Теперь, вглядываясь в чуть резковатые черты его лица, она тщетно пыталась вспомнить, где сама могла его видеть. Устав от предположений и ни на одном не остановившись, она перевернулась на живот и постаралась думать о чем-нибудь другом. Когда спину начало припекать, она села и перед ее глазами предстала картина, которая возмутила до глубины души. Напротив красавца — песочного замка — стоял молодой парень с фотоаппаратом и фотографировал Сергея с Антошкой. Кажется, парень уже успел сделать пару снимков на фоне замка, и теперь Сергей посадил Антошку к себе на плечи, а фотограф отошел в поисках ракурса.

«Еще чего не хватало!» — закипела Ирина и решительно направилась к ним. Она протянула руки, чтобы взять сына, но Сергей сам снял его и поставил на землю. Парень достал блокнот, чтобы записать координаты заказчика. Ирина, сверкнув глазами на Свечникова, отвела фотографа в сторону и продиктовала ему Лизаветин адрес. Тот весело кивнул и зашагал прочь с пляжа, видимо, на сегодня снимков было достаточно.

— Что вы себе позволяете? — зашипела Ирина, едва Антошка убежал вымыться от песка. — Я вам не разрешала фотографировать моего ребенка!

— Да постойте вы! — Свечников опешил от такого напора. — Меня никто и не спрашивал. Он подошел и совершенно неожиданно…

— Перестаньте! Я не слепая и видела. Вы позировали фотографу! Послушайте, что, в конце концов, вам нужно от меня и моего ребенка?

— Вы все перевернули с ног на голову! — поразился Свечников.

— Я бы попросила вас оставить нас в покое, — будто и не слыша его возражений, продолжала женщина, — и впредь не попадаться нам на каждом шагу!

— Вот уж позвольте с вами не согласиться! — в свою очередь проскрежетал Свечников. — Лично мне кажется, что вы постоянно попадаетесь мне на глаза! Куда я, туда и вы!

— Что?! — Глаза Ирины стали в два раза больше от такого наглого заявления. — Вот уж не выдумывайте! Это наше место, мы всегда располагаемся в одном и том же месте на пляже, ходим в одну и туже чебуречную и не ищем приключений!

— Весьма похвально, — отозвался Свечников. — Что же мне прикажете теперь делать? Мы с Антоном подружились. Делать вид, что я его не знаю? Вы мне это предлагаете?

— Да уж придумайте что-нибудь! — быстро бросила Ирина, заметив, что Антошка поглядывает в их сторону. И не удержалась от того, чтобы язвительно добавить: — Как я успела заметить, вы весьма изобретательны!

— Насколько приятен ребенок, настолько неприятна его мамаша, — не удержался Свечников от «комплимента». Вообще-то это было не в его правилах. С женщинами он при любых обстоятельствах старался оставаться любезным или хотя бы вежливым. Но эта истеричка его достала. Даже если он и вспомнит, где они виделись раньше, наверняка воспоминание будет не из приятных. Но заметив, как женщина заливается краской от нанесенного оскорбления, Свечников отвернулся и стал наблюдать за купающимися.

Впрочем, она довольно быстро справилась с собой и парировала:

— Если вы так безумно любите детей, то родите себе своего и занимайтесь им в свое удовольствие! Свечников вскинул брови и криво усмехнулся:

— Пробовал, не получается. К сожалению, пока это — привилегия женщин.

Антошка уже бежал к ним от воды. Видимо, он услышал концовку разговора, потому что, подбежав, уставился на Свечникова:

— Сережа! Ты разве не можешь родить ребеночка?

Свечников виновато развел руками. Тогда мальчик задумчиво перевел взгляд на мать и открыл рот… Представив, что он сейчас может сказануть, Ирина схватила ребенка в охапку и понесла к своему лежаку, не дав попрощаться с «приятелем».

— Антошка! Мы должны бежать домой! И очень быстро! — тараторила она. — Я, кажется, оставила включенный утюг… Надо торопиться, чтобы не было пожара.

— И тогда приедет пожарная машина? — с восторгом отозвался малыш, натягивая носочки.

Они унеслись с пляжа, будто за ними гнались. Свечников с досадой смотрел им вслед. Впервые от него так резво убегала женщина, а он выглядел со стороны самодовольным прилипалой.

Вечером Лиза повела подругу в санаторий, в новый тренажерный зал.

— Посмотришь, как я килограммы сгоняю. — Настроение у Лизаветы было отличное: накануне приходил Рукавицын и принес деньги. Этого было достаточно, чтобы сделать Лизавету оживленной на день-два.

Рукавицын являлся за Полиной по воскресеньям и забирал ее с собой. Точнее, к своей законной жене и старшей дочери. Там девочка, по выражению Лизаветы, «наводила порядки» и «проводила ревизию». Домой Полина возвращалась с неизменной коробкой бесценных сокровищ: оборванных старых бус, значков, лоскутков, открыток.

Подруги прошли через зеркальный холл санатория, миновали мраморно-ковровый, широкий коридор и оказались в просторном тренажерном зале. Он был залит ровным белым светом люминесцентных ламп. Несколько отдыхающих с явным удовольствием корпели на тренажерах.

— Сейчас я тебе одну штучку покажу. Для развития грудной клетки, — шепнула Лизавета и повела Ирину к одному из тренажеров. Ирина все время любовалась подругой — ее пышная фигура излучала такое жизнелюбие, что невольно хотелось подтянуться и не казаться вялой, озабоченной на фоне улыбчивой Лизаветы.

Ирина послушно забралась на указанное ей сооружение и попробовала потянуть на себя штуковину, которая и предназначалась, судя по всему, для развития грудной клетки.

Штуковина поддалась с трудом, и Ирина ощутила, что мышцы и впрямь напряглись, помогая ей справиться с неподатливым снарядом. Лизавета, довольная тем, что нашла подруге как раз то, что надо, огляделась. Ее тренажер был занят. На нем крутил педали мужчина в синих шортах и белой майке. Видимо, он занимался давно и не давал себе поблажки: майка на спине насквозь промокла, да и голова казалась влажной, как после бани.

Ирина довольно долго добросовестно мучилась со своим снарядом и наконец позвала:

— Лиза! Может, я что-то не так делаю? Давай показывай мне.

Лизавета с видом знатока взгромоздилась на тренажер, умудрившись при этом почти не наделать шуму. Стала учить подругу, изрядно комментируя свои действия. Наконец Ирина не выдержала и расхохоталась над спортивным азартом пышной Лизаветы. На них обернулись сразу несколько человек, в том числе и мужчина с велотренажера. Иринин смех застыл на губах: опять он!

Через секунду она осознала, что выглядит не совсем подходяще со своей открытой улыбкой. В этой ситуации улыбку, скорее, можно счесть идиотской. Она немедленно убрала ее с лица. Мужчина, в свою очередь, лишь повел бровью и чуть заметно пожал плечами. Слез с тренажера, не спеша достал из спортивной сумки полотенце и стал вытирать лицо и шею, на которых блестели капельки пота. Удивился ли он, встретив ее здесь? Обрадовался? Огорчился? Его непроницаемость злила.

Ирина внутренне собралась, ожидая какого-нибудь язвительного замечания с его стороны, но напрасно. Сергей бросил в сумку полотенце, перекинул лямку через плечо и, слегка кивнув Ирине, направился к выходу.

Настроение было испорчено. Заниматься расхотелось. Ирина села на мягкий ковролин, дожидаясь Лизавету.

Выходит, он отдыхает в этом санатории. Значит, он так и будет мелькать перед глазами, заставляя Ирину каждый раз вздрагивать при своем появлении. А она — мучить себя вопросом: где и при каких обстоятельствах она его видела? Это ужасно. Самое непонятное, так это те необъяснимые ощущения, которые Ирина улавливала в себе при его появлении. Это сочетание тревоги, смятения и… интереса. Был ли мужчина неприятен ей? Нет.

Скорее — напротив. Именно это и настораживало. Ведь если человек тебе не противен, откуда тогда чувство тревоги, словно хочется спрятаться, исчезнуть, стать невидимкой? Чертовщина какая-то! Ничего подобного Ирина никогда раньше не испытывала. Сомнений почти не оставалось: когда-то он мелькнул в ее жизни, оставив этот замысловатый след в подсознании. Но когда? Где?

Едва выйдя из тренажерного зала, подруги поразились резкой перемене погоды, которая произошла за окнами холла. Стало совсем темно: то ли от наступившего вечера, то ли от туч. Ветер гнул деревья и очумело носил в воздухе обрывки газет и какие-то предметы. Подруги опешили. В тренажерном зале были лампы дневного света и совершенно отсутствовали окна, поэтому теперь казалось, будто стихию «включили» внезапно, и вот она хвастливо демонстрирует всю свою мощь.

Неожиданно в холле воцарилась тьма: отключилось электричество. На предложение Лизаветы переждать непогоду Ирина лишь головой покачала: она боялась за сына.

Расстояние от санатория до малосемейки женщины прошли, вцепившись друг в друга, едва удерживаясь на ногах. Дома было все в порядке. Если не считать того, что дети были возбуждены до предела.

— Мама! Скорее! Сейчас бояться будем! — завопил Антошка и потащил мать к окну.

Там на табурете восседала Полина и подвывала непогоде, усердно надувая щеки.

— За домом карагач повалило, — сообщила тетка — Электричества, наверное, сегодня не будет.

Ужинать сели в темноте, со свечкой. Балкон гремел, как поезд на стыках.

— Могу поспорить — дождя не будет, — заявила Ли-завета, обводя всех торжествующим взглядом.

— Ну да?! — недоверчиво протянули Ирина и Полина-старшая.

— Уж можете мне поверить! Я эту погоду местную изучила. Сейчас вот так погремит, пару крыш с частных домов сдернет. Ну, дерево уже повалил. И так, насухую, утихомирится.

— Не верю! — заявила Ирина. — Дождь будет!

— Будет, — поддержала тетка.

— Не будет! — повторила за матерью Полина, и все уставились на Антошку, ожидая, на чьей стороне он выступит.

Антошка, приоткрыв рот, глазел на пламя свечи, сонно хлопая ресницами. Заметив, что на него смотрят, он оторвал взгляд от пламени и поднял глаза на мать.

— Мама, а я того дядю в журнале нашел.

— Какого еще дядю? — не поняла Ирина.

— Сережу. С которым мы в песочек играли.