Ксюша Левина - Королевская няня

— Я всё устрою, — улыбнулась я, и Королева О расплылась в ответной улыбке. — Вот. Краткое содержание! Подготовьтесь!

Королева О кивнула, с детским любопытством глядя на распечатки. Потом сморщила носик и покачала головой.

— А давай ты расскажешь. Пожалуйста-пожалуйста! Я так устала, что ничего не запомню. Батюш... стоп!

— Матерь Божья, — подсказала я.

Королева О кивнула и трижды про себя повторила: «Матерь Божья!»

Она услышала фразу в интервью Седоковой и решила, что это будет ее новым словом-паразитом. Теперь мы отучались от «Батюшки» и приучались к «Матерь Божья».

Так и живём!

— Лизонька? Ты спасёшь мою жизнь?

— Спасу, ваше величество, — я подмигнула, и Королева О залилась краской смущения и благодарности.

Она обожала титулы, и шуточка быстро вошла в привычку, разросшуюся до совершенно глупых масштабов.

Дом мы называли дворцом, детей принцами и принцессами, Оксану, в девичестве Степашкину — королевой. И так далее и тому подобное...

Попрощавшись с Королевой О, я свернула через три коридора к детской и наконец выдохнула с облегчением. Англичанка Ванесса спала, она была любительницей дармового шампанского и теперь посапывала, сидя на полу и сложив голову на пуфик, как на гильотину. Я потрепала Ванессу по голове, привлечённый мною пёс Артур подошёл и лизнул несчастную в лицо. Она заулыбалась.

Дурочка! Опять грезит о Майкле Шине!

Моё царство было огромным. Большая гостиная, из которой солнечными лучами отходили шесть комнат. Три детских, игровая, моя спальня и комната, которую делили англичанка и детская горничная (так называли мою помощницу, которая, по сути, была той же няней, но с меньшим кругом обязанностей).

На этой территории всё подчинялось мне! Даже кошки с собаками.

Дети носили те имена, что я одобряла. Одевались так, как я хотела! Ели то, что я говорила.

Но мои полномочия действовали только и только в пределах этих шести комнат и гостиной. Ну, конечно, ванные комнаты не в счёт! 

Королева О не входила в покои принцев и принцесс, Король Иван Анатольевич не входил в дом вообще, и мне досталась, по меркам обычного человека, целая гигантская квартира в триста квадратов, четверо детей, две собаки, две кошки, черепаха, морской свин, служанка и подружка, которая по-русски ни бум-бум, зато как любит мелодрамы смотреть!..

И всё это... почти даром. А точнее, почти в ноль. Мне не платили много. Я получала на руки процентов десять-пятнадцать от ставки, а остальное уходило моей семье. Премии — все мои, но зарплата — увы.

Кто-то мог бы вздёрнуть бровь и с умным видом сказать: «Да ты же в рабстве!»

И был бы дураком.

Пятнадцать процентов зарплаты я откладывала полностью, потому что даже они мне были не особенно нужны. Одежду покупала Королева О, она считала своим долгом «одевать» своих «придворных». Еда входила в комплекс «Няня+», а каких-то личных трат я не имела. Машина разве что… ужасно любила свою машину, на которую накопила благодаря премиям и надбавкам, но и та пылилась в семейном гараже Королевства.

Дело в том, что с четырьмя детьми на «Фите» не наездишься, не сядут монаршие отпрыски втроём на заднее сиденье, потому по делам нас возил водитель на большом восьмиместном джипе, а мне самой кататься и некуда.

Иногда вечерами, когда дети, собаки, коты, черепаха и свин спали, а Ванесса с горничной играли в нарды, я спускалась в гараж, садилась в свой «Фит» и выезжала на нём в ночной город. Просто, без цели. Я слушала музыку, аудиокнигу или тишину и просто ездила долго-долго. Заезжать в гараж всегда было жутко печально, выезжать из него — почти невероятно круто.

В спальне Фени горел ночник и она увлечённо читала вслух. Стоило принцессе услышать мои шаги, как книжка тут же полетела в сторону, а маленькая артистка сделала вид, будто не понимает, что это за цветастая бумажная штука пролетела по воздуху, стукнувшись о стену.

Принцессе Фене уже исполнилось шесть, и в целом она была абсолютно точно умным ребёнком, однако последний год стал для всех, кто имел с ней дело, сущим испытанием. Франсуаза Ивановна (господи, прости!) решила, что глупым живётся легче. Она вмиг «разучилась» читать, писать, забыла времена в английском и совершенно не понимала, где право, а где лево.

Вот что интересно… когда приезжали иностранные гости к Королеве О, заигравшись, принцесса Феня могла вполне спокойно болтать на безупречном английском с нерусскими детьми.

— Что за дела, Феня? — я подтащила к кровати принцессы пуфик и села на него, скрестив ноги по турецки. — Мы договаривались, что ты не станешь капризничать с мамой и ляжешь спать, а потом позовёшь меня, если не уснёшь.

Все дети, кроме Фени, засыпали прекрасно и быстро, даже если их укладывала Королева О. Близнецы убаюкивали болтовнёй друг друга, а Мика была достаточно взрослой, чтобы спать безо всяких сказок.

— Она читала мне чепуху, — очень по-взрослому ответила Феня.

— Какую?

— Детские стишки.

— А ты, значит, не деть? — я была строга, но душа даже не дёрнулась перейти на более милый тон. Когда хотела, Феня могла быть шёлковой.

— Лиза! — возмущению не было предела. В этом году Франсуаза Ивановна (звучит, как шутка) пошла в подготовительный нулевой класс и при том, что притворялась глупой, уверенно заявляла, что выросла. Кичилась перед близнецами своей крутостью и расстраивалась, что им вообще по-барабану всё это.

— Что Лиза? Лиза свою часть сделки выполнила, если что.

— А Феня… — она набрала в грудь побольше воздуха, чтобы начать оправдываться, но я посмотрела на неё взглядом, в котором наверняка читалось: «Ну-ну, ответь мне, девочка! Посмотрим, как ты выкрутишься!»

— Я… — она не знала что сказать. Либо признать себя маленькой для «сделок» со мной, либо признать, что провалила с треском дело. — Почитай мне, Лиза, — попросила Феня и протянула книжку, припрятанную под подушкой.

Я оглянулась на ту, что девочка швырнула в стену, это был сборник совсем детских сказок. Даже близнецы уже не хотели такое слушать, предпочитая современные яркие книжки-комиксы про «Тачки» или «Хот Вилс».

— Питер Пен? — я раскрыла книжку, в которой почти не было иллюстраций, кроме пары ярких страничек. — Где взяла?

— Папа сегодня подарил, — тихо ответила Феня.

Я кивнула. Сегодня был день рождения близнецов, и я слышала, как вскрывали подарки от папы. Близнецы получили по большому детскому мотоциклу, а девочки по книжке.

Королева О светилась от счастья и говорила, что они очень образованная семья, в итоге нарвавшись на беседу о любви к Каверину.

— Это очень хорошая книжка, Феня, — улыбнулась я, а Феня кивнула. Чертовка уже прочитала начало, это было очевидно по тому, что её розовая закладка-пёрышко лежала между третьей и четвёртой страницами.

Я не стала задавать вопросов и начала там, где лежала закладка, с самого верха страницы. В конце концов, если Франсуаза Ивановна (бр-р…) хочет быть глупой, не мне её судить. Может, оно и правильно.

— Так-так-так… — Королева О курсировала по комнате, покачивая накачанными бёдрами, и плавно водила по воздуху мягкими ручками. — Значит, этот Ромашов был богатым, успешным и любил Катю?

— Да.

— Но она?.. Он её спасал, кормил, поил и цветы дарил? — на хорошеньком лице отображалось полнейшее недоумение.

— Да.

— Всячески заботился. Как и Николай…

— …Антонович, Да.

— А почему, — тихо, медленно протянула Оксана, постукивая по подбородку длинным бежевым ногтем. — Она… отвергала их…

— Она любила Саню. Она была гордая и…

— А, ага, ага, — королева О взмахнула рукой, останавливая поток моих мыслей.

Если в литературе кто-то кого-то любил, Оксана это просто принимала на веру, как решение любой «сюжетной несуразицы». Именно «Сюжетной несуразицей» эта женщина бы назвала нежелание Кати Татариновой стать женой Ромашова.

— Ну что, Лиза, — королева поджала губы. — Я без тебя, очевидно, не справлюсь…

Было десять утра, а до отъезда на «пикник», на котором собиралась блистать знаниями Оксана, оставалось всего три часа.

— Давай-ка вот как поступим… ты возьмёшь детей, собак и поедешь с нами! Почти все будут с детьми. Ты проконтролируешь, как я себя проявлю, — королева говорила тихо и обречённо, будто собиралась делать что-то ужасно неприятное. — И к тому же дети себя покажут. Только вот Франсуаза… она такая… капризная. С этим можно что-то сделать? — и вот королева сама превращается в капризного ребёнка, который «хочет так, а не иначе!!»

— Я не изменю характер Фе… Франсуазы Ивановны, она весьма упряма, — я зажмурилась, готовясь сказать то, что так любила Оксана. — Вся в вас! Определённо.

— Ох, — у Оксаны лицо осветила божественная благодать. — Ты такая… милая. Ну, мы договорились? — она прижала ладони к груди в привычном жесте.

— Да, — я кивнула, а через секунду Оксана засобиралась, потому что для себя, меня и моей помощницы нужно было искать наряды.

— Ой! — она застыла в дверях. — А можно тебя попросить?

— Конечно, Оксана, — не хотелось брать на себя ещё какие-то дела, в конце концов, сегодня по плану был почти абсолютно свободный день, а тут такое.

— А давайте я поеду с детьми, а вы с Иваном Анатольевичем? Просто он едет с этими… банкирами этими… Просудовыми. Просидовыми…

— Прокудиновыми, — подсказала я.

— Да-а, да. И вот как бы я не хочу… А мы сделаем вид, что я решила с детьми поехать, и мы поменяемся. Я без тебя не хочу с этой Жанной говорить, она настырная! И она про что-то спросит, а я не буду знать, что сказать! — Королева делала ударения на слова, ломая стройную речь, превращая её в поток нервных мыслей. Даже руки заламывала, чтобы показать, как сильно я ей нужна.