Ирина запаниковала, лихорадочно ища оправдание своей лжи.

— Да, черт возьми! — прорычал Свечников, резко повернув у аптеки и одним рывком припарковав машину к подъезду. — Да, был! Признаться, Ира, я думал, у тебя хватит ума и человечности хотя бы не прятать от меня сына! — Он в сердцах долбанул по рулю, и гудок пронзительно взвизгнул. На первом этаже сразу в нескольких окнах погас свет и любопытные лица прильнули к окнам.

— С чего ты взял, что Антошка — твой сын? — В свою очередь, выпалила Ирина. — Ты просто сумасшедший! Это же надо до такого додуматься!

Она попыталась рассмеяться, возмущенно встряхнуть волосами… Все не то! Она фальшивила…

— Ира, перестань, — вкрадчиво перебил Свечников, и она насторожилась. — Не делай из меня дурака! Может быть, ты решила, что у меня короткая память? Нет, милая, я прекрасно помню те три ночи в «Озерках». Теперь скажи, кто из нас сумасшедший? Через девять месяцев у тебя родился мальчик, удивительно похожий на меня. Блондин с карими глазами. Стоит только увидеть нас вместе, и любой скажет…

Он полез во внутренний карман ветровки и достал фотографии. Он дал ей только одну, другие сразу же убрал назад.

— Не вижу никакого сходства, — мельком взглянув на снимок, отрезала Ирина. Ей хотелось ударить, укусить, поцарапать этого сумасшедшего типа, нахально вторгшегося в ее с таким трудом налаженную жизнь!

Можно представить, как он сейчас заявит: «Я настаиваю на медицинской экспертизе…» Пусть только попробует! Она гневно сверкнула на него глазами, кусая губы. Он молчал.

Тогда заговорила она, с трудом сдерживая накатившую ярость:

— Откуда ты взялся такой? Почему ты решил, что имеешь право вторгаться в чужую жизнь?! Чего ты хочешь?

— Ты прекрасно знаешь, чего я хочу! Хочу одного — видеться с сыном! Я люблю его и знаю, что тоже нужен ему, и…

Ирина не дала договорить:

— Когда ты успел вообразить, что любишь его? Ты с ним чуть знаком! Откуда тебе знать, что такое любовь к ребенку? У тебя есть другие дети?

Свечников отрицательно качнул головой.

— Тогда и не говори об этом! Он только мой! И только я имею право говорить о любви к нему. Бессонные ночи, пеленки, температура, болезни, горшки, вечные вопросы, вечный неустанный страх за него! Откуда тебе знать?

Она почти кричала, задыхаясь от собственного бессилия.

Выдохлась. Замолчала, тяжело дыша. Руки сцепила на коленях. В Свечникове шевельнулось сострадание к этой испуганной женщине. Он накрыл обе ее руки своей ладонью и четко произнес:

— Я хочу это знать. Помолчали.

— Послушай… — наконец, глубоко вздохнув, выговорила Ирина. Она только сейчас заметила, что они перешли на ты. — Послушай, Сергей. Мы с тобой, пожалуй, ровесники. Но я — старше. Понимаешь? Я чувствую, что старше тебя. Ты молод, знаменит…

Сергей коротко хмыкнул, и она кивнула:

— Да, я знаю, что ты — гонщик мирового класса, что объездил полмира. И прозвище твое, Белый Волк, я тоже знаю. Тебе идет…

Сергей насторожился. С чего эта внезапная мягкость? К чему она клонит? Он не знал, чего ожидать от этой женщины, и забеспокоился, нетерпеливо барабаня по рулю.

— Ты обязательно полюбишь хорошую женщину. Тебе просто пора жениться, время твое пришло, вот и все. Она родит тебе ребенка, и ты все узнаешь. Ты все узнаешь с нуля. Ты будешь рядом, когда он впервые шевельнется, даже сможешь ощутить через живот женщины его крошечную пятку. Ты увидишь, как он начнет ходить, и станешь свидетелем того, как прорежется его первый зуб у тебя все еще будет…

От этих спокойных, тихих слов, мелодики ее голоса он расслабился.

Он не вдумывался в смысл. Его приятно щекотал сам тембр ее голоса… Положил руку на руль, устроил на них голову и стал смотреть на нее сквозь прикрытые ресницы.

Вообще-то не такая уж она неприятная. Вот сейчас спрятала свою резкость — и стала совсем другой. Такая умиротворенная, спокойная, она почти красавица. Серые глаза блестят, щеки раскраснелись, пепельные волосы щедро отливают платиновым сиянием.

Что же она пытается втолковать ему, словно маленькому ребенку? Ах да… Фраза, смысл которой наконец пробрался сквозь дымку приятного состояния, снова вывела его из себя:

— Ты нам не нужен, Сережа. Оставь нас, пожалуйста!

— Почему ты отвечаешь за двоих? — ледяным тоном процедил Сергей. Ему не хотелось больше смотреть на Ирину, и он уставился в черную дыру подъезда. — Давай спросим у Антошки!

— Сергей, ты подумал только о себе, — раздраженно произнесла Ирина. — Как ты себе представляешь свои отношения с ним? Встречи по воскресеньям? И потом, как ты собираешься объяснить мальчику свое отсутствие четыре года?!

— Я не виноват! — заорал Свечников. Не выдержал и снова долбанул по рулю. — Ты прекрасно знаешь, что моей вины тут нет. Ты использовала меня… как племенного быка и оставила в самом идиотском положении.

Где я должен был искать тебя? Ты не удосужилась даже назвать своего имени!

— Не ори! — прошипела Ирина. — Соседи обожают бесплатные концерты.

Свечников скрипел зубами, сдерживая гнев.

— Что ты со мной делаешь, ты подумала? Я живой человек, не робот. Ты совершила тот странный поступок. Бог тебе судья. Не знаю, зачем тебе для этого понадобился именно я. Но случилось то, что случилось. Ты остановила свой выбор на мне, но теперь тебе придется со мной считаться. Учти, я упрямый…

— Может быть, тебе нужны деньги? — осторожно произнесла Ирина, не поднимая глаз. — Мы могли бы договориться…

— Щас! — Свечников в первую секунду не поверил, что это она всерьез. А когда поверил — кровь застучала в висках. — Жаль, что ты до сих пор не поняла…

Ирина порылась в сумочке и достала валидол. Свечников не удостоил этот жест своим вниманием.

— Ира, я хочу тебя сразу предупредить: я не отступлюсь. Если ты решила прятать от меня Антошку — я найду его. Если ты не разрешишь мне видеться с ним — я буду ходить за тобой по следу…

— Как голодный волк, — закончила за него Ирина.

— Я рад, что ты уяснила. Я не дам тебе жить, как ты решила. Ты должна смириться с моим присутствием, как, например, миришься с приходом зимы. Думаю почему-то, что ты — мерзлячка и ее не любишь…

— Ненавижу! — с готовностью подтвердила Ирина, безуспешно пытаясь открыть машину.

— Надеюсь, ты еще не забыла, что пригласила меня на чай? — напомнил ей Сергей.

— Как же! Если бы я и забыла, ты, конечно, напомнишь. Черт… где у тебя тут открывается?

Свечников неторопливо обошел машину и распахнул дверцу.

Ирина вихрем пролетела мимо него. Свечников не спеша двинулся следом. Дома, скинув туфли и плащ, не оборачиваясь, Ирина прошла на кухню. Сергей последовал за ней. От нарочитого невнимания хозяйки Сергею собственное поведение казалось слишком навязчивым. Ну, пришел, ну, сел. И что дальше? Она злится, разговаривать не хочет…

Ирина попыталась зажечь газ под чайником — спички почему-то ломались, ни одна не хотела гореть. Наконец Свечников не выдержал и отобрал у нее короток. С готовностью вспыхнуло голубое пламя. Сергей достал сигареты и протянул Ирине. Она молча взяла, прикурила от его зажигалки. Помолчали. Свечников не мог говорить, врасплох застигнутый уютом этой кухни.

Захотелось вытянуть ноги и закрыть глаза, слушая осторожное посвистывание чайника и тиканье ходиков.

Светлое дерево кухонного гарнитура, гжель за стеклом, расписной самовар на подносе, клетчатые рукавички на гвоздике, голубые занавески в оборках, любовно обрамляющие окно, — все это странно повлияло на настроение Свечников. Он сразу ощутил, что спорить и кричать в этой кухне будет по меньшей мере неловко. А закончить разговор и поставить все точки над было необходимо.

Чайник вскипел. Ирина молча поставила на стол чашки, сахарницу. Достала из холодильника сыр, ветчину, масло. Еще некоторое время смотрела в открытый холодильник и вдруг, не оборачиваясь, спросила: — Борщ будешь?

Буднично так спросила, будто они каждый день едят вдвоем на этой кухне и сегодняшний день — один из многих в длинной череде их совместной жизни.

У Свечникова отчего-то засосало под ложечкой. Его смутил то ли этот ее будничный вопрос, то ли мысль, которая неожиданно пришла ему в его голову…

Поэтому когда она повернулась, не дождавшись ответа, он смог только выразительно кивнуть, глупо улыбаясь.

Ирина поставила борщ на газ, а сама стала резать хлеб. Сергей вымыл руки тут же, под краном, и тоже взял нож и начал нарезать ветчину и сыр.

Теснота маленькой кухни заставила острее ощутить присутствие друг друга. Пространство между двумя людьми мгновенно наэлектризовалось, и Сергей, проходя мимо Ирины к раковине, едва удержался от того, чтобы потрогать ее пушистые волосы. Действительно ли они такие мягкие, какие казались ему там, в «Озерках»?

После борща и чая Свечников понял, что совершил ошибку, напросившись сюда. Разговор не клеился. Ему теперь ничего не оставалось, кроме как поблагодарить хозяйку за гостеприимство и удалиться восвояси. Не будешь же настаивать на неприятном для женщины разговоре после того, как она накормила тебя не хуже родной матери? Ну и влип! Да она просто психоаналитик! Она нарочно все это повернула в свою пользу. В комнату не приглашает. Сама принялась мыть посуду. Ждет, когда гостю станет неудобно и он решит уйти.

Сергей лихорадочно соображал. Наконец повод был найден.

— Ира, я хотел бы посмотреть Антошкины фотографии… Ты не против? — Невинный вопрос. Но от Сергея не ускользнуло, как напряглась спина Ирины, пусть на мгновение, но… Потом она, продолжая мыть тарелки, пожала плечами и все-таки вытерла руки, выключила воду.

— Пойдем, — позвала. И, пройдя по коридору, включила свет в большой комнате.

Ирина ушла в спальню за фотографиями, а Сергей огляделся, внутренне пристраиваясь к этой комнате. Невысокая импортная стенка темного дерева, по контрасту — светлая мягкая мебель и светлый же ковер с длинным ворсом, в котором приятно утопает нога.