Ну, и кто как любит? Кто будет сверху, а кто – снизу?

Провокация.

Не задумываясь, вы стали подначивать друг друга, чтобы произошла такая вот маленькая потасовка, и в итоге вы оказались вдвоем – близко, как и в прошлый раз у тебя в комнате, как тысячу раз до этого - гораздо ближе и интимнее… Только сейчас под тобой холодный гладкий пол вместо пушистого ковра, в голове разливается боль – будто маленький злобный зверек… Надо же, как неудачно… Сашкино лицо – красивое, выразительное, но до обидного не похожее на твое – наклоняется ниже…и ниже… Он касается носом твоего носа, покачивает головой в стороны – совсем как в детстве! – и улыбается…тепло, по-доброму:

- Ну ты и слабак, Ромиру… Да мне ничего не стоит одной левой справиться с тобой.

На губах ощущаешь его дыхание – горькое и сладкое одновременно. От этого голова кружится еще сильнее, и ты благодаришь бога, что лежишь. Как странно и необычно чувствовать его тепло и сильные руки…У него сегодня щеки небритые, и, наверное, колючие. А вот губы чуть полуоткрыты - кажется, еще чуть-чуть, еще пару миллиметров, и…

Не в силах совладать с собой, закрываешь глаза и легонько касаешься своими губами его губ. Даже не поцелуй вовсе – иллюзия, дрожащая тень прошлого, от которого вы оба отказались.

Да только оказывается, память сильнее. Губы словно начинают жить самостоятельно: и у тебя, и у него. Хватает короткого испуганного взгляда, хриплого стона, стального кольца рук вокруг талии – и накрывает безумие, опрокидывая, ломая все старательно взращиваемые правила, нормы и табу.

Разум сопротивляется.

Тело отказывается повиноваться.

Желания…желания подавляют волю.

Несмело проводишь губами по его губами, затем – все увереннее, все смелее, и вот он уже перехватывает инициативу – ласково играет с сережкой у тебя в языке, жадно, исступленно узнавая, пробуя на вкус, исследуя каждый миллиметр, посасывает губы, и ты сходишь с ума от этих грубоватых, таких властных поцелуев. Непроизвольно выгибаешься навстречу ему, ерзая, извиваясь, прижимаясь еще ближе, чтобы почувствовать, что он тоже хочет… Проклинаешь свое тело за эту реакцию, ругаешь себя самыми последними словами, а сам стонешь и толкаешься навстречу его руке, которая гладит твои бедра. Умереть бы… Умереть в эту самую минуту, чтобы не было нужды потом смотреть друг другу в глаза и что-то объяснять… Пытаться объяснить. Умереть бы от удовольствия… Умереть бы в его руках…

Сумасшедшее напряжение.

Это как ломка у наркомана, который готов пойти на все за дозу. Нет сил оторваться, как будто бы вы – два пазла, соединенные воедино. Больно, горячо, страшно… Душа на кончиках пальцев – бьется неистово, как птица, попавшая в неволю. Не расцепляете ладони, стискиваете пальцы еще крепче, еще сильнее, как будто боитесь, что потеряете друг друга. И где-то на самом краю сознания ядовитым светом горит мысль: «За что?»

Слезы. Много горьких слез по щекам. И дыхание судорожное.

Эту истерику не успокоить.

От этого уже не отмахнуться, как раньше, не забыть.

Придется всю жизнь пережевывать…

Внезапно широко-широко распахиваешь глаза, так сильно прогибаясь в пояснице, что, кажется, переломится позвоночник. Едва замечаешь, что Сашка останавливается, слишком сильно сдавливая твои бедра руками – хрипло и протяжно стонет, почти воет, и на какие-то секунды выключаешься – такого сильного оргазма у тебя не было давно. А ведь это даже не секс…

Только додумать не успеваешь – реальность быстро возвращает тебя на землю жесткостью пола и головной болью. Че-ерт, как сильно приложился-то…

Чуть приподнимаешься, и тут же со стоном опускаешь тяжелую голову на пол. В затылке будто бомба взрывается, а перед глазами закручивается черный смерч.

- Ром?

Испуганный голос со стороны. Смутно-смутно знакомый.

Главное, чтобы Сашка не догадался, как тебе плохо – потащит ведь в больницу. И ему будет наплевать на отмененные концерты и неустойки.

А где-то глубоко внутри мелькает мысль: «И хорошо, что ударился. По крайней мере, не придется играть в прятки…»

- Рома!

- Чего? – нарочно грубоватым тоном. Морщишься, зажмуриваешь глаза. От боли?..

И от боли тоже.

- Голова, да? Ударился?

- Угу…

- Вот дурачина! – весь романтический настрой тут же слетает. Ни следа былой страсти и нежности. Он быстро поднимается, тянет тебя за руку за собой.

- Не накаркай, - пытаешься пошутить, но брат, похоже, даже не слышит тебя.

- Где болит? Здесь? – он лихорадочно ощупывает твою голову руками, и ты подозреваешь, что вся эта поспешность, обеспокоенность – лишь попытка убежать от объяснений.

Какие же вы оба трусы…

Ты устал. Устал бегать от себя, от других, от жизни. Все, что тебе сейчас хочется, это привести себя в порядок в ванной, переодеться и отдохнуть в одиночестве. И пусть остальной мир катится ко всем чертям.

- Нет, Саш, не здесь, - показываешь на грудь, где у тебя должно биться сердце. Бьется? – Вот здесь больнее.

Он тут же отдергивает руку, опускает взгляд.

Медленно, спотыкаясь на каждом шагу, ты поднимаешься наверх, в спасительную тишину своей комнаты.

Вас разделяет всего несколько шагов, но на самом деле вы так далеки друг от друга...





Юля.

- Я себя чувствую коровой на бойне, - пожаловался Андрей, едва поворачиваясь в толпе зрителей.

Наташка хихикнула:

- Почему – коровой? Корова – женского рода.

- Ну, быком! Какая разница! – вспылил парень. Вы с подругой переглянулись и захохотали. – Ничего смешного! На фига я вообще поперся с вами на этот долбанный концерт, где собрались одни дети четырнадцати-восемнадцати лет?

- А кто мне все уши прожужжал, что Zipp – одна из твоих любимых групп? – не отставала Наташа.

- Музыка у них, в самом деле, хорошая, только вот случать девчачий визг я не хочу! А когда Рома выйдет на сцену – такое начнется…

- Говоришь со знанием дела! Небось, сам в свое время так же повизгивал, да? – ты тоже не смогла удержаться от шутки. Бедный парень покраснел, но замолчал. Сообразил, наверное, что с вами обеими лучше не связываться.

Огромный холл Олимпийского, гардеробная, подъезды были заняты людьми. Здесь были не только молоденькие девочки, но и вполне взрослые парни со спутницами, ты даже заметила несколько женщин в возрасте сорока лет. И у всех у них глаза горели предвкушением и ожиданием концерта. Их что, отливали в одной мастерской?

Медленно переступая с людском океане, гадала, какое же у тебя выражение лица.

Наверняка, такое же отупело-удивленное, как у большинства фанатов.

- Детский сад! – не удержался Андрей, когда мимо него прошмыгнула совсем уж маленькая девчонка.

- Еще одно слово – и мы пойдем без тебя! – тут же пригрозила Наташа.

Парень развеселился:

- Куда? В фан-зону? Ну, мои дорогие, на это я хочу посмотреть еще больше, чем на концерт!

Конечно, «фанку» и «танц» вы брать не стали. Тебе не хотелось простоять битых три часа под сценой в потной, беснующейся толпе. И хоть ты знала, что с трибун будет плохо видно, все равно польстилась на сидячие места.

Как положено, вы сдали верхнюю одежду, подверглись придирчивому осмотру охранников, проверявших, нет ли у вас с собой фото-видеотехники. При этом Наташка как-то ухитрилась пронести под одеждой свой фотоаппарат.

- Чтобы я не зафиксировала для потомков наши счастливые лица?!

Когда вы, преодолевая препятствия в виде стаек фанатов, все-таки протиснулись в зал, для тебя перестал существовать весь мир. То, что было действительно важно – это огромное помещение, освещенное лампами, гулкий шум и свист в рядах зрителей, сцена с оборудованием, инструментами. Здесь был свой, особый запах, своя атмосфера…как в кино, когда ты погружаешься в придуманный мир. Только здесь – все настоящее.

И ты вдруг поняла, что сама хотела бы так жить – готовиться к концертам, суетиться, договариваться, организовывать… И кто знает, может даже петь и выступать на сцене!

Наверное, каждому знакомо то необыкновенное волнение и напряжение, которое переживаешь перед длительным ожиданием. Нет, не было ощущения сказочности, безупречности. Группа, которая должна была выступить на разогреве, опоздала чуть ли не на полчаса, да еще они провозились с оборудованием. В итоге их почти никто не слушал – все болтали между собой, обсуждая, когда же на сцене появятся Zipp.Тяжелый, плотный воздух обволакивал: ты уже и джинсовку сняла, а теперь подумывала – не настал ли черед майки. Минуты тянулись тягостно, и к тому моменту, когда сцена освободилась, ты уже вся извелась. Вы с Андреем то и дело вырывали друг у друга бинокль, чтобы поближе рассмотреть, что же творится в зале. Фанаты сразу оживились, когда на сцене установили барабанную установку Саши – это было похоже на звуковую волну, эхом прокатывающуюся по взбудораженным зрителям. А потом за кулисами заиграла «Terra Incognita», предваряющая выступление Zipp. Какой шум поднялся… Ты даже не заметила, как сама вскочила с места и стала кричать с остальными! А ведь когда-то зарекалась, что и рта не откроешь, что будешь тихо-мирно наблюдать за выступлением любимых музыкантов. Сердце отстукивало сумасшедший ритм, перед глазами плясали разноцветные пятна, а в голове вертелось: «Сейчас! Вот сейчас уже! Сейчас ты увидишь того, о ком мечтаешь уже целый год!»

Не переставая.



Рома.

Раздевалка. Или гримерка, как кому больше нравится. Сашка вообще именует это помещение «комнатой отдыха», но какой, на фиг, тут отдых?

Накурено. Воняет какими-то дешевыми духами так, что хочется блевать. И, главное, тут собралась целая куча народу – техники, операторы, какие-то мужики в грязных фуфайках, молоденькие девушки… Кто они? Что они здесь делают?

Зря, что ли, в райдере черным по белому написано: «раздевалка для музыкантов». Для музыкантов! А не для их окружения…