Эмрис наблюдал, как мрачнеет ее лицо.

– Ты расстроена, Элизабет?

– Нет, – отгоняя печаль, улыбнулась она и поцеловала его ладонь. – Я никогда не была так счастлива, как сейчас, с тобой… Но временами я сомневаюсь, что…

– В чем дело? – забеспокоился Эмрис.

Она легла на спину и уставилась в потолок.

– Не знаю, смогу ли я справиться с ролью женщины, – серьезно объявила она.

Когда в ответ раздался оглушительный смех, Элизабет с оскорбленным видом отстранилась от него.

– Не смей смеяться! Я говорю серьезно…

– Нет, миледи, не может этого быть! – Эмрис никак не мог успокоиться. Наконец он сказал, прижимая палец к ее соблазнительным пухлым губам. – Милая, ты сошла с ума! Уверяю тебя, ты – женщина! Целиком и полностью.

Пальцы Эмриса переместились с губ на нежную шейку и застряли там, ласково поглаживая атласную кожу.

– Я четыре года была мужчиной! – возразила Элизабет. – Целиком и полностью.

– Нет, полностью не была, – усмехнулся он. Пробежавшись по округлым плечам, его ладонь уютно пристроилась на упругой выпуклости, без слов доказывающей ее принадлежность к женскому полу.

– Нет, была, – прошептала она и закрыла глаза, наслаждаясь ласковыми прикосновениями.

– Обманщица!

– Вы не очень-то разбираетесь в этих делах, лорд Макферсон, – сказала она низким, хрипловатым голосом.

– Не может быть! – Он приник к ее соблазнительным губам. Поцелуй его, вначале легкий, как дыхание, довольно быстро превратился в страстный, чувственный. – Знаешь, мне нравятся твои недостатки! Разрешаю тебе быть кем угодно!

Элизабет заговорила, слегка задыхаясь после долгого поцелуя:

– У меня нет недостатков, я кладезь всевозможных достоинств и талантов. – Она увидела, как рот его расплывается в улыбке, и быстро добавила: – Но если ты хоть раз еще посмеешься надо мной, я…

– Да, моя радость. Что ты тогда сделаешь?

– Не знаю, – она счастливо вздохнула и перекатилась поближе к нему. – Но дай мне, пожалуйста, лет сорок, и я обязательно придумаю!

Элизабет было так легко с ним. Они поддразнивали друг друга, спорили и часто от души хохотали. Они вместе объездили окрестности, наслаждаясь последними летними денечками, иногда с Джеми, но чаще вдвоем. Эмрис рассказывал ей обо всем, что было вокруг, объяснял местные обычаи и характер земляков, познакомил с историей и древними преданиями.

Но о чем бы ни шла речь, в конце концов все возвращалось к горам. Когда он говорил о родном доме, о горной Шотландии, ее стремительных водопадах, цветущих долинах, яростных и внезапных ураганах и о людях – свободных и гордых, как породившая их земля, – Элизабет видела, что он говорит от всего сердца. И она любила это в нем.

Днем перед домочадцами они вели себя сдержанно, как и подобает вести себя жениху и невесте, но ночами их жизнь превращалась в любовные поединки, где не было проигравших и победителей.

– Ты думаешь, я делаю ошибку, отсылая Эрни? – пробормотала Элизабет. – Думаешь, когда она уедет, твои люди обнаружат мое истинное лицо и разочаруются во мне?

– Ты что, действительно считаешь, что кто-то способен разочароваться в тебе? Неужели ты не видишь, что все на тебя разве что не молятся? И совершенно правильно! К тебе и нельзя относиться иначе!

Элизабет прижалась лицом к его теплой груди.

– Да, это правда, твои люди прекрасно ко мне относятся. Но когда я думаю о будущем… Понимаешь, мне хочется все делать правильно. Говорить и поступать мудро. Мне не хочется, чтобы ты и твои родные разочаровались во мне.

– Ну, милая леди, этого тебе никогда не удастся добиться. Ты всегда будешь моим бесценным сокровищем, поверь мне.

– Существует столько вещей, которых я не знаю. Мне столько всего нужно узнать. – Она приподнялась и заглянула ему в глаза. – Я хочу стать хорошей хозяйкой, хочу иметь свой дом. У меня никогда не было настоящего дома, но теперь все изменилось, Эмрис. Наш с тобой дом очень много значит для меня.

– Ты справишься, родная! У нас с тобой будет хороший дом. На самом деле, и у тебя он был… для сестры, для Джеми. Ведь дом – это не каменные стены. Теплота и любовь, которую ты носишь в сердце, – вот истинный дом.

Элизабет слушала его с задумчивым видом.

– Знаешь, а у меня, наоборот, – множество домов! По всему континенту! Друзья любят пошутить по этому поводу. Но я никогда не тосковал ни по одному из них. – Он поцеловал ее в губы. – Мне одному дом не был нужен, но теперь я нашел тебя, Элизабет, и он у меня есть. Мой дом там, где находишься ты!


Она отчаянно тосковала и две недели не находила себе места. Временами ей казалось, что время остановилось, и Элизабет удивлялась, что, кроме нее, никто этого не замечает. С момента отъезда Эмриса и супругов Барди ее захлестнула жажда деятельности. Столько всего нужно было успеть! И в замке, и во дворе. Ее состояние напоминало лихорадку.

Роберт, высокий молодой юноша, остался за старшего, пока Эмрис в отъезде, и вместе с Джеми не отходил от нее ни на шаг. Он важно кивал, когда она отдавала распоряжения слугам и воинам, как будто кто-то мог ее ослушаться.

Она послала за каменщиками и плотниками. Роксбургский замок к приезду Эмриса должен был совершенно преобразиться.

Элизабет еще не продумала все в деталях, но ее творческая натура проснулась, воображение заработало. Она носилась по замку как угорелая, загораясь все новыми идеями. Часто, вспоминая Мэри, она задумывалась, а не гложет ли ее чувство вины и не в этом ли причина такой сумасшедшей деятельности. Настоящий убийца, подославший подлеца с кинжалом, как и истинная причина преступления, так и остались тайной. Но мысль о том, что кинжал предназначался ей, а не сестре, по-прежнему угнетала.

Воспоминания о Гарнеше и отце неотступно преследовали ее. Самые обычные вещи, такие, как военные занятия во дворе замка или встреча с вечерним дозором за оградой, пугали Элизабет, заставляли просыпаться ночью от кошмаров. Лежа без сна, она начинала гадать, что может случиться завтра и наступит ли оно вообще?

«Для Мэри уже никогда не будет никакого завтра», – с грустью думала она. Но одно она знала точно – Мэри Болейн умерла с миром в душе! Ей был дан шанс вернуться к душевной гармонии и милосердию божьему, и она ухватилась за него обеими руками.

И пока Элизабет стояла среди хаоса преобразований, затеянных не без ее участия, она мечтала, что, возможно, когда-нибудь и ей будет дан шанс и она сумеет обрести душевный покой для себя, для Джеми и Эмриса.


– Миледи! – попытался остановить ее Роберт, стараясь говорить внушительным тоном. – Вы не сможете туда забраться!

– Я смогу, Роберт! И непременно поднимусь. – Элизабет двинулась вперед, обходя рассерженного юношу. Она обернулась, поставив ногу на первую ступень. – Разве барон не дал вам специальное распоряжение выполнять все мои желания? Разве вы не слышали, как он это говорил перед самым отъездом?

– Слышал, миледи.

– Очень хорошо! – Элизабет повернулась и начала подниматься по крутым каменным ступеням к верхней комнате башни.

– Но постойте! – крикнул Роберт, опомнившись.

Она остановилась, тяжело дыша. Пока он добрался до нее, Элизабет уже восстановила силы. Это была последняя башня, которую она еще не видела. Так как нанятые ею рабочие были пока заняты в другом крыле замка, было вполне естественно, что хозяйка должна приготовить им следующий участок работы, тем более что работы подходили к концу. Она прекрасно видела, что Роберт искусственно чинит ей препятствия на пути к этой последней твердыне.

Вообще-то юноша был ее первым другом в Роксбурге. Маленьким мальчиком попав в свиту старшего брата Эмриса, Роберт так с тех пор и остался с Макферсонами. Со слов барона она знала, что он мужественный и преданный воин, один из лучших среди горцев.

– Миледи, мне необходимо с вами поговорить!

– Роберт, ты и так не закрываешь рта с тех самых пор, как барон покинул замок. – Элизабет повернулась и оказалась на одном уровне с юношей, хотя он стоял на две ступени ниже.

– Но, миледи, это очень важно. – Роберт с видимым усилием изобретал убедительную причину. – Это касается тех времен, когда барон был с лордом Алеком на острове Скай…

– На острове Скай?

– Да, миледи. Лорд Эмрис останавливался в замке Данвеган. Это родовой замок клана Маклеодов, прекрасно укрепленная крепость с…

У Элизабет округлились глаза. Она решила отбросить церемонии и поговорить начистоту.

– Послушай, Роберт, мне страшно любопытно, почему каждый раз, когда я пытаюсь подняться в эту башню, у тебя находится тысяча предлогов и каких-то безумных историй из прошлого моего жениха. Ладно, несколько раз это срабатывало, но не теперь. Я насквозь вижу тебя и твои уловки. Можешь больше не стараться! – Она решительно развернулась и продолжила восхождение.

Юноша чертыхнулся себе под нос. А то он не знал! Все жены Макферсонов одинаковы! Удивительно, как такое возможно, но они все как на подбор! Как будто все они родные сестры. Все несносные упрямицы и безумно самоуверенны. И старшая, леди Элизабет, и леди Фиона, и эта, новая! Все они из одного теста!

Элизабет ускорила шаги, услышав за спиной торопливые скачки длинноногого Роберта, и почти достигла площадки, но молодой человек в последний момент схватил ее за рукав, обогнал и закрыл собою дверь.

– И что ты сочинишь на этот раз? – нетерпеливо спросила она. – Дай подумать. Я пропустила ленч, а если я не буду вовремя есть, лорд Эмрис отправит тебя в изгнание?

Юноша подавил усмешку.

– Как вы догадались? Вы читаете мои мысли?

– Уйди с дороги, Роберт.

– Но это для вашего же блага, леди Элизабет. Пожалуйста, послушайтесь меня. Вам совсем не понравится то, что вы там увидите. Вы только расстроитесь понапрасну.

– Там что, спрятаны трупы? Это мертвецкая для врагов? – насмешливо спросила она, глядя в расстроенное лицо юноши.

– Гораздо хуже, – ответил Роберт, качая головой. – Вам лучше держаться отсюда подальше.