— Ты выглядишь шикарно. Новое платье? — Кимберли Хоугтон оторвалась от своего стакана, когда появилась Дина, и обе женщины обменялись улыбками, как две старые подруги. Дина действительно прекрасно выглядела в своем белом кашемировом платье, которое хорошо на ней сидело, оттеняя темные волосы и громадные зеленые глаза.

— Ты тоже неплохо выглядишь.

Ким обладала фигурой, которая всегда привлекала мужчин, манили ее пышные формы, их щедрая открытость. Голубые глаза притягивали своей игрой, а улыбка ослепляла каждого, кто попадал в поле ее действия. Все последние двадцать лет она постоянно носила короткую прическу в виде светлой копны завитков. Ким не обладала завораживающей элегантностью Дины, но ее притягательность была неотразима, не исключая и манеру одеваться. Она всегда имела такой вид, как будто за ней волочились сразу человек десять мужчин, и, по правде говоря, так оно и было. По крайней мере, один или два ухажера были рядом всегда. В этот вечер на ней был голубой бархатный блейзер и брюки с шелковой блузкой красного цвета, рискованно расстегнутой до такой степени, что была видна округлая впадина и единственное украшение в виде бриллианта, соблазнительно подвешенного на тонкой золотой цепочке, который ложился точно посредине ее полной груди. Это привлекало к ней внимание — как будто она в этом нуждалась.

Дина заказала шампанское и, удобно расположившись в кресле, положила норковую шубку на сиденье. Это не произвело на Ким должного впечатления, не вызвало у нее никакого интереса. Воспитанная своей средой, она ценила только независимость и хорошее времяпрепровождение, не испытывая страстей по поводу денег или норковых манто. Зато первым двум вещам она предавалась вовсю.

— Итак, что новенького? Наслаждаешься свободой?

— В некотором роде. Правда, в данное время мне несколько трудно привыкнуть к этому. — Дина вздохнула и слегка пригубила шампанское.

— О Господи, за то время, что Марк бывает в поездках, я полагаю, тебе давно пора к этому привыкнуть. К тому же немного свободы тебе не повредит.

— Возможно. Но его не будет в течение трех месяцев. Это кажется целой вечностью.

— Целых три месяца? Как это произошло? — В голосе Ким внезапно исчезла живость, которая появилась после шампанского, глаза ее смотрели вопрошающе.

— У него большое судебное дело, которое вынуждает его курсировать между Афинами и Парижем. В промежутках нет никакого смысла наведываться домой.

— А тебе отправиться к нему?

— Скорее всего нет необходимости.

— Что бы это могло значить? Ты выяснила? — Это было похоже на строгую беседу с матерью. Дина улыбнулась, взглянув на подругу.

— В некотором смысле да. Он будет очень занят, а если я поеду, то буду мыкаться с мадам Дьюрас.

— Забудь об этом. — Ким слышала уже давно о невообразимом характере матери Марка Эдуарда.

— Если быть точной, я не полностью высказалась Марку об этом. Итак, voilà[15], я предоставлена сама себе на все лето.

— И ты уже проклинаешь каждую минуту одиночества по прошествии всего лишь двух дней. Верно? Конечно. — Она сама ответила на свой вопрос. — Почему бы тебе не отправиться куда-либо?

— Куда?

— О Господи, Дина, куда угодно. Я убеждена, Марк не будет возражать.

— Возможно, нет, но я не люблю никуда ездить одна. — Ей никогда не приходилось этого делать. Она всегда ездила в компании с отцом, а потом с Пилар и Марком.

— К тому же куда я поеду? Джим Салливан сказал, что в Санта-Барбаре будет тоскливо.

Она выглядела такой беззащитной, произнося это, что Кимберли рассмеялась.

— Он прав. Бедная богатая малышка. А как насчет поездки в Кармел со мной завтра? Мне нужно отправиться на встречу с клиентом в конце недели. Ты могла бы составить мне компанию.

— Но это глупо, Ким, я буду тебе мешать.

Но на мгновение эта мысль ей понравилась. Она не была целую вечность в Кармел, притом это было недалеко, всего лишь в двух часах езды от города.

— С какой стати ты будешь мне мешать? Ради всего святого, у меня нет романа с этим парнем, и я буду рада тебе. Быть одной такая скукотища.

— Только ненадолго. — Она посмотрела испытующе на подругу, и Ким рассмеялась.

— Пожалуйста, что будет с моей репутацией! — Она широко улыбнулась Дине, затем наклонила голову чуть в сторону, встряхнув мягкой копной своих светлых кудряшек. — Нет, по правде, ты едешь? Я буду очень рада.

— Я подумаю.

— Нет уж. Ты поедешь. Решено? Отлично!

— Кимберли… — Дина была готова рассмеяться.

— Я заеду за тобой в пять тридцать. — Ким улыбнулась торжествующей улыбкой.

Глава 3

Ким, подъехав к дому подруги, просигналила дважды, и Дина, выглянув из окна спальни, подхватила дорожную сумку и сбежала вниз по лестнице. Она снова почувствовала себя девушкой, отправляющейся с подругой в выходные дни на поиски приключений. Даже автомобиль Ким вполне подходил для очень молодых пассажиров. Это была старая модель МГ, окрашенного в ярко-красный цвет. Дина появилась в дверях моментально, на ней были серые брюки и свитер того же цвета с высоким воротником. В руках она держала большую кожаную сумку.

— Как раз вовремя. Как прошел день?

— Отвратительно. Не спрашивай.

— Ну ладно. Не буду. — Они начали говорить о другом: о Кармел, о последней картине Дины, о Пилар и ее друзьях.

Выговорившись, они погрузились в молчание. Перед въездом в Кармел Кимберли, посмотрев на подругу, вдруг увидела в ее глазах тоску.

— О чем задумалась? Скажи, дам цент.

— Так мало? Мои раздумья стоят по меньшей мере пять или десять центов. — Она пыталась отмахнуться шуткой, но Ким не обманешь.

— Хорошо. Я дам тебе десять. Попробую угадать. Снова думаешь о Марке?

— Да. — Дина произнесла это совсем тихо, смотря на морскую гладь.

— Неужели ты так скучаешь без него? — Их взаимоотношения всегда удивляли Ким. Вначале ей казалось, что это был брак по расчету, однако она скоро поняла, что это не так. Дина любила его. Может быть, даже слишком.

Дина продолжала смотреть в сторону.

— Да, я так скучаю без него. Разве тебе это кажется глупым?

— Нет. Возможно, достойным восхищения. Что-то вроде этого.

— Неужели? Восхищение не имеет ничего общего с этим.

Ким засмеялась и покачала головой.

— Дорогая, прожить восемнадцать лет с одним мужчиной — это достойно не только восхищения, в этом есть, черт возьми, нечто героическое.

Дина улыбнулась подруге.

— При чем здесь героическое? Я люблю его. Он красив, умен, остроумен, обворожителен.

Их последняя любовная сцена в ночь перед его отъездом что-то всколыхнула в ее сердце.

— Да, несомненно, он такой. — Ким сказала это, не отрывая глаз от дороги, но ей подумалось, что в нем было что-то еще. Видимо, существовала еще одна грань личности Марка Дьюраса, о чем никто не знал, в которой он представал человеком сострадающим, любящим, что лишний раз оттеняло его безграничную обаятельность и красоту. Эта часть его натуры, которая и смеялась, и плакала одновременно, и была настоящей. Такой мужчина был достоин любви, по мнению Ким.

— Лето будет очень долгим, — сказала Дина, чуть вздохнув. — Расскажи мне о своем клиенте. Что-нибудь, что я не знаю.

— Хорошо. Он настоял на нашей встрече в Кармел. Он живет в Сан-Франциско, но здесь у него дом. Он сейчас проездом из Лос-Анджелеса и подумал, что здесь будет более приятно обсудить контракт.

— Как это цивилизованно.

— Да, очень. — Ким улыбнулась Дине.

Было уже почти восемь вечера, когда они подъехали к гостинице. Кимберли, встряхнув кудрями, легко выбралась из МГ, в то время как Дина, вздыхая, с трудом высвободила себя из сиденья.

— Ну как ты, жива? Признаюсь, это не лучшая из всех доступных колымаг для передвижения.

— Я переживу.

Дина стала разглядывать знакомые ей места. В самом начале замужества она и Марк часто приезжали в Кармел на выходные. Они ходили по окрестностям, посещая лавки, наслаждаясь обедами при свечах в уютных кафе, бродили до бесконечности по пляжам. Сейчас, приехав сюда без него, она испытывала одновременно и радостное, и грустное ощущение.

Гостиница была маленькой и необычной: ее внешний вид напоминал стиль французских отелей в провинции с живописно раскрашенными оконными ящиками и массой ярких цветов. Внутри бросались в глаза низкие деревянные перегородки, большой камин в окружении медных горшков и голубые обои с мелким белым орнаментом от Веджвуда. Такая гостиница определенно понравилась бы Марку. Она выглядела как настоящая французская.

Кимберли расписалась в книге постояльцев у портье, затем протянула ручку Дине.

— Я попросила, чтобы нам дали комнаты рядом. Ты не против? — Дина облегченно вздохнула. Она любила жить отдельно и не хотела, чтобы их поселили в одном номере с Ким.

— Меня вполне устраивает. — Она внесла свое имя и адрес в карточку, и вскоре носильщик проводил их в номера.

Через пять минут Дина услышала стук в дверь.

— Как насчет кока-колы, Дина? Я только что взяла две банки внизу из автомата. — Ким распростерла свои пышные формы на кровати Дины и протянула ей ледяную банку колы.

Дина сделала полный глоток и погрузилась в кресло, вздыхая и улыбаясь.

— Мне так хорошо здесь! Я рада, что поехала.

— Я тоже. Без тебя мне было бы скучно. Может быть, найдем время походить по магазинам завтра, когда я закончу дела. Или ты хотела бы вернуться обратно завтра во второй половине дня? У тебя есть планы?

— Абсолютно никаких. Здесь рай. Я, может быть, вообще туда не вернусь. В доме, как в гробнице, когда в нем нет ни Марка, ни Пилар.

Кимберли подумала, что жить с ними — все равно что жить в гробнице, но ничего не сказала подруге. Она знала, что Дина любила дом и для нее благополучие семьи значило очень много. Она встретилась с Диной в художественной школе вскоре после того, как она осталась одна без копейки денег после смерти отца. Она видела, как Дина пыталась продержаться на плаву с той маленькой суммой денег, которую ей удавалось заработать. Она помнила и то время, когда Марк начал ухаживать за Диной, и как она все больше и больше полагалась на него, пока не почувствовала себя полностью зависимой. Она наблюдала за тем, как Марк своим вниманием и неотразимостью все больше подчинял ее себе с настойчивостью человека, который никогда не проигрывал. Она также видела, как Дина обустраивала свое домашнее гнездо с ним в течение двух десятилетий, живя безмятежной, скрытой от многих жизнью и уверяя, что счастлива. Возможно, что так и есть. Но Ким не была в этом уверена до конца.