Ноэль пожал плечами.

– Наверно. Но некоторые люди так на всю жизнь и остаются детьми. А ее брат такой же?

– Да. Даже хуже.

– В каком смысле? – озадаченно спросил Ноэль.

– Не знаю. Он не то избалованный, не то несчастный. Ты увидишь их родителей, и сам все поймешь. Мамаша – жуткая стерва, а отец – человек очень замкнутый. Он словно живет в потустороннем мире и общается с привидениями.

Глава 51

Полет до Ниццы занял всего час. В аэропорту их встречал Бернар Годар. Светловолосый и красивый, как сестра, он стоял босиком, в шелковых брюках и шелковой рубашке. Молодой человек имел совершенно отсутствующий вид, словно забрел сюда случайно. Лишь когда подошла сестра и обняла его, он, казалось, пришел в себя. Подобное состояние объяснялось просто: в отделении для перчаток его «феррари» лежала серебряная коробочка с марихуаной.

Но беседа с Ноэлем и Тамарой до некоторой степени вывела его из оцепенения.

– Я собираюсь в ноябре приехать в Нью-Йорк, – дружелюбно улыбнулся Бернар, и вдруг у Ноэля мелькнула странная мысль, что брат Бригитты напоминает ему какую-то старую фотографию, виденную давным-давно. – Вы уже вернетесь?

– Да, конечно, – ответила за Ноэля Тамара.

– Когда-когда? – удивленно воззрилась на брата Бригитта.

– В ноябре.

– Ты же собирался в Бразилию?

– Нет, я вообще не уверен, что поеду в Бразилию. Мими хочет в Буэнос-Айрес.

Бригитта кивнула, словно получила исчерпывающее объяснение, а Ноэль и Тамми молча обменялись недоуменными взглядами. Тамми как-то подзабыла, до чего же они странные люди, и теперь пожалела о своем решении остановиться в их доме в Ницце перед отъездом в Рим.

– Хочешь, уедем завтра же утром? – прошептала она Ноэлю, когда они следовали за братом и сестрой к огромному дому в прованском стиле.

– Прекрасно. Я скажу, что должен по дороге в Рим встретиться с клиентом нашей фирмы.

Тамми заговорщицки кивнула, и они вошли в отведенную им комнату огромного размера с высоченными потолками, роскошной кроватью в античном стиле и с великолепным видом на простирающееся до горизонта море. Пол был выложен светло-бежевым мрамором, а на террасе стоял старинный портшез, куда Бригитта для удобства поставила специально предназначенный для них телефонный аппарат.

Завтрак был сервирован внизу, в саду, и, несмотря на все сумасбродства и странности, Бригитта и Бернар старались изо всех сил, чтобы развлечь друзей. Зная теперь, что уедут на следующий день, Ноэль и Тамара ощущали себя куда лучше – не пленниками, угодившими в некую фантастическую страну, а обыкновенными гостями.

Но настоящими гостями они почувствовали себя вечером, когда в чопорной гостиной были официально представлены родителям Бригитты и Бернара. Перед ними стояла полноватая, но удивительно красивая женщина с неестественно блестящими зелеными глазами. У нее была ослепительная улыбка и длинные стройные ноги, но в ней чувствовалась какая-то жесткость. Возникло ощущение, что она привыкла командовать и делать все по-своему. К собственным детям она не испытывала особой симпатии, но Ноэля и Тамми нашла очаровательными и, желая казаться радушной хозяйкой, общалась только с ними, ни на кого больше не обращая внимания, включая собственного мужа – высокого светловолосого мужчину со спокойными, но печальными синими глазами. Несколько раз за вечер Ноэль ловил себя на мысли, что крайне заинтригован этим человеком. У него было странное ощущение, что он когда-то знал его или видел. Но потом Ноэль уверил себя, что все очень просто – Жерар Годар слишком похож со своим сыном.

Когда после трапезы мадам Годар увела Тамми показать небольшую картину Пикассо, Жерар Годар заговорил с Ноэлем, и тут впервые американец заметил у хозяина некоторый акцент. Тот говорил по-французски так, словно это был его неродной язык. Может, он бельгиец или швейцарец, подумал Ноэль. Но еще больше его заинтересовала странная печаль, читавшаяся в чертах Годара-старшего.

Тамми вернулась со своей маленькой экскурсии, и все болтали о том о сем до тех пор, пока Тамми не положила руку на стол и в свете канделябров не сверкнул ее бриллиантовый перстень. В то же мгновение Жерар Годар впился в него глазами и остановился на полуслове. Потом, не спрашивая разрешения, он взял руку Тамми в свою и стал смотреть на камень.

– Правда, оно чудесно, папа? – Бригитта тут же снова начала восхищаться кольцом, а мадам Годар безразлично взглянула в их сторону и продолжила беседу с сыном.

– Оно восхитительно. – Месье Годар продолжал держать руку Тамары в своей. – Могу я взглянуть?

Тамми медленно стянула с пальца кольцо и с улыбкой протянула ему.

– Это мое обручальное кольцо. Подарок Ноэля.

– Вот как? – Годар посмотрел на своих гостей. – Где вы его купили? В Америке? – Казалось, вопросы сами срывались с его губ.

– Оно принадлежало моей матери.

– Неужели? – Взгляд Жерара Годара затуманился.

– Это долгая семейная история. Моя мать расскажет ее вам лучше, чем я, если вы как-нибудь окажетесь в Нью-Йорке.

– Да-да… – Мгновение его мысли витали где-то далеко, а потом он улыбнулся Ноэлю и Тамми. – Я собираюсь посетить Нью-Йорк и непременно позвоню ей. – И быстро продолжил: – Знаете, мы завели целую коллекцию драгоценностей в галерее. Может, у вашей матери есть еще что-нибудь интересное?

Ноэль улыбнулся. Хозяин проявлял непонятную настойчивость, в которой ощущалось нечто лихорадочное, отчаянное.

– Не думаю, что она продаст вам что-то, месье Годар, но у нее есть еще одно кольцо моей бабушки.

– Неужели? – Глаза Жерара расширились.

– Да, – вмешалась Тамара. – С роскошным изумрудом. Вот такого размера. – Она показала пальцами.

– Вы непременно должны мне сказать, как связаться с вашей матерью.

– Ну конечно. – Ноэль вынул блокнот и маленький серебряный карандаш и стал писать адрес и телефон. – Уверен, она будет рада встретиться с вами, когда вы окажетесь в Нью-Йорке.

– Это лето она проводит в городе?

Ноэль утвердительно кивнул, и лицо Жерара Годара осветила довольная улыбка.

Разговор переключился на другие темы, и наконец пришло время прощаться на ночь. Тамми и Ноэль хотели лечь спать пораньше, чтобы отдохнуть как следует перед завтрашней долгой поездкой. Они собирались взять в Каннах напрокат машину и ехать в Рим. Бригитта и Бернар намерены были отправиться на вечеринку, которая, по их утверждению, начиналась только после полуночи. Так вышло, что в гостиной остались лишь Жерар и его жена; они глядели друг на друга и думали каждый о своем.

– Ты опять за старое? – Она смотрела на него в мерцающем свете свечей, голос ее звучал резко и неприязненно. – Я видела, как ты разглядывал кольцо этой девчонки.

– Хороший экземпляр для галереи, а у ее свекрови есть и другие драгоценности. Я хочу слетать в Нью-Йорк на днях.

– Что? – Мадам Годар подозрительно взглянула на мужа. – Зачем? Ты не говорил об этом раньше.

– Там один коллекционер продает чудного Ренуара. Хочу взглянуть на него, прежде чем участвовать в официальных торгах.

Она понимающе кивнула. Муж он, конечно, никакой, но дела галереи вел прекрасно, куда лучше, чем даже мог мечтать ее отец. Именно поэтому она даже позволила Жерару изменить название галереи и дать ей его собственное имя. Но разумеется, с самого первого дня их брак был браком по расчету; они взяли его к себе, дали ему дом, работу, искусствоведческое образование. Все это произошло после того, как во время войны она и отец сумели выбраться в Цюрих.

Там они и встретили Жерара. Когда война закончилась и можно было возвращаться в Париж, они взяли его с собой. К тому времени Жизель уже была беременна, и отец не дал Жерару никакого выбора. Но в результате тихий беженец обскакал двух хитрых парижан и достиг такого мастерства в своем деле, что галерея стала пользоваться небывалым успехом. Впрочем, Жизель не придавала этому особого значения. С ее точки зрения, их семья дала Жерару все – дом, преуспевание, деньги, а он использовал все средства только для своих поисков.

На самом же деле именно эти поиски и помогали Жерару держаться на плаву все эти годы.

Вот уже двадцать семь лет он разыскивал отца и сестру и уже давно понял, что никогда не найдет их. И все же он снова бросался на поиски каждый раз, когда мелькал очередной лучик надежды: кто-то что-то видел, или слышал, или помнил… Жерар ездил в Берлин раз шестьдесят. И все безрезультатно. Никакой зацепки. В глубине души Жерар понимал, что отец и сестра умерли. В любом другом случае он бы их отыскал или они нашли бы его. Его имя не так уж сильно изменилось. Герхард фон Готхард стал Жераром Годаром. Ведь после войны носить немецкое имя во Франции означало навлекать на себя ненависть, оскорбления, гнев, даже побои. Долго выносить подобную жизнь Герхард не смог. Старику пришло в голову изменить имя юноши, и по тем временам это было весьма мудрое решение. А сейчас, после стольких лет, Жерар ощущал себя куда больше французом, чем немцем. Да и вообще какая разница! Все равно ничего не изменишь. Мечтам не суждено было сбыться.

Иногда он думал, а что произошло бы, если б он в самом деле разыскал их? Неужели все действительно переменилось бы? И отвечал себе: да. Он наконец нашел бы в себе мужество расстаться с Жизель; он, может быть, стал бы строже относиться к детям, а то и вовсе продал бы галерею и зажил в свое удовольствие. Он улыбнулся своим безудержным фантазиям. Втайне он понимал, что встреча с родными стала бы не концом мечтаний, а началом новой жизни.

На следующее утро Тамми и Ноэль попрощались с Бригиттой и Бернаром и уже собрались покинуть дом, как по лестнице торопливо сбежал Жерар Годар. Он взглянул Ноэлю прямо в глаза, представляя себе, а что, если… но нет, это сумасшествие… не может быть… но вдруг эта миссис Томас хоть что-нибудь знает… С этой безумной мыслью Жерар Годар жил почти тридцать лет.

– Большое спасибо, мистер Годар.