Аудитория напоминала одновременно цирк и спортзал. От цирка тут была, пожалуй, сама атмосфера — красные, бархатом обитые скамьи по периметру, желтое, под песок, ковровое покрытие на полу. Стены до самого потолка обиты темно-синей тканью, а с потолка свешивались всевозможные канаты, обручи и совершенно непонятные для Ирины приспособления.

Шел урок, и Лева был на месте. И то ладно. То, что сам Лева с большего бодуна, Ирина поняла сразу, когда увидела рядом с ним трехлитровую банку, до половины наполненную водой. Его мучила жажда. Но зачетный урок он обязан был показать, это, видимо, его и держало.

Эстрадно-цирковой курс в институте был «пришлый», коммерческий, и являлся филиалом какого-то московского учебного заведения. Именно поэтому в институте Леву пока еще терпели. Весь курс был открыт Москвой фактически для него, Левы.

Пить он начал совсем недавно, когда его вытурили из цирка. Наверное, ему еще можно чем-то помочь. Этот вопрос нет-нет да и задавала себе Ирина. Леву она считала самым талантливым на своем курсе, но вот чем помочь — до сих пор не придумала.

— Привет звездам манежа, — шепнула она, усаживаясь рядом с Левой на скамейку. Места для зрителей были устроены здесь амфитеатром, но только с одной стороны аудитории, и уходили почти под самый потолок, как в цирке.

— Какими судьбами? — Лева встрепенулся, явно обрадовавшись приходу Ирины. Ребята готовились к зачету, и зритель был очень кстати.

На нее пахнуло перегаром. Ирина отметила и мешки под Левиными глазами, и нервные движения не находящих покоя рук.

— Посмотришь? — спросил он как бы между прочим, прикидываясь безучастным к ее ответу.

— Конечно, — отозвалась Ирина и достала из сумочки очки.

Сначала были эстрадные пародии. Ребята наперебой пародировали политических деятелей, потом перешли на звезд эстрады.

Ирина от души хохотала, не забывая, однако, бросать взгляды на довольное Левине лицо. Учениками он снисходительно гордился. Именно так. Ирина без труда прочла это на его опухшем лице. Потом пошли номера клоунады — это был уже настоящий блеск мастерства и таланта. Она даже не сразу поняла, что происходит: клоуны как бы высыпались из мешка — они сыпались откуда-то сверху, ловко перебегали по канату из конца в конец аудитории, спрыгивали, держась за веревки, или шли колесом, выпрыгивая из обруча, выкатывались откуда-то из-за занавески, делая по пути всевозможные акробатические кульбиты.

Последний вышел на руках, держа ногами крошечную гармошку. Все они чинно уселись на полу, на заднем плане аудитории, и начались репризы. Ирина была настолько захвачена зрелищем, что на время забыла, что же ее сюда привело.

Парень с очень маленькой девушкой показывали номер про цыпленка. Парень-петух учил цыпленка взлетать на забор. Бестолковый цыпленок так уморительно повторял движения, что Ирина смеялась до слез. Потом на смену упавшему от изнурения уроком петуху-отцу, появилась курица-мать. Она долго вдалбливала цыпленку свою науку мимикой и жестами. Бесполезно. В конце концов, когда петух и курица уже лежали без чувств, цыпленок обиженно залетел обратно в яйцо и закрылся скорлупой.

Следующий номер был совсем необычен по своей эстетике, и Ирина смотрела его, буквально открыв рот. Появились два арлекина с невообразимо длинными ушами своих головных уборов и стали двигаться под музыку.

Они причудливо сцеплялись, превращая туловища в подвижную массу, становясь то кольцом, то змеей, то деревом. Их непонятные, пятнистой окраски, комбинезоны вызывали сменяющие друг друга ассоциации, когда эти два тела то взлетали под потолок, извиваясь в причудливых позах, то лежали на желтом полу, плавно двигаясь в такт музыке.

— Перерыв, — объявил Лева, едва закончился номер. Студенты расползлись по аудитории.

— Чё пришла-то? — спросил Лева, отхлебнув из банки. — Сочувствие выразить?

— Нет, почему? Я, собственно… привет передать. — И Ирина сделала невинные глаза. Лева насторожился.

— От кого? — Он недоверчиво уставился на бывшую одноклассницу.

— Я была в гостях у Лизаветы. Левины глаза потеплели, и он отвел их в сторону, делая вид, что наблюдает за студентами.

— Как она?

— Ну как… Как всегда — бодра и полна оптимизма. Ты же знаешь Лизавету. Ее сломать трудно. Живет одна. Вернее, с дочкой. Дочка — точная ее маленькая копия.

Лева заулыбался, глядя мимо Ирины, в синее пространство аудитории.

— Ты ей что, про меня рассказала? — Он достал сигарету и выжидательно разминал ее в пальцах. Тема его явно волновала.

Ирина бросила неопределенно:

— Так… в общих чертах.

Она и сама не знала, зачем сейчас заговорила о Ли-завете. Нужна ли ее подруге еще одна головная боль — Лева с его творческой депрессией, когда у Лизаветы и без того проблем хватает? Но, видимо, кто-то так и дергал Ирину за язык. Что сказано, то сказано. Леву ее привет затронул, а это уже хорошо. Значит, для него не все потеряно.

Она, как бы между прочим, обмолвилась о Лизаветиной жизни. Так, в двух словах. Какая она неунывающая, гостеприимная и одинокая. Собственно, все это было чистой правдой.

В институте у Лизаветы и Левы была любовь. Эта пара была чем-то вроде символа курса. Большая, шумная, веселая Лизавета и озорной, умный, талантливый Лева. Когда Лизавете перешла дорогу миниатюрная тихоня Наташа? Была гулянка после экзаменов. Гуляли в ресторане. Догуливать поехали к Лизавете в общагу. Потом ребята провожали местных девчонок домой, и Лизавета отправила Леву проводить Наташу.

Наташа жила далеко, в девятиэтажке с огромными извилистыми коридорами на каждом этаже. К ним примыкали закоулки, лоджии — странные архитектурные выкрутасы. Как раз для тусовок местной шпаны. По ночам в таких подъездах случалось всякое.

Наташа, в свою очередь, не отпустила Леву тащиться через весь город ночью одного, а оставила ночевать. Нужно сказать, набрались они в тот день изрядно, к тому же закуски было гораздо меньше, чем выпивки. Утром Наташу и Леву, спящих вместе на Наташином диване, обнаружили ее родители. Ошарашенный Лева после разговора с Наташиным отцом быстро побежал с Наташей в загс, все еще болея с похмелья.

Никто на курсе не видел ни Лизаветиных слез, ни даже тени ее отчаяния. Она только бросила Леве свое презрительное: «Клоун!», когда он пришел на выпускной вечер с обручальным кольцом. Потом она уехала на юг, а «клоун» устроился в цирк. Пожалуй, только Ирина знала, насколько глубоко эти двое переживали свой нелепый разрыв.

Даже теперь — столько лет прошло! — они все еще с трепетом относились друг к другу.

Ирина дотронулась до Левиного плеча:

— А вообще-то я по делу. — Она решила сменить тему. — Ты ведь знаешь, я кафе решила сбацать. Как тебе эта идея?

— Ну, ты идешь в гору, капиталистка, — отозвался Лева, закуривая наконец свою истерзанную пальцами сигарету. — Твоему упорству можно позавидовать…

— Мне нужна твоя помощь, — продолжала Ирина. Лева насторожился. Он не терпел жалости. Ирина отлично это знала. — Я планирую там проводить детские дни рождения, праздники на заказ. Если нужно — выезжать на дом…

Лева вдруг опомнился:

— Ты ведь куришь?

И протянул ей сигареты. Но Ирина уже достала из сумочки свои.

— Короче, мне нужна бригада клоунов с хорошей программой для детей всех возрастов. Понимаешь?

Лева неопределенно пожал плечами.

— Ребята будут рады подработать, — наконец протянул он, выпустив колечко дыма. — Только позови.

— А ты?! — Ирина поняла, что промахнулась.

— Да на кой хрен тебе связываться со старым алкоголиком? — горько усмехнулся он. — Вот они, может, чего и добьются в жизни. Хотя и в этом я сильно сомневаюсь. Сейчас клоунов и без цирка полно — возьми хоть наше правительство…

Лева махнул рукой. Но Ирина молчала. Она уже поняла, что разговорила его и он завелся. Она сидела тихо, как мышь.

— Они учатся последний курс. Ты их видела, — продолжал он. — Это готовая цирковая труппа. Они умеют все — бери и делай из них. А я должен их распустить и потом начинать все с нуля. А эти, в свою очередь, должны тыкаться в жизни как слепые котята и начинать все с нуля тоже. Если бы ты видела, что было в цирке, когда я предложил обновить эти старые номера, которые смотрит, пожалуй, третье поколение! Что тут началось…

— Короче, тебе нужно помещение и какой-никакой статус? — предположила Ирина.

— Для начала, — согласился Лева, отхлебывая из банки. — Я не хочу распускать этот курс — это мои люди…

— Ты уже был где-нибудь?

— Ты спроси, где я не был…

— Я попытаюсь что-нибудь сделать, — пообещала Ирина, вставая.

Ребята уже собрались после перерыва и теперь разминались на площадке, ожидая продолжения занятий.

— Но с этим надо завязывать, — кивнула она на банку с водой, — а то втянешься.

— Откуда тебе знать? — ухмыльнулся Лева, поднимаясь вслед за Ириной.

— Знаю! — не обращая внимания на его иронию, жестко бросила она. — Когда Ника и Саша погибли, я только этим и спасалась. Ты знаешь, Левушка, у женщин это все гораздо быстрее, чем у вас. Проснулась как-то утром и поняла, что хочу опохмелиться. Это было начало. Но меня вытащила одна баба. Она вовремя появилась в моей жизни…

— И ты решила вовремя появиться в моей, — подхватил Лева, забирая Иринину ладонь в свою.

— Нет, просто Лизавета просила передать привет, — напомнила Ирина и легко сбежала вниз по лестнице.

Свечников подкатил к автостоянке в десятом часу. Братья Лобаревы, конечно, уже были на месте. Сейчас начнутся подколы по поводу того, что он, единственный в их фирме холостяк, долго спит по утрам. Он невольно улыбнулся, закрывая дверцу машины, и краем глаза увидел: рекламу уже закончили. Еще вчера они сняли старую скромную вывеску, а сегодня прямо на огромном стекле офиса красовались внушительного размера красные буквы: «Сервис-плюс». И пониже — мелкие синие: «Автосалон, технический центр. Фирменные запчасти и аксессуары. Различные виды услуг. Обучение введению в экстремальных условиях».