Уинстон Грэм - Корделия

– Стоит ли ломать себе голову, любимая? И зачем нам тратить время, толкуя о других?

– Мне трудно объяснить, почему, – ответила Корделия, – но поверь, для меня это очень важно.

– Ну хорошо. Хочешь, я сам расспрошу старика?

– Господи, нет! Ни в коем случае!

– Ну и слава Богу. Мне было бы не очень-то приятно выполнять такое поручение.

Привыкнув беспокоиться за Брука, Корделия боялась, как бы Стивен не простудился, но он поднял ее опасения на смех. Брук должен вернуться в субботу, стало быть, в их распоряжении один лишь завтрашний вечер, потом придется пускаться на всевозможные ухищрения.

Когда Корделия собралась уходить, он взял с нее слово увидеться завтра в одиннадцать, здесь, в саду. Корделия сказала, что будет молить Бога о ясной погоде. Стивен погладил ее руку и возразил: его больше волнует, будет ли вечер достаточно темным. Это кажется ему куда более важным условием.

Они дошли до французского окна и поцеловались на прощанье, но когда Корделия попробовала открыть окно, оно не поддалось. Она толкнула сильнее – тщетно. Ее охватила паника.

Сзади подошел Стивен.

– Что-нибудь случилось?

– Окно… на запоре.

Тогда он сам осторожно налег на деревянную раму. Корделия стояла чуть живая, на лбу выступил холодный пот. Окно и не думало поддаваться. У нее все поплыло перед глазами, и она была вынуждена опуститься на каменные ступени. Стивен сел рядом.

– Не вешай носа, это пустяки. Что-нибудь придумаем.

Она схоронила лицо в ладонях.

– Меня кто-то видел.

– Вовсе не обязательно. Просто кто-нибудь делал вечерний обход и обнаружил незапертое окно. Нельзя ли попасть в дом каким-нибудь иным способом?

– Нет.

– Как насчет простых окон?

– Холлоуз тщательно проверяет все окна первого этажа.

Стивен поднялся на ноги и, подбоченясь, задумчиво поглядел на особняк.

– Дом слишком велик, чтобы в нем все предусмотреть. Бьюсь об заклад, нам не составит труда проникнуть внутрь. У вас есть какие-нибудь кладовки?

– Кажется, там на всех окнах решетки. Корделия прилагала бешеные усилия, чтобы взять себя в руки, но ей не удавалось прогнать страшные видения: каменное лицо мистера Фергюсона, обида и подозрение в глазах Брука, перешептывания прислуги, отец, мать, Тедди, все ее новые знакомые… Любовь к Стивену внезапно пошатнулась под ударами судьбы.

Она сказала ему о черном ходе, предупредив о том, что прямо над ним спят слуги; упомянула о лошадях и спальне Боба и миссис Томкинс над самой конюшней. Стивен уговаривал ее вернуться в оранжерею, пока он будет искать выход, но она не послушалась.

Стивен исчез. Корделия стащила с головы шаль и подставила лицо и волосы дождю. Это немного остудило овладевшее ею лихорадочное возбуждение. К ней вернулась способность размышлять. Если ее видели, все и так уже потеряно – разве что она станет громоздить одну ложь на другую. Вряд ли кто-либо видел Стивена. Она скажет, что ей нездоровилось и она вышла в сад… А может быть, провести ночь в оранжерее, а утром попытаться незамеченной проскользнуть в дом?

Вернулся Стивен, и она выложила свой план. Пусть он возвращается домой, а она…

Он покачал головой.

– Это – в крайнем случае. Давай лучше пойдем ко мне, а утром гордо встретим последствия!

Корделия поспешила отвергнуть это предложение, сделанное под давлением момента. Стивен почувствовал тайное облегчение. Сейчас ему меньше всего улыбался грандиозный скандал. Это было бы страшным ударом для его отца.

Проблема оставалась, но он и не думал признавать себя побежденным.

– Где твоя комната?

– На втором этаже, за углом.

– Окна открыты?

– Да. Но туда не добраться.

– Посмотрим.

Они завернули за угол. Спальня Корделии была расположена прямо над столовой.

– Ура! – воскликнул Стивен. – Здесь растет плющ, и есть водосточная труба. В школе мне доводилось карабкаться по ним каждую субботу. Все три окна – твои?

– Да. Но вот то, подальше, – окно гардеробной. – Она схватила его за руку. – Не хочу, чтобы ты рисковал!

– А, брось. Это сущие пустяки. Какое легче открыть?

– Наверное, то, что в гардеробной.

Он заставил ее подробно описать расположение комнат и приступил к выполнению своего замысла. Прежде всего снял ботинки и накрыл их плащом и шляпой. Подергал, проверяя, водосточную трубу и начал взбираться по ней наверх.

Стивен не сомневался, что французское окно только по чистой случайности оказалось на запоре. Корделия, лучше знавшая порядки в доме и его обитателей, придерживалась другого мнения.

Это действительно оказалось нетрудным делом для молодого, ловкого человека. Плющ выдержал, и через минуту-другую Стивен был уже напротив окна гардеробной. Он подтянулся и перемахнул через подоконник.

Теперь ему предстояло самое трудное. Глаза привыкли к темноте, но не настолько, чтобы полностью исключить возможность налететь на стол или смахнуть что-нибудь со стула. Корделия могла не говорить, чья это комната: он узнал слабый запах ее духов.

Он открыл дверь в спальню – она еле слышно скрипнула. Он выглянул наружу и увидел прямо у себя под ногами темный предмет. Это оказался упавший с крючка капот Корделии. Стивен любовно разгладил его руками и повесил на спинку стула.

Однако здесь ощущалось и еще чье-то присутствие. Некоторые вещи явно принадлежали мужчине. Стивен расстроился: он как-то никогда не принимал Брука всерьез.

Из-за этих мыслей он открыл наружную дверь спальни не так осторожно, как хотелось бы; что-то громко щелкнуло, и он замер на пороге, вглядываясь в темноту и ожидая, что под какой-нибудь дверью вот-вот вспыхнет полоска света. Но дом оставался погруженным в сон. Стивен ощупью добрался до лестницы.

Неподалеку раздавался чей-то храп. Ему было трудно определить пол храпящего, но этот до боли реальный звук вернул его к действительности, заставил посмотреть на ситуацию с другой стороны. Вон он, крупнейший английский коммерсант, безмятежно почивает в своем загородном доме, всецело положившись на запоры и засовы. А тем временем дерзкий грабитель, червь в яблоке – он вполне отдавал себе отчет, как можно расценить его действия, – крадется в самом сердце его нерушимой твердыни.

Наконец он спустился на первый этаж и почувствовал себя увереннее. Здесь, по крайней мере, никто не спал; к тому же, эта часть дома была ему более или менее знакома. Было условлено, что он откроет французское окно, но в это мгновение, слишком уверовав в свой успех, он допустил ошибку и перепутал двери.

Это была комната меньших размеров, чем библиотека. Стивен сообразил, что его занесло в кабинет мистера Фергюсона. Он уже собирался вернуться обратно в холл, но вдруг почувствовал чье-то пыхтение.

Стивен застыл на месте, ожидая услышать голос или почувствовать на своем плече руку хозяина дома. Однако человек продолжал мирно сопеть во сне. Мистер Фергюсон спал. Насколько крепко?

Стивену удалось без малейшего шума открыть дверь и выскользнуть в холл. На этот раз он действовал спокойно и без малейшей спешки.

Побоявшись снова перепутать комнаты, он не пошел в библиотеку, а двинулся в столовую. Там, по его воспоминаниям, было низкое окно, выходящее в сад. Он без труда отпер задвижку, открыл его и выпрыгнул наружу. Обежал вокруг дома.

Корделия ждала там, где он ее оставил.

– Ну, слава Богу! – выдохнула она, вставая с каменных ступеней. – Но как тебе удалось…

– Это несложно. Однако не обошлось без маленькой накладки, – он рассказал, что произошло.

Корделия успокоилась. Пока его не было, она успела приготовиться к худшему. Они подошли слишком близко к краю бездны. Должно быть, мистер Фергюсон слышал ее шаги и последовал за ней вниз.

– Нет-нет, кто говорит, что тебя выследили? Во всяком случае сейчас он спит, как новорожденный. Ты сможешь залезть в окно столовой?

– Да.

Они подошли к окну. Стивен первым забрался внутрь. Корделия последовала за ним. Все было бы хорошо, если бы их не мучил страх перед малейшим шумом.

Она спрыгнула прямо в его объятия.

– Слушай, милая, – прошептал Стивен. – Положись на меня. Ничего не бойся. Ложись спать, а завтра вставай, как будто ничего не произошло. Я приду в сад до наступления темноты. Давай придумаем сигнал.

– Хорошо.

– Если все будет идти по плану, не нужно никакого сигнала. Запомнила?

– Да.

– Если все хорошо, но ты почему-либо не можешь выйти, – что ты сделаешь?

– Вывешу платок в окне гардеробной.

– Отлично. А если нас разоблачили и ты не можешь выйти, – два платка?

– Да.

Они повторили, чтобы ничего не перепутать. Стивен поцеловал Корделию и выпрыгнул в сад. Его последними словами были:

– Ни о чем не беспокойся. На клумбе не останется следов: у меня впереди целая ночь, чтобы их уничтожить. Сними мокрую одежду и ложись в постель. Спокойной ночи.

И он исчез в темноте. Корделия повернулась и, дрожа, как в кошмарном сне, стала подниматься по лестнице. Наконец она добралась до своей спальни, притворила дверь и в изнеможении прислонилась к ней спиной. До рассвета оставалось четыре часа.

Она спала совсем недолго и все время металась, словно судно в океане, застигнутое штормом. Отовсюду на нее пялились какие-то рожи; шипели злобные голоса; ее выводили на чистую воду; она убегала, пытаясь найти за двойными запорами спасение от тянущихся к ней рук; падала с высоты и то и дело просыпалась, чтобы услыхать, как дождь барабанит по крыше.

Ночь показалась Корделии вечностью; когда наступил рассвет, она встала, умылась и снова прилегла, прислушиваясь к шорохам в пробуждающемся доме. Что-то ждет этот дом и эту семью – обычный день или разоблачение и скандал?

Мистер Фергюсон не одобрял чаепитие до утренней молитвы, но пока он принимал ванну, Корделия скользнула в кухню и попросила кухарку приготовить чай. Она чуть ли не залпом опорожнила чашку.