— И ты полагаешь, что сможешь отказаться от всего этого? — Ким сочувственно посмотрела на нее, понимая состояние своей подруги.

— Я не знаю. Возможно, мы будем по-прежнему встречаться. Возможно… Ким, я просто не знаю, что делать.

Ким тоже не знала этого, но подозревала, что Бен Томпсон никогда не примирится с тем, что она не принадлежит ему одному. Он был человеком именно такого склада.

— Ты скажешь Марку?

Дина покачала головой.

— Никогда. Он не поймет. Это разобьет его сердце. Я… мы должны посмотреть. Бену нужно поехать в Нью-Йорк в сентябре на несколько недель. У меня будет время, чтобы разобраться во всем.

— Если я могу сделать что-нибудь, Дина… если тебе нужна опора и помощь — я всегда готова к этому, бэби. Я надеюсь, что ты это знаешь.

— Да, знаю.

Они обменялись улыбками и расстались, отправившись по своим делам. Но еще долго после ухода Дины Ким вспоминала выражение ее лица и все, что она увидела.

Расставшись с Ким, Дина не спеша поехала домой. Ей нужно было отправить письма и оплатить все счета. Она увидится с Беном не раньше пяти. Они пойдут в какое-нибудь тихое место поужинать, а затем прогуляются или сходят в кино, займутся тем, чем занимаются все люди, у которых нет детей, нет особых препятствий и есть достаточно времени. Она хотела провести эти последние две недели так, как они провели два предыдущих месяца вдвоем, — просто и спокойно. Бен хотел этого тоже.

— Миссис Дьюрас? — Маргарет поджидала ее, как только Дина открыла дверь ключом. На лице ее было напряженное выражение, которое вначале Дина не могла понять.

— Маргарет? С вами все в порядке? — Ей показалось, что она была бледна. Подойдя к столу в холле, она поняла, что экономка все еще стоит, пристально глядя на нее. — Маргарет? Что-нибудь случилось? — Ее голос прозвучал на сей раз настойчиво, и она посмотрела на женщину в темно-синей униформе долгим и пристальным взглядом. Могла ли она догадываться о Бене? Видела ли она их? — Что случилось?

— Вам дважды звонили… — начала Маргарет, не зная, что еще сказать. Она не была уверена и не имела права беспокоить миссис Дьюрас, но у нее было предчувствие.

— Звонил мистер Дьюрас? — Дина стояла, выпрямившись во весь рост.

— Мадам Дьюрас, его мать.

— И что она сказала? — На лице Дины— появилось хмурое выражение. — Что-нибудь произошло?

— Я не знаю. Она разговаривала только с телефонисткой в Париже. Она просила вас позвонить сразу же.

— В Париже? Вы имеете в виду Антиб. — Для Маргарет, Дина понимала, это было одно и то же. Но экономка решительно покачала головой.

— Нет. Это был звонок из Парижа. Они оставили номер телефона. — Маргарет извлекла записку из бумаг и протянула Дине. Она была права. Это был Париж с номером дома на улице Франсуа Премьер. Что-то случилось. Возможно, старая дама нездорова и хотела отправить Пилар домой пораньше. Марк! Что-то случилось с Марком! В голове ее пронеслась масса вариантов катастроф, пока она добежала по ступенькам вверх до телефона в спальне. В Париже будет уже время после полуночи. Слишком поздно? Подождать ли ей до утра?

Телефонистка междугородной станции быстро соединила ее, и вскоре она услышала знакомое мурлыканье гудков французской телефонной связи. Раньше они звучали для нее подобно сигналу «занято», но теперь, зная это, она ждала ответа. «Может пройти минута, прежде чем они ответят. Как жаль».

— Не волнуйтесь. Все нормально. — Телефонистка говорила не спеша и, похоже, была из Калифорнии, и Дина улыбнулась. И затем она услышала голос свекрови в трубке.

— Allo? Qui?[37]

— Mamie[38]? — Дине с трудом давалось называть ее ласково. После двадцати лет знакомства ее так и подмывало назвать свекровь «мадам Дьюрас». Связь была не очень хорошей, но Дина могла ее слышать, и она стала говорить громче, чтобы на другом конце могли лучше понять ее. Голос мадам Дьюрас не был сонным. Приятным он не был никогда.

— Это Дина. Я прошу прощения за столь поздний звонок, но я подумала, что…

— Дина, il faut que tu viennes[39]. — Мой Бог, не нужно французского языка, когда такая плохая связь! Но старая женщина продолжала говорить лихорадочно по-французски. Дина с трудом слышала ее.

— Подождите, подождите. Я не слышу вас. Я не понимаю. Пожалуйста, повторите все по-английски. Что-нибудь случилось?

— Да. — Слово прозвучало как длинный жалобный вой, а затем наступила тишина, и Дина продолжала ждать. Что случилось? Что-то с Марком. Она предвидела это!

— Пилар… Она попала в аварию… на мото… — Дина почувствовала, что у нее останавливается сердце.

— Пилар? — Теперь она кричала в трубку и не слышала, как Маргарет вошла в комнату. — Пилар? — Слышимость ослабевала, и она стала кричать изо всех сил. — Мама? Вы меня слышите? Что случилось?

— Ее голова… ее ноги…

— О, Боже! Она жива? — Слезы струились у нее по лицу, и она отчаянно пыталась не сорвать голос. — Мама? Она жива?

— Paralysées. Les jambes[40]… и голова… мы не знаем.

— Где она сейчас? — Дина пронзительно кричала.

— В американском госпитале. — Теперь уже и старая женщина рыдала тоже.

— Вы позвонили Марку?

— Мы не можем найти его. Он в Греции. Его société[41] пытается обнаружить его местонахождение. Они думают, что он будет здесь завтра. И, пожалуйста, Дина… Вы выезжаете?

— Вечером. Прямо сейчас. — Ее рука дрожала, пока она смотрела на часы. Было без десяти четыре. Она знала, что был рейс в семь тридцать. Марк всегда летал этим рейсом. С учетом разницы во времени она будет там в четыре тридцать по парижскому времени на следующий день. — Я буду в полдень… и поеду сразу же в госпиталь. Кто ее лечащий врач? — Она судорожно записала его имя. — Как позвонить ему? — Мадам Дьюрас дала ей его домашний номер.

— О, Дина. Бедное дитя… Я говорила Марку, что мотоцикл не для ребенка. Почему он не послушал меня? Я говорила ему…

И я тоже.

— Мама, кто с ней сидит? — Это был первый вопрос, который пришел ей в голову. Ее бэби была одна в госпитале в Париже.

— Там есть, конечно, медицинские сестры. — Судя по ответу, это было уже похоже на ту мадам Дьюрас, которую Дина хорошо знала.

— И никого больше? — Ей стало страшно.

— Здесь уже за полночь.

— Я не хочу, чтобы она оставалась одна.

— Хорошо. Я отправлю к ней сейчас же Анжелину, а сама пойду утром. — Анжелина — очень старая служанка. Анжелина. Как она могла?

— Я постараюсь прилететь как можно быстрее. Скажите ей, что я ее люблю. До свидания, мама. Увидимся завтра.

В отчаянии Дина связалась снова с телефонным оператором.

— Доктора Хьюберта Киршманна, лично. Это срочный вызов.

Но доктор Киршманн не отвечал на звонки. После звонка в американский госпиталь она узнала не очень много. Хотя положение все еще критическое, мадемуазель Дьюрас спала нормально, она в сознании, и остается возможность прооперировать ее утром. Об остальном говорить еще рано. Ее привезли из Канн только этим вечером, и, если мадам будет так любезна, она может позвонить docteur утром… О, идите к черту. Пилар была не в том состоянии, чтобы отвечать на телефонные звонки, и Дине ничего больше не оставалось делать, кроме как сесть на самолет. Какое-то мгновение она сидела неподвижно, стараясь побороть слезы, положив голову на руки, пока не разрыдалась. «Пилар… моя бэби. О, Боже мой!» Маргарет появилась рядом с ней, пытаясь прикосновением своих ласковых рук успокоить ее.

— Все очень плохо? — Ее голос был едва слышен даже в безмолвном пространстве комнаты.

— Я не знаю. Они говорят, что у нее парализованы ноги и что-то произошло с головой. Но я не смогла получить ясные ответы ни от кого. Я собираюсь лететь следующим рейсом.

— Я соберу вашу дорожную сумку.

Дина кивнула и попыталась собраться с мыслями. Она должна позвонить Бену. И Доминик. Инстинктивно она набрала номер Доминик в офисе. Ей ответил голос, который она недолюбливала.

— Где месье Дьюрас?

— Не имею понятия.

— Как это вы не имеете понятия! Наша дочь попала в аварию, и его не могут найти. Где он?

— Я… мадам Дьюрас… я сожалею… Я сделаю все, чтобы разыскать его до утра, и попрошу его перезвонить вам.

— Я еду в Париж сегодня вечером. Скажите ему, чтобы он отправлялся туда же. И пусть позвонит своей матери. Пилар находится в американском госпитале в Париже. И ради всего святого, сделайте мне одолжение, Доминик, пожалуйста, разыщите его. — Ее голос дрожал, когда она говорила.

— Я сделаю все, что в моих силах. И я вам очень сочувствую. А это серьезно?

— Мы не знаем.

Она позвонила в службу авиалинии и в банк. Мельком взглянула на вещи, которые Маргарет положила в сумку, и быстро набрала номер Бена в галерее, чтобы застать его до ухода домой. У нее еще был час до отправления в аэропорт. Он быстро подошел к телефону.

— Я должна уехать сегодня вечером.

— Что ты сделала после полудня? Ограбила банк? — Его голос прозвучал шаловливо и насмешливо. Он ждал с ней встречи вечером. Но он быстро понял, что случилось что-то непоправимое.

— Пилар попала в аварию. О, Бен… — И снова начались слезы, рыдания, боль в сердце, страхи и гнев на Марка, позволившего дочери купить мотоцикл.

— Успокойся, дорогая. Я сейчас приеду. Могу ли я зайти прямо в дом?

— Да.

Семь минут спустя Маргарет открывала ему дверь. Дина ждала его в своей комнате. На ней был тот же костюм, в котором она ходила в ресторан, и серьги, которые ей подарил Бен. В этой одежде она собиралась во Францию. Он быстро взглянул на нее, войдя внутрь, и прижал к себе.

— Все будет в порядке, бэби, все нормально. С ней будет все хорошо.

Она рассказала ему о парализованных ногах.

— Это может быть всего лишь немедленной реакцией на падение. Ты еще не знаешь подробностей. Возможно, все не так плохо. Не хочешь ли выпить? — Она была чрезвычайно бледна и вместо ответа покачала головой. Все, что он увидел, и прежде всего душевные и сердечные муки, было написано у нее на лице. Она снова начала плакать, и он еще раз стал успокаивать ее в своих объятиях.