Он явился очень быстро.

– Мне необходима твоя помощь, – сказала я, как только дверь за его спиной закрылась.

– Что я могу для тебя сделать?

Во мне не было ни малейших колебаний. Как не было и соображений насчет соблюдения этикета. Вопрос был чисто деловой, и хотя я знала цену искреннему убеждению, в данном случае я стремилась исключить саму возможность какого-то неправильного понимания между нами.

– Вот. – Я открыла свой маленький сундучок с коронованным белым оленем на крышке, удобно стоявший у моих ног, и показала ему его содержимое. – Посмотри, если хочешь.

Что он и сделал. Опустившись на одно колено, Джон принялся вынимать документы, перебирать их своими тонкими пальцами, выборочно читая, после чего сложил все обратно и закрыл крышку, как будто их было опасно долго оставлять на свету. Затем он повернул ключ в замке и возвратил его мне.

Это были документы, которые я бережно хранила при себе все эти годы. Отмена моего брака с Уиллом. Официальное и неопровержимое законное доказательство моего брака с Томасом Холландом. Сложные решения относительно моего брака с Недом: аннулирование первого и подтверждение второго. Все это было очень важно. На вес золота. Дороже драгоценных камней у меня на пальцах.

– Ты все понял? – спросила я, удерживая руки на коленях, хотя мне очень хотелось сжать их в кулаки из-за неуверенности в изменчивой фортуне. Здесь, в этом небольшом сундучке, лежало решение исхода полемики относительно законности статуса Ричарда как наследника короля Эдуарда, а передо мной находился человек, которому я должна была вверить судьбу своего сына, хоть и не полностью доверяла ему.

– Думаю, что да.

– Меня переполняет страх.

Он непонимающе наморщил лоб:

– Но ведь тут у тебя есть все, что нужно для подтверждения законности.

– Но так ли это на самом деле? Ты знаешь о моем прошлом все. – Я смотрела на него широко открытыми глазами, побуждая разглядеть опасности, которые могли угрожать мне, но которых я не видела. Мне хотелось, чтобы он проникся важностью того, что могло стать реальной угрозой стабильности королевства. – Ты знаешь о проблемах с законностью, возникших при моем первом замужестве.

– Но ведь тогда все прошло на глазах всей оппозиции из Солсбери, не так ли? И тебя вернули твоему полноправному мужу. В то время я был еще слишком юн, но разве я в чем-то ошибаюсь?

– И я вновь вышла замуж в присутствии короля, всего двора и представительных епископов, однако после того, как Клемент подтвердил легальность моего статуса, сменилось много пап. Станет ли папа Григорий дуть в одну дудку со своими предшественниками? Возможно, что и нет, если он решит, что в его интересах будет поддержать Францию, а не Англию. Он может изменить папское решение на противоположное, просто чтобы нанести нам вред. – В этом-то и заключалась неожиданная сложность возникшей ситуации: папы имели право менять решения своих предшественников, если те были приняты якобы под давлением светской власти.

Ланкастер нахмурился, обдумывая такую возможность, но потом возразил мне:

– Не думаю, что Его Святейшество станет улыбаться кому-то отдельно, поскольку ни Франция, ни Англия не согласились на его предложение о дипломатической встрече с целью выйти из тупика в решении вопроса о том, кто сохранит свое господство в Аквитании. Мой отец настаивает на своем праве владычества над этой территорией, тогда как король Франции отказался отвести свои войска, так что теперь вся ситуация зажата в тисках взаимных поношений. Думаю, тебе не стоит опасаться, что папа Григорий запрыгнет в постель к какой-то одной из этих стран.

– Золото способно более действенно склонять чашу весов в споре. – Трактовка Ланкастером политики Папы и светских властей меня не убедила. – А что, если Его Святейшество убедят пересмотреть решение его предшественника и объявить полностью законным мой брак с Уильямом Монтегю? В этом случае мой брак с Недом объявят двоебрачием. И тогда Ричард станет незаконнорожденным. Более того, тогда я буду замужем за Уиллом, потому что он-то вполне живой.

– Да, согласен, история ужасающе запутанная. – Джон продолжал хмуро коситься на мой сундук, как будто его содержимое было главным виновником происходящего, а не просто подтверждением ранее принятых решений. – Но случится ли это когда-нибудь? Не ищешь ли ты в темных углах крыс, которых там нет и в помине?

– Я не знаю, что случится дальше. А крысы эти могут стать вполне реальными. – Сделав глубокий медленный вдох, я разглядывала свои побелевшие от напряжения костяшки пальцев, словно обсуждаемая нами ситуация была чем-то новым для меня, а не знакомым бесконечным кошмаром, мучившим меня уже очень давно. Такой вызов был для Ланкастера проверкой на преданность помимо его клятв. Как он ее выдержит?

– Вполне может случиться, что найдутся те, кто предпочел бы, чтобы Ричард не унаследовал корону, – осторожно продолжила я, взвешивая каждое свое слово. – Вполне может быть, что кое-кто захочет, чтобы королем стал кто-то другой, зрелый мужчина, а не мальчик. А это может стать поводом к тому, чтобы щедро дать Папе золота в его всегда готовую к этому руку и намекнуть ему на ушко, что для кое-кого в Англии изменение политики было бы очень даже желательно. И Его Святейшество, возможно, поддастся таким уговорам и, пересмотрев прошлые решения, объявит Ричарда бастардом.

Подняв голову, я посмотрела на Джона, вложив в свой взгляд все отчаяние моего шаткого положения. Он выдержал это, и в глазах его вспыхнул злой огонек. Он поднялся с колена и встал передо мной, так что теперь уже мне пришлось смотреть на него снизу вверх.

– Правильно ли я тебя понял, Джоанна?

– Думаю, да.

– Так ты считаешь, что я буду действовать против твоего сына, чтобы забрать корону для себя?

– Ходят такие слухи.

– Слухи ходят всегда. Слухи, не имеющие под собой оснований. – Как я и ожидала, в голосе его зазвенел гнев, а губы плотно сжались от злости.

– Власть твоя обширна, Ланкастер.

– Власть моя обширна, как ты правильно заметила, потому что отец мой недееспособен.

– Но что будет в будущем?

– А в будущем я поддержу Ричарда, если ты об этом спрашиваешь. Разве я уже не клялся в этом?

– Есть много таких, кто может оказаться не готов преклонить колени перед моим сыном.

Он резко кивнул, соглашаясь.

– Потомки Лайонела. Мортимеры. – Джон пожал плечами, отметая такую возможность. – Да что они могут сделать?

Но мы оба знали, что они могут сделать. Как просто было бы поставить под вопрос легитимность Ричарда как наследника, если вынести на свет божий в качестве доказательств мои матримониальные приключения.

Сейчас нам уже было не до каких-то уловок.

– Послушай, Джон. Ты знаешь всю эту историю. Мой брак с Недом был тоже verba de praesenti. Недозволенный и не имеющий законной силы в тот раз из-за того, что мы с ним были кровными родственниками, а Нед к тому же был крестным моих детей. Да, я знаю, что мы получили специальное папское разрешение, что поженились мы легально и что Папа дал распоряжение Кентербери проследить, чтобы с аннулированием моего предыдущего брака с Уиллом больше не было никаких проблем. Здесь находятся доказательства всего этого. – Я положила ладонь на сводчатую крышку сундучка, инкрустированную замысловатым узором из цветов, завитков листьев и оленя с цепью на шее, так заинтересовавшего Ричарда. – Не должно быть никаких вопросов относительно справедливости претензий Ричарда на трон. Но я боюсь. Боюсь, что на поверхность будет поднято прошлое, которое может угрожать моему сыну. Если кто-то увидит в этом свой собственный интерес.

Но был у меня еще один страх, и я поднялась, чтобы стать лицом к лицу с Ланкастером. Такие обвинения нельзя бросать сидя.

– Ричард сейчас очень молод, – начала я. – И пока он не повзрослеет достаточно для того, чтобы взять себе жену, которая подарит ему наследника, он находится в большой опасности. А случись, что он завтра умрет, кто тогда станет королем Англии после Эдуарда? Мой долг – защитить его от возможного преступного заговора.

– Полагаю, того самого заговора, который я вынашиваю в своей голове, по утверждению этих убогих, забытых Господом летописцев. Мол, я постараюсь устранить Ричарда, чтобы завладеть королевской короной для себя и своего собственного сына.

– При дворе всегда ходили слухи о пророчествах Мерлина, – заметила я, внимательно следя за реакцией Ланкастера на такое заявление. Разумеется, она оказалась взрывной.

– Господь проклял Мерлина за то, что тот совал свой нос куда не следует, делая этим только хуже. Готов биться об заклад, что он этого никогда не говорил; скорее пророчество это исходит от Мортимеров, наделивших его магической значимостью за счет связи с двором короля Артура. И все же ты вызвала меня сюда, посчитав, что в этом может крыться доля правды. Так что ты хочешь от меня еще? Чтобы я поклялся именем Господа, что не убью своего племянника? Стыдись, Джоанна! Неужели нами в жизни должны руководить пустые предсказания или какие-то вещие сны?

В голосе его слышалась обида, выражение лица стало жестким, и, когда он, подняв свою шляпу и перчатки, направился к выходу, я окликнула его. Женщина никогда не добьется своего, ругая мужчин уровня Джона Ланкастера.

– Если ты хочешь моих извинений, Ланкастер, я прошу меня извинить. Я не собиралась ставить под вопрос твою лояльность.

Он остановился, но остался стоять ко мне спиной.

– Неужели? Но ты сделала именно это. Моя лояльность в отношении моего брата безупречна. Какое право ты имела в этом усомниться? Клятвы, данные у смертного одра, священны.

Я протянула к нему руки; этот инстинктивный жест не имел своей целью ввести его в заблуждение, потому что я знала, что он меня сейчас не видит. Меня охватило отчаяние безысходности, и голос мой задрожал. Это наконец и было то, в чем я нуждалась на самом деле, – молить о поддержке единственного человека, который мог мне помочь.