько могучей она может быть, пока не встретила тебя.

Она опустилась на колени возле лежавшего на кровати мужа, слегка продавив мягкую перину своим весом. Себастьян подвинулся, одновременно привлекая супругу к себе. Губы Эммы раскрылись, она тихо вздохнула, когда коснулась своим бедром бедра мужа. Она казалась самой себе тетивой, натянутой стрелком.

– Страсть и желание могут быть настолько сильны что лишают человека разума. Я не верил в то, что это может произойти со мной, пока не встретил тебя, моя прекрасная задира.

– Ты заплатишь за то, что обзываешь меня, – сказала Эмма, улыбаясь, отчего маркиз задумался о том, что же она хочет сделать с ним.

Она развязала пояс его халата. Затем Эмма медленно сняла одежду с разгоряченного тела мужа. Себастьян предстал перед ней полностью обнаженным Он не мог скрыть охватившее его желание, даже если бы очень хотел. Его восставшая плоть жаждала плоти Эммы. Маркиз провел пальцем по соску молодой жены. Напряженный бутон был тверд, словно камень, скрытый под шелковым неглиже. Его губы слегка приоткрылись.

– Прикоснись ко мне, Эмма, – попросил Себастьян.

– С удовольствием, милорд, – она нагнулась. Шелк темных волос медленно рассыпался по телу возлюбленного. Прикосновение шелкового неглиже дразнило маркиза своей мягкостью. Эмма провел пальцами по груди мужа, слегка дотрагиваясь до сосков на его груди, торчавших над белым льняным бинтом. – Когда я думаю о том, как чуть не потеряла тебя, то… – Эмма закрыла глаза.

– Не беспокойся, – Себастьян провел пальцами по ее щеке. – Я намереваюсь жить долго.

– Неважно, что может случиться, но знай: я люблю тебя больше всего на свете, – она посмотрела на мужа. – Ты для меня все.

– Мы вместе, и ничто нас не разлучит, – отчаяние, которое Себастьян увидел в глазах Эммы, больно ранило его душу.

– Ничто на свете, – новобрачная наклонилась к маркизу и поцеловала его в губы так, как будто он был ее жизнью.

Себастьян полностью отдался желанию, увеличивающемуся с каждым мгновением. Он ласкал Эмму, тер руками теплый шелк, скрывавший ее тело, гладил ее по спине, по бокам, ласкал грудь, проводил пальцами по напряженным соскам. Маркиз пил тихие вздохи Эммы с ее губ, страсть пожирала его, словно пламя. Но когда он попытался перевернуться и подмять жену под себя, она отпрянула со словами:

– Что вы задумали, милорд?

– Я думал, что тебе все и так понятно, дорогая, – Себастьян потерся губами о ее подбородок.

– А я думала, что мы согласились, что ты не будешь рисковать здоровьем, – Эмма прижалась руками к плечам мужа и уложила его на подушки. – Сегодня я буду на тебе.

– Делай как хочешь, любимая, – горячая кровь стучала в жилах маркиза.

– Обязательно скажи мне, если будет больно, – Эмма улыбалась, будто кошка, наклонившаяся над кувшином со сливками.

– Не волнуйся. Ты никогда не делала мне больно, – Себастьян увидел, как тревога промелькнула на лице Эммы, что заставило его подумать о том, каким же демоном одержима его жена. Но она наклонилась над грудью мужа, открыла рот и втянула его сосок внутрь. Необычное ощущение прогнало эту мысль из головы Себастьяна.

Поласкав другой сосок, Эмма скользнула вниз, целуя своего мужа и проводя языком по его коже, будто она была голодным пламенем, а он – щепкой, зажегшейся от ее прикосновения. Теплый шелк неглиже гладил Себастьяну кожу, дразня спрятанными под ним прелестями. Маркиз занимался любовью со многими женщинами, многих он сейчас не мог и вспомнить. Но никогда не испытывал ничего более волнующего, чем это исследование мужского тела влюбленной женщиной. Ни одна женщина не доставляла Себастьяну удовольствия таким способом.

– Себастьян, я люблю тебя, – прошептала Эмма.

– И я тоже тебя люблю, моя прекрасная, обольстительная Пандора, – признался маркиз.

– Я всегда буду любить тебя, – Эмма медленно села на него, принимая Себастьяна в теплую гавань своего тела.

Все слова о любви и страсти, которые миссис Эндовер говорила своему сыну, пронеслись в голове маркиза. Он думал, что искренняя любовь ему недоступна. Но теперь он понимал, насколько высокомерны и заносчивы были его представления о любви.

Себастьян смотрел, как его прекрасная колдунья сняла с себя неглиже и бросила его на пол рядом с кроватью. Она склонилась к нему и стала тереться своей обнаженной грудью о его грудь. Тихие вздохи, слетавшие с ее губ, смешивались со страстными стонами, вырывавшимися из груди маркиза. От удовольствия он почти не замечал острой боли в боку.