- Тебя больше не будут беспокоить кошмары, я прогнал их…

- Знаю.

В такой жаре прижиматься к его разгоряченному телу было неприятно, и все же ты протянула ладонь и сжала его руку. Он машинально переплел пальцы с твоими.

И все же долго не могла заснуть – даже слушая размеренное дыхание Саши. Никак не удавалось избавиться от ощущения присутствия кого-то третьего между вами.

Вглядывалась в темноту, старалась успокоить дыхание. Но стоило только закрыть глаза, как перед тобой тут же возникало бледное измученное лицо Ромы.





Рома.

Ты знаешь, что подслушивать нехорошо, но не можешь удержаться от искушения, когда за неплотно прикрытой дверью в гардеробную слышишь звучные голоса Рыжика и Саши:

- А мне она сказала, что не желает всю время быть на побегушках у девчонки, младше ее возрастом!

- Это о Кристине? – фыркает Рыжик.

Ответа брата ты не слышишь, но можешь представить выражение его лица.

Сначала ты честно намеревался отойти от двери, заняться своими делами, но поняв, что разговор идет о Юле, тут же меняешь решение. Теперь отсюда тебя никто не утащит, даже если вокруг соберется толпа истеричных фанаток.

- Но я ее понимаю…

- Еще бы!

Чуть-чуть, миллиметр за миллиметром, открываешь дверь, чтобы увидеть, что же происходит внутри. Боишься, что скрипучие петли выдадут тебя с головой, боишься насмешливого взгляда или окрика, если парни догадаются о слежке, но все равно идешь на поводу у эмоций.

В узкой, как пенал, комнате свалены вещи – те, в которых вы выступаете обычно на концертах. Помощницы должны привести их в порядок, выгладить, а пока они представляют из себя беспорядочную груду черно-белой мешанины. В кресле сидит Рыжик – потягивает пиво, и, как видно, расслабляется. Саундчек проведен, звук отличный, так что времени впереди еще много – почему бы действительно не отдохнуть?

А Сашка марафет наводит – подрисовывает веки черным карандашом. Где носит Темыча – загадка, обычно он не отлипает от брата ни на шаг…

Рыжик молчит какое-то время, а потом неожиданно выдает:

- Влюбился?

Даже ты вздрагиваешь и тревожно ожидаешь ответа.

- А похоже? – резко спрашивает Санек. Он ненавидит, если его принуждают к откровенности.

- Да вообще-то, не особо…

Брат устало вздыхает, опускает руки:

- Я не знаю. Здесь что-то другое, понимаешь… Она мне напоминает… Черт, я не знаю, как сказать! Я и сам себя не понимаю! И вообще, чего это тебя на личные темы потянуло, а, Рыжик?

- Не Ромку ли напоминает?

- Что? О чем ты?

Рыжик качает головой, потом продолжает:

- Я не понимаю, что происходит между вами обоими, ребят… Что же никак не договоритесь, а? Хватит водить друг друга за нос!

Ты хотел вдохнуть, но не смог. Слова Рыжика начисто лишили тебя присутствия духа. Что же, неужели ты так и не смог никого провести?..

И Сашка глупо таращится на одногруппника:

- Почему ты так говоришь?

Ясно же, что он до смерти боится ответа! Главное - искреннего ответа от человека, знающего все ваше неприглядное прошлое.

- Вот только со мной не надо играть в эти игры! – укоризненно качает головой Рыжик. – Ромка думает, что он один такой блестящий актер, а то, что у него на лице все написано – ему невдомек…

- Собственно, твое-то какое дело?..

Он пожимает плечами:

- А фиг знает… Сколько раз уже зарекался, что не буду лезть…

Ты видишь, как он машет рукой и отворачивается.

Кусаешь губы. Есть повод задуматься о своем поведении.

Внезапно до тебя доносится низкий хриплый голос брата:

- Ну ясно. Все еще не забыл его, да?

Молчание… Ты и сам не осознаешь, что задержал дыхание.

- Можно подумать, ты забыл! – в ответ раздается звонкий смех. Неожиданный, непонятный – поэтому ты хмуришься, не зная, как к этому отнестись. – А его вообще забыть можно? Вот скажи мне – скажи по секрету – разве тебя не мучают сожаления, что между вами все позади? Разве тебе не хочется снова – всего только раз – обнять его не как брата? Он же такой красивый, твой Ромка… Как он целуется… Ты помнишь, какой он сладкий в постели, какой горячий…

- Замолчи! – не выдерживает Саша. Он поднимается со стула, ходит по комнате, как неприкаянный зверь. – Ты понятия не имеешь, что несешь…

- Да? – совсем близко к нему подбирается Рыжик. – Ты считаешь, что я не понимаю?! Да только вот ты ошибаешься, старик! Еще как ошибаешься! Думаешь, легко было уйти? Я до сих пор все помню…

Он сглатывает и продолжает приглушенно:

- Я до сих пор помню, как впервые увидел его… Как он на меня посмотрел… Он для меня был загадкой – со своим молчанием, редкой улыбкой, одержимостью в работе…Я так хотел завоевать его уважение, так старался… Я им восхищался – искренне, верил в то, что он делает… В итоге нашел нечто гораздо большее и значимое, то, на что вообще никогда не мог надеяться… Но он так и остался тайной для меня…

Сашка прерывает его на полуслове:

- Он сразу тебе рассказал?

Парень молчит, только сверлит его сердитым взглядом. А потом неожиданно успокаивается.

- Нет, не сразу, - отворачивается к окну, и теперь ты с трудом распознаешь слова – до того его голос становится невнятным. – Я только догадывался, судя по взглядам, прикосновениям. Ну, всерьез не думал, конечно! Какой нормальный человек будет развивать подобные мысли? Мне-то казалось, вы шутите. Прикалываетесь друг над другом. Ну, это такие шутки…из разряда «братских» - я знаю, о чем говорю, у меня у самого младший брат. А потом… Потом Ромка мне поведал… Ужасный вечер у меня тогда выдался, дружище! Я все никак не мог совместить в мозгах картинки – ты и…он…вместе…любовники… Понимаешь, одно дело, когда ты сжимаешь его в объятиях, целуешь – и думаешь, что эти губы, такие сладкие и жестокие, только твои… А на самом деле, являешься всего лишь подменой… И поцелуи эти украдены. И вообще они не для тебя.

- Не говори так, - выдыхает Саша. Он стоит, прислонившись к стене, и даже в окружающей парней полутьме ты видишь, какое мертвенно-бледное у него лицо. – Не говори… Он тебя любил…

- Любил, - покладисто кивает басист. – Но это не означало, что он не делил свою любовь между нами. Попробуй угадать, какая часть перевешивала?

И снова в комнате молчание… Кажется, что сердце стучит так сильно, так громко, что при желании можно услышать этот стук на другом конце коридора.

Сашка наклоняется к Рыжику, трогает его за плечо и шепчет мягко-мягко:

- Ненавидишь меня?

Глупое смущение – свет искажает линии, и тебе кажется, что брат вот-вот поцелует одногруппника.

- Нет, Воробей… Ненависть – слишком уж пафосное слово. Да и к тому же, все это дела прошлые… Было недоумение, была злость… И ревность! Но ненависти не было никогда. Вот сейчас моя жизнь изменилась – а я все равно не могу избавиться от ощущения его присутствия рядом… Что бы я ни делал, чем бы ни занимался – я поворачиваю голову в ожидании услышать его одобрение. Увидеть его улыбку – родную, только для меня…

В голосе Рыжика столько боли, что у тебя сжимается сердце. Ты не хотел… Ты не хотел вот так…

Но разве у вас был выбор?

- Я считал его своим – думал, что знаю все его мысли и желания, берег и ценил, как никого еще в своей жизни. И закрывал глаза на очевидное: если я смотрел на него - он поворачивал голову в твою сторону. И так всегда. И меня это сводило с ума… Но я готов был терпеть. Я вообще на все что угодно готов был пойти, лишь бы удержать твоего брата рядом с собой. Это и было моей ошибкой.

- Я кое-что скажу тебе, Антон… Силой чувств Ромку не удержишь… Да он и не из тех людей, кто будет принадлежать кому-то одному. Я знаю своего брата – не любовника, а именно брата. Он никому не принадлежит – и никто никогда не удержит его. Даже если он сам этого захочет.

- Но только не ты… Для тебя всегда есть исключение, Воробей. Он ведь и так – твой. Каким бы словом это не называлось – инцестом, любовью, братской привязанностью… Я вышел из игры. Ты – не выйдешь из нее никогда.

И снова – и снова – и снова накатывают непрошенные воспоминания: подростковые шутки, смутные, тщательно скрываемые ото всех желания, страх, смущение… И Сашкина поддержка, его забота. Что самое странное – он принял все, понял тебя тогда, когда ты сам отказывался себя принимать таким, и это при всем при том, что он яростный противник гомосексуальных отношений. Но с тобой рушились все его правила. Вы вообще были ближе, доверяли друг другу, и тебе казалось, что подобных отношений нет ни у кого больше. И были ночи, когда вы подолгу болтали, завернувшись в одеяла, слушая, как за окном завывает ветер, и горячие руки, разминавшие спину после спортивных рекордов в школе, и горькая складочка у губ, когда ты рассказывал об очередной неудаче на любовном фронте. Когда ты перестал смотреть на него, как на брата? Когда ты возвел свою любовь к нему на совершенной новый уровень, и как получилось, что Сашка сам забыл о благоразумии, и ответил тебе взаимностью? Почему, зачем?.. Ведь он старше, благоразумнее, почему он не устоял?.. И наплевать на свои собственные чувства – справился бы, сжился с болью, не в первой… Было ли это ошибкой? Нет, речь не об общественном мнении – тебе всегда было наплевать на то, что скажут люди. Просто не пришлось бы жить ожиданием…И не пришлось бы в последствии закрывать глаза на многочисленные увлечения брата девушками, не пришлось бы улыбаться и делать вид, что доволен жизнью и тебе больше ничего не нужно… Нужно. Нужен брат – единственный человек, с которым тебе хорошо – во всех смыслах слова, с кем не нужно притворяться, от кого нет секретов. Музыка, группа – лишь попытка удержать его рядом с собой. Без твоего участия он наверняка стал бы фотографом – уж куда более успешным и удачливым… И не было бы никаких «случайных» ситуаций, не было бы оправданий, что подобное больше не повториться… Тебе было жаль его – сколько ты себя помнил, он всегда брал ответственность на себя, и даже не подозревал, что многие моменты были тщательно спланированы и подготовлены.