Татьяна Веденская - Кот, который гуляет со мной

– Фая! Убьешь ты меня, ей-богу.

– Ты хочешь их спугнуть? – спросил Саша, и Игорь в немом изумлении уставился на него. Что я могла сказать? Мы с Сашкой были с одной планеты, мы хорошо понимали друг друга.

– Как? – возопил Игорь. – Как из всего того, что она сейчас сказала, ты сделал этот простой и, в общем, безусловно уместный вывод?

– Ну, понимаешь, само наличие наблюдателя должно послужить стимулом… – пробормотал Саша, и я активно закивала.

– Черт с вами, – обозлился Игорь. – Корпускулярно-волновой дуализм… Давайте просто сделаем это.

И мы пошли обратно, в здание, являвшееся по документам офисом компании «Интел Инвест». На этот раз мы не стали торчать в холле, мы сразу повернули направо, раскрыли двери бухгалтерии и замерли на пороге, обозревая девичью светелку, полную компьютеров, постеров с котятами и цветов разного калибра и в разном вегетативном периоде их жизни. Один из цветков действительно в точности напоминал Машкин разлапистый камень раздора. Мы определенно попали в бухгалтерию, и крупную, если судить по количеству персонала. Бухгалтерия, без преувеличения, занимала две трети всего офиса на первом этаже. Она была, наверное, больше, чем склад.

– Вы к кому? – спросила нас сидевшая с краю девица в черных лосинах и леопардовом платье. И то и другое слишком короткое, чтобы соответствовать рабочему дресс-коду. Секретарша.

– Мы к себе, – сказал ей Игорь. – В «Интел Инвест».

– Ага, – улыбнулась она, почему-то ничуть не удивившись. – Секундочку. – И принялась набирать чей-то номер по телефону. Отвлекшись на секунду, она уточнила, записаны ли мы. Мы снова переглянулись, и Игорь с готовностью подтвердил, что мы да, конечно, записаны. Какие вопросы.

Дальше все происходило, как в дурацких фильмах про супергероев. Чего бы мы ни желали достичь, это удавалось нам с ненормальной легкостью. Девушка дозвонилась до кого-то, кого она назвала Олегом Палычем, сказала ему, что пришли в «Интел», выслушала что-то и кивнула.

– Присядьте, – сказала она. – Он вас вызовет.

– Спасибо. – Игорь мой Вячеславович рассыпался в реверансах. Он улыбался, он распрямился и вел себя, как самый заправский бизнесмен, приехавший на переговоры на своем личном «Роллс-Ройсе». Мы с Сашкой вжались в стену, предоставив нашему конферансье самому объявлять номера.

– Вы ко мне? – услышали мы через несколько минут. Из двери кабинета слева к нам вышел пожилой седовласый мужчина такой располагающей внешности, что даже мне показалось, что он попал сюда по ошибке. Он должен сидеть на какой-нибудь киностудии и играть благородных пожилых отцов, желающих своим детям добра. Он должен жертвовать собой под софитами и объективами камер, он должен быть знаменит, как Джордж Клуни.

– Да, мы к вам, – улыбнулся Игорь и пошел вперед, протягивая крепкую мужскую руку для рукопожатия. – Добрый день, Олег Павлович.

– Добрый день…

– Игорь Вячеславович, – подсказал Апрель. Через пару секунд все мы оказались в просторном кабинете, оборудованном всем необходимым для ведения бизнеса. Мебель не была роскошной, но была качественной и удобной. Этот кабинет не был создан для переговоров, он был создан для других дел. У стены, в большой картонной коробке, такой, в какой продают обычно микроволновки, я заметила массу печатей и штампов – штук тридцать, не меньше. Я поняла все – сразу и целиком. Мы находились в одной из так называемых обнальных контор, прикрывающих массу черных фирм-однодневок. Печати и факсимиле лежали, чтобы штамповать те самые договора, акты и накладные, которыми потом прикрывали незаконные сделки.

Я поняла все, но это никак не могло помочь мне в деле спасения рядового Гусева. Кто стоял за всем этим – этот вопрос был главным, и ответа на этот вопрос благородный седовласый Олег Павлович нам не даст.

– Вы сказали, «Интел Инвест»? Неужели вы не знали? Мы же всем сказали, что оперант закрыт! Ну как так можно! – с добрым укором проговорил Олег Павлович. Он не злился, он как бы журил нас, и я заметила, как Игорь уже приготовился, чтобы сказать свою следующую фразу. Я опередила его.

– Да, это была ошибочная проводка, – пробормотала я самым виноватым тоном, на какой была способна. Игорь обернулся и посмотрел на меня непонимающим взглядом. – Вы можете отозвать платеж?

– Нет, моя дорогая, – с самым искренним сожалением ответил Олег Павлович, наш благородный старец. Старый обнальщик. – Я даже документы посмотреть не могу. Откуда была проводка?

– Из холдинга, – сказала я и отчеканила его полное нефте-газо-садо-мазоназвание. – На имя директора «Интел Инвест» Александра Гусева. Который стоит тут, перед вами.

– Что? – благородный старец пошатнулся и отступил на шаг. Его «благородная» седина зашевелилась у него на голове, так сильно он зашевелил извилинами.

– Да, это я. И я пришел, чтобы разобраться, как так вышло, что вы работаете от моего имени.

– Я от вашего имени не работаю! – воскликнул старец. – И кстати, раз уж мы заговорили об именах, отчего бы вам не показать мне свои документы?

– Зачем? – спросил Игорь с сарказмом. – Вы же не полиция, правда?

– Да, я не полиция. Но я могу вызвать полицию.

– Да что вы! – рассмеялся Саша. – Давайте, вызывайте. А мы их подождем.

– Только не в моем офисе, – воспротивился старец, теряя по дороге все свое благородство. Его пальцы легли на телефон. – Я бы рекомендовал вам немедленно уйти из моего офиса, если вы не хотите, чтобы я вызвал охрану.

– Разве вы можете выгнать меня из моего собственного офиса?

– Вашего офиса? – изумленно посмотрел на него старец. Изумление, разумеется, было наигранным. – Позвольте посмотреть на договор аренды, потому что если его нет, то ваше заявление более чем странное. Это помещение фирмы «Барко», и вы никакого отношения к нему не имеете.

– Но я являюсь директором «Интел Инвеста», операнта, который, как вы сами сказали, уже закрыт.

– Я ничего подобного не говорил, – процедил старец. – Можете доказать обратное? Нет? – он подождал несколько мгновений, а затем расслабился и поднял трубку телефона. – Охрана? У нас тут ситуация.

– Да-да, ситуация! – подтвердила я. Через несколько мгновений в комнату вошли двое парней, на фоне которых Джонни смотрелся просто постаревшим младенцем. Плечистые, круглолицые «братки» смотрели на нас так, что становилось ясно – здесь ловить нам больше нечего.

– Уйдете сами или вас проводить? – снова спросил старец, и мы развернулись, направившись к выходу. Мы и не собирались здесь больше ничего ловить. Если моя теория верна, то наблюдатель уже занял позицию у самого края ширмы с двумя щелями, по которым летели частицы света. И вот мы тоже проскользнули за пределы двора, уселись в вишневый «Опель», уехали далеко, за несколько кварталов от Марксистской улицы, подальше от полных подозрений и страхов взглядов хозяина обнальной конторы. Затем мы оставили машину в укромном месте и пешком вернулись обратно, в заранее присмотренное кафе, из которого было хорошо видно все пространство вокруг здания фирмы «Барко». Особенно хорошо был виден вход и выход. Мы заняли место у окна и заказали по чашечке кофе. Кафе было дорогим, с накрахмаленными скатертями и стойкой для живой музыки. Оно, скорее всего, считало себя рестораном, но нам это было не важно. Мы пьем кофе, значит, это кафе. Л – логика. На недовольный вопрос официантки, будем ли мы заказывать что-то еще, мы ответили почти хором:

– А вы нам пока меню принесите. Мы тут у вас долго будем сидеть! – и расхохотались. Мы стали наблюдателями, а это означало, что, если Эйнштейн был прав, частицы света уже превратились в волны. Оставалось только дождаться, когда придет Фокс[7].

Машка рыдала, пила водку и закусывала шашлыком из потрошков. Ее макияж, старательно нанесенный еще с утра, теперь стекал по ее соленым щекам, делая ее похожей на утопленницу из фильма «Звонок». В обычных условиях Машка бы тут же побежала в туалет перекрашиваться – товарный вид, как она говорила, нужно соблюдать всегда. Но сегодня она плевать на это хотела. И на товарный вид, и на все остальное. Она пыхтела своей паровой трубкой без остановки, делая наш угол кафе похожим на парную. Нам уже делали замечание, и она уже «гасила пламя», но через некоторое время пыхалка снова появлялась в ее руках. Когда какая-то пара особенно громко пристала к Машке, она встала и наорала на них, что в законе о курении сказано о табаке, а не о ее ванильной безделице. И вообще, кальяны же курят, чего от нее-то тогда хотят? И вообще – она в печали и поэтому будет делать то, что захочет. А если кому что не нравится – пожалуйста, можете валить в другое кафе.

Ситуация была затруднительной. С одной стороны, буйная заплаканная женщина, терроризирующая других посетителей, – это плохо. С другой стороны, сидели мы в самом углу, у окна, и терроризировать могли только посетителей с соседних столов, числом – два. А кушали мы и выпивали хорошо. Особенно буйная заплаканная женщина. Она планомерно напивалась «в хлам». Наш стол был уставлен тарелками, рюмками и чашками и пустыми коробочками из-под жидкостей для электронной трубки.

– Я ненавижу тебя, Ромашка, – сказала Машка, опрокинув еще одну стопку, а я кивнула и заботливо налила ей еще. Я не собиралась спорить с нею, успокаивать ее или защищать свою честь. У Машки были все причины ненавидеть меня, и я не собиралась мешать ей. Не сегодня вечером. Сегодня мы тут просто посидим. Просто переживем этот вечер.

– Фая, я нам заказал хачапури, – прошептал Игорь, обращаясь ко мне с таким спокойствием, словно Машка и не кидалась в него солонкой пару минут назад.

– Я уже не могу ничего есть.

– Мне кажется, нашей Маше нужно что-то кроме этих ужасных потрошков, – пояснил он.

– Сколько она их съела? – спросил Сашка Гусев украдкой. Машка нехорошо посмотрела поверх нас, словно дракон, чей тяжелый многовековой сон потревожили глупые самонадеянные богатыри. Я увидела петрушечный листик у нее в волосах и собралась было вынуть его, да передумала. Так ей было даже хорошо, очень шло к разводам под глазами.