Он досадливо поморщился, однако подчинился. Некоторое время они продолжали танцевать, а когда музыка закончилась, он отступил и поклонился.

Заметив, что Абигайль направляется в ее сторону, Хеллер поспешила ей навстречу.

— Мы встретимся снова, сеньорита Пейтон, — услышала она за спиной. — Я приду к вам из ниоткуда, подобно ветру, который принес меня сюда сегодня вечером, и мы закончим то, что начали. — Так и не опознанный ею незнакомец повернулся и, уверенными шагами пройдя через зал, вышел на веранду, затем вскочил на жеребца и коснулся рукой края сомбреро.

Музыка прекратилась, все взгляды снова устремились к веранде.

— Благодарю, сеньоры и сеньориты, за то, что позволили мне присоединиться к вашему веселью! — Громко произнеся эти слова, он пришпорил лошадь и умчался в ночь.

Хеллер подхватила подол платья и, подбежав к дверям веранды, стала вглядываться в темноту, следя за неясным силуэтом. Зигзаг молнии разрезал небо, освещая лошадь и всадника, вспышка сопровождалась ударом грома, от которого пол веранды задрожал, но она продолжала наблюдать, пока всадник окончательно не исчез из поля зрения. Ее по-прежнему мучил вопрос: кем же был этот человек в действительности — Хоакином Мурьетой, страшным бандитом, или Рикардо Монтаньосом, плантатором из Сан-Диего?

Ночью перед сном Хеллер записала в своем дневнике:

«Вечером Коммерческий совет Сан-Франциско устроил восхитительный бал-маскарад в отеле „Космополитен“. Собрание гостей напоминало выставку редких экзотических птиц, поражая богатством костюмов и фантазией их изготовителей…»

Хсллер перечитала запись. Вечером случилось еще кое-что, о чем Хеллер не могла позволить себе написать, но именно эти минуты ей никогда не удастся забыть.


Выехав на улицу, Хоакин пришпорил Тигра, и вскоре они добрались до восточной окраины города. Здесь он натянул поводья и похлопал жеребца по шее.

— Стой мальчик, успокойся. Отдохнем немного.

Лежавший позади него Сан-Франциско с его мерцающими огнями был подобен красивой женщине в наряде, украшенном алмазами. Простиравшаяся перед ним земля была прекрасна: днем — пышная зеленая богиня, ночью, в лунном свете — очаровывающая соблазнительница; он мог бы без конца скакать по ее холмам и долинам, купаться в ее озерах, реках и протоках, отдыхать под ее сосновыми ветвями, спать в ее укромных пещерах…

Глядя на эту землю, которую он любил, Хоакин понимал, что задержался в городе слишком надолго. Поднявшись высоко в седле, он почувствовал, как сила земли просачивается во все его существо. Как прекрасное бренди, эта сила, возбуждая, текла по его жилам.

Ах, если бы она могла так же перенести свое волшебство на его сознание, освободить от воспоминаний — тогда он возродился бы вновь.

Ему казалось, что прошло всего несколько мгновений с того момента, когда он наслаждался, поймав ошеломленный взгляд Мейджера, наблюдая за его страхом. Хоакин без труда мог представить, что происходило в голове этого человека, и поэтому у него не было сомнений: первым местом, к которому направится Мейджер, когда доберется до дома, будет ящик стола. Тогда он окончательно убедится, что кнут действительно принадлежит ему, жаль только, что никто не сможет стать свидетелем его замешательства…

И еще была Хеллер. Вкус ее поцелуя все еще оставался на его губах; он чувствовал прикосновение ее тела, ощущал ее дыхание… Что ж, однажды он сдержит данное ей обещание, и они закончат то, что начали.

Глава 9

Мейджер как ужаленный отскочил от пустого ящика.

Кнут исчез.

По дороге домой он почти уверил себя, что проклятая вещь лежит там же, куда была положена два года назад, в день, когда для него настало время переехать на Ринкон-Хилл и стать Гордоном Пирсом, добропорядочным членом сан-францисского общества. С тех пор он забыл о кнуте.

— Черт! — Лютер схватил стул и грохнул им о стену. — Этот мерзкий мексикашка пробрался в мой дом и украл кнут! — Голова его задергалась, рот открылся, но слов не было слышно. Его легкие словно опустели, он задыхался. — Мурьета мертв! Мертвецы не врываются в дома и не воруют кнуты! — наконец удалось выдавить ему.

Как раненый лев, Мейджер заметался по комнате, страшно ругаясь. Здравый смысл подсказывал, что человек на балу не мог быть Мурьетой. Но тогда кто? Один из его приятелей? Родственник жены? Одно ясно: кто бы он ни был, этот человек хочет отомстить. И самое главное, вор знает, что владелец кнута не Гордон Пирс!

Это открытие поразило Мейджера до глубины души, и он в очередной раз пожалел о том, что когда-то услышал имя Хоакина Мурьеты. Зловредный мексиканец оказался даже хуже, чем чума.

Из всех людей, ограбленных Лютером и его бандой, из всех женщин и девочек, которых они изнасиловали, только Мурьета и его головорезы преследовали их день за днем, неделя за неделей. Дэйв, Джед, Сэм — все умерли в течение шести месяцев после того набега. Пот прошиб Лютера, едва он вспомнил день, когда Мурьета и его товарищи нашли Сэма. Беднягу привязали к столбу, затем вылили сахарную воду ему на голову, а муравьи закончили дело. Это был день, когда Лютер понял: его Мурьета специально оставил напоследок.

Разумеется, он и сам был не дурак: знал, когда встать на пути, а когда бежать. Ненависть Мурьеты сделала его крайне изворотливым. Ему нельзя было больше оставаться на свободе, и поэтому он позволил агентам из Уэллс-Фарго изловить себя и заключить в тюрьму за кражу. Судья окружного суда признал его виновным и приговорил к двадцати годам в Сан-Квентине. Мейджер помнил, насколько забавно это было, как он веселился, обманув Мурьету и избежав его мести. Но…

Но пути Господни неисповедимы, так же как и закон.

Вскоре после того как Лютер был заключен под стражу, калифорнийские рейнджеры устроили засаду и убили Мурьету около озера Тьюлар. Лютеру осталось только еще раз посмеяться, когда он прочитал газетное сообщение. Они отрезали голову Мурьеты и подарили ее губернатору, а взамен получили награду в пять тысяч долларов!

Со смертью Мурьеты содержание под стражей в Сан-Квентине больше не привлекало Лютера, и он использовал единственное верное средство — купил себе свободу. Ему даже не пришлось рассказывать, где спрятано наворованное из Уэллс-Фарго — он легко подкупил начальника тюрьмы Хендерсона, человека, который должен был уже давно подать в отставку. За половину награбленного — десять тысяч долларов — начальник не только выпустил своего благодетеля, но и изъял его имя из всех тюремных отчетов.

Вот почему, выйдя из тюрьмы, Лютер оказался свободен как птица — он мог идти куда угодно и делать что угодно, не оглядываясь назад, не опасаясь Мурьеты. Проведя достаточно времени за решеткой, он понял, что больше не хочет возвращаться к старому ремеслу, не хочет быть наемником. Куда лучше работать для себя и получать от этого удовольствие. Остаток краденого давал ему такую возможность.

И вот теперь… что он должен думать теперь?

Лютер принялся возбужденно ходить по комнате. Чего хотел вор?

Деньги? Скорее всего. Если бы у него было намерение убить, он действовал бы по-другому. Но возможно, он выжидает, и все случится, к примеру, вечером…

Мейджер достал маленький пистолет «дерринджер» из потайного ящика стола и удостоверился, что он заряжен. По сравнению с его прежним оружием этот пистолет походил на детскую игрушку, однако он по крайней мере давал ощущение надежности и безопасности.

Теперь можно было перевести дыхание, но одно по-прежнему не давало Мейджеру покоя: что, если человек в маске действительно был Хоакином Мурьетой? Сама мысль об этом казалась нелепой, но вдруг Мурьета смог тогда вырваться из засады? А если так, где он находился все эти годы, почему никто не видел его и ничего не слышал о нем? Впрочем…

Впрочем, это было не совсем верно. Мейджер скрипнул зубами, проклиная себя за забывчивость. Спустя несколько месяцев после засады прошел слух, будто Мурьету видели в Лос-Анджелесе, а спустя год, согласно другому слуху, он ограбил почтовый дилижанс около Бейкерсфилда. Кроме того, женщина, жившая на ранчо к востоку от Бейкерсфилда, рассказывала, будто Хоакин и его люди останавливались у нее, чтобы поесть.

Лютер нахмурился. Мурьета — этот чертов старатель, который, чтобы отомстить за смерть своей жены, стал бандитом, затем сделался мексиканским героем и теперь благодаря какому-то индейцу чероки, возомнившему себя писателем, превратился в легенду!

А вдруг этот дурень украл не только кнут, но и что-нибудь еще? Вскочив, Лютер быстро пересек комнату и осмотрел стол. Вроде бы ничего не тронуто. А как насчет остальной части дома? Серебро? Его новая алмазная булавка для галстука? Он был так поглощен пропажей кнута, что не обратил внимания на остальное.

— Чань Сун, быстро сюда, чертов язычник, я хочу поговорить с тобой! — Лютер спустился вниз и подошел к спальне слуги как раз в то время, когда заспанный китаец открыл дверь.

— Что-то случилось, босс? — Чань Сун торопливо застегнул свой халат с вышитым драконом. — Вы хотите, чтобы моя привести девочку? Я сейчас, мигом!

Мейджер остановил его:

— Нет… то есть… да, но позже. — Он начал ходить взад и вперед перед дверью. — Ты видел кнут в моем ящике? Впрочем, не важно, главное, он украден. Может быть, кто-нибудь слонялся в эти дни вокруг дома, ну, или что-нибудь пропало, оказалось не на своем месте?

Чань Сун отрицательно помотал головой.

— Ты впускал кого-нибудь в дом? Какого-нибудь незнакомого человека?

Китаец снова помотал головой, затем его глаза расширились.

— Маленький китайский мальчик просить поесть. Я кормить его в кухне.

Лютер остановился и впился взглядом в слугу.

— Он никуда не выходил из кухни?

— Нет-нет, босс. Он оставаться в кухне. Потом уходить.

— А когда ты ходишь за покупками, не забываешь закрывать окна и запирать дом?

— Всегда запирать! Чань Сун очень осторожный. Теперь вы хотите девочку? — робко спросил китаец.