— Мам, давай я.

— Хорошо, только потом никакой беготни по коридору, сразу назад, договорились?

— Хорошо, — дверь приоткрылась, и девочки выскочили из купе. Мария Викторовна прикрыла её, но не до конца.

Я опустил голову и произнес:

— Что-то меня так сморило, что заснул.

— Мои все-таки вас разбудили?

— Да нет, сколько можно спать, а то ночью не засну, — я посмотрел на часы и, присвистнув, добавил, — ничего себе, почти два часа проспал. Вы позволите, я слезу?

— Да, конечно, — и она вышла из купе. Я спрыгнул вниз и посмотрел на себя в зеркало.

— А что, вполне нормальный вид для сорокапятилетнего мужика. И живота вроде нет и фигура в порядке, а седых волос совсем мало, разве что борода предательски выдает возраст, может сбрить? Я невольно уставился в зеркало, рассматривая как много седых волос в усах и бороде. Есть конечно, но что поделать. И чего это я вдруг так заинтересовался своим внешним видом? — невольно подумал я, и открыл дверь, услышав детские голоса бегущих по коридору девчат.

— Ой, мам, дядя проснулся. Доброе утро.

— Какое утро, девочки. Время уже пятый час, — произнесла Мария Викторовна.

Да, пожалуй, мамаша строга, — подумал я. Что ни скажут, постоянно делает замечания. Интересно, как она разговаривает с мужем? Если в том же духе, удавиться можно. Я посмотрел на притихших, от замечания матери девочек и улыбнулся. Решив, что я не сержусь, они снова бросились в коридор играть.

— Право, не стоит их все время ограничивать, — я хотел сказать делать замечания, но передумал.

— Возможно, стоит, иначе потом будет слишком сложно что-то поправить в их воспитании.

— Вероятно, вас воспитывали так же строго?

— Это плохо?

— Не знаю, лично меня баловали. По крайней мере, я так считаю.

— Баловать и делать замечания по делу — совершенно разные вещи.

— Правда, я не знал, — делая удивленное лицо, произнес я, а сам подумал, — может она учительница или работает воспитателем в саду?

— В их воспитании и так достаточно пробелов и если упустить время и не замечать ошибок, то через пару лет любые попытки что-либо изменить будут бесполезны.

— А вот меня воспитала улица. И ничего, нормально. Школа, вуз, работа. Не сидел, не привлекался, семья, дочь.

— Надо же, прямо образцово-показательная анкета. Вы работник ФСБ, ах да, я забыла, коммивояжер по продаже специального оборудования.

— А вы за словом в карман не лезете.

— У меня университетское образование.

— Понятно, тогда молчу, а то получу замечание, подобно вашим детям на предмет плохого воспитания, — последняя фраза явно была лишней, но привычка говорить с подтекстом могла испортить отношение до конца поездки, однако, к моему удивлению, она рассмеялась и произнесла:

— Мужчины иногда напоминают детей своей непосредственностью.

— Мы, ммм… — я что-то скорее промычал, нежели ответил, и понял, что свалял дурака, поэтому добавил:

— Пойду, душ приму, — это вызвало еще большей смех со стороны моей спутницы и я, взяв полотенце, быстро направился в направлении туалета.

Зайдя в туалетную комнату и закрыв за собой дверь, я ополоснул лицо и, состроив гримасу, посмотрел на себя в зеркало. Почистив зубы и ополоснув рот, снова взглянул на себя.

— Какой душ, о чем это я? Да, языкастая попалась бабенка, весьма… Ох, скорей бы домой, — и, перекинув полотенце через плечо, легкой походкой направился в сторону купе.

К моему приходу на столе уже была разложена еда и невесть откуда появившийся чай.

— Пока вы принимали душ, я взяла на вашу долю чай, — она чуть не прыснула со смеху, а я подумал, — точно язва, какой душ в поезде? Прекрасно знает об этом, так нет, надо обязательно показать свое превосходство. Мелочь, но показать. Ладно, больше никаких нравоучений, чисто английский разговор о погоде.

— Спасибо, правильно сделали.

Я пристроился на диване и взял стакан с чаем.

— А бутерброд или пирог? — неожиданно заботливым голосом спросила она.

— Да, конечно, спасибо, — и потянулся за пирогом.

Мы пили чай, перекидываясь ничего не значащими фразами, и постепенно я внутренне успокоился, и снова стал к ней относится, как к хорошей попутчице. За то время, что мы ели, она почти ни разу не сделала замечания детям, и я подумал, — наверно зря вдруг взъелся на неё. Обычные взаимоотношения матери с детьми. Может, немного строга к ним, но ведь со стороны всегда кажется иначе?

Пока она убирала со стола и заворачивала остатки еды, я отнес пустые стаканы проводнице и поинтересовался, где находится вагон-ресторан.

— Через два вагона.

— Спасибо, не подскажете, там что-то съедобное или так себе?

— Если вы насчет спиртного, то найдете.

— Нет, я не это имел в виду.

— Тогда лучше посмотреть самим.

— Понял, еще раз спасибо, сколько с меня за чай?

— Завтра за белье будете расплачиваться, тогда и за чай с вас возьму.

— Все ясно, — я ретировался из её купе и, понимая, что делать нечего, а сидеть с маленькими детьми в одном купе, занятие не шибко интересное, раздумывал, стоя в проходе, сходить сразу в вагон-ресторан, или все же спросить у Марии Викторовны, не надо ли ей что-либо купить. Решив, что все же прежде чем идти, следует поинтересоваться, вернулся в купе.

Все трое дружно смеялись, играя в неизвестную мне игру.

— Я не помешал?

— Нет конечно, проходите.

— Да нет, я хотел прогуляться в вагон-ресторан, вам ничего не надо купить из еды на утро?

— Очень кстати. Подождите, я сейчас дам вам денег, купите, пожалуйста, сока, если есть что-то из молочного, три йогурта, только не клубничный, и каких-нибудь фруктов.

— Мам, бананы и яблоки, — произнесла Катя.

— Да, если будут, бананы и яблоки, или что будет. И бутылку простой минеральной без газа. Вам не сложно? — и она протянула деньги.

— Деньги потом, когда куплю.

— Деньги сейчас, — и, судя по голосу, я понял, что это обсуждению не подлежало.

Я положил деньги в карман рубашки и прикрыл дверь, но вспомнив, что у меня нет пакета, снова открыл и произнес:

— А пакет у вас найдется?

— Да конечно, — и она протянула пакет.

Насвистывая себе под нос какую-то мелодию, которую услышал накануне, я направился в вагон-ресторан.


Ничем не отличающийся от десятков других, коих довелось повидать, будучи в командировках, ресторан, встретил меня, как только я переступил порог этого заведения. Типичный дорожный вариант столовой, почему-то именующей себя рестораном. Я оглядел зал, в котором за столиками сидело несколько пассажиров. Подойдя к стойке, сразу увидел вазу с фруктами, но на всякий случай поинтересовался, что можно купить, из того, что было на витрине.

К моему удивлению все было, даже ананас, гордо лежащий в центре вазы. Женщина за стойкой взвесила мне несколько яблок, потом бананы. Пока я клал их в сумку, она достала из холодильника воду и пакет сока. В довершение я купил шоколадку и довольный, что купил все необходимое, направился к выходу. В дверях вспомнил, что совершенно забыл про йогурт, и вернулся обратно.

— Нет, йогурта нет, нам не разрешают брать молочные продукты.

— А какие-нибудь творожки?

— Нет, нет, это все молочные продукты.

Повернувшись, я пошел по вагонам в сторону своего купе. Уже закрывая дверь тамбура, я столкнулся с проводницей.

— Простите, а вы не скажете, когда ближайшая станция?

— Читайте расписание, — произнесла она, подметая пол в своем купе, сплошь заваленное простынями и одеялами, которые она собиралась вскоре начать раздавать пассажирам.

— Не очень-то любезно, — подумал я, но не стал отвечать, так как понял, что это совершенно пустое занятие, только настроение себе перед сном испортишь. Я отошел от её двери и подумал, — вся пыль отлично уляжется на простынях. Да совок был, есть и будет, он вездесущ и в каждом углу напоминает о себе.

Расписание движения поезда висело напротив двери её купе. Я сверился с часами и понял, что минут через двадцать должна быть остановка на десять минут. Если повезет, и палатки будут прямо на платформе, то, возможно, удастся купить йогурт.

Подходя к купе, сквозь приоткрытую дверь я услышал разговор:

— Мам, а дядя домой едет?

— По всей видимости, да.

— А у него тоже двое детей?

— Откуда я знаю.

— А правда, что он принесет нам яблоки и бананы?

— Да, если будут.

— А если нет?

— Значит, купим, когда приедем домой.

— А нам долго еще ехать? — это раздался голос младшей.

— Нет, вот ночь поспим, а к обеду уже будем дома.

— А нас дядя Леня будет встречать?

— Не знаю.

— А как мы доедем домой?

— Возьмем такси и доедем.

— Мам, а можно нам немного погулять по коридору?

— Можно, только, пожалуйста, не шумите, хорошо?

— Хорошо.

— Тогда идите, — и она открыла дверь. Выбегающие из купе девочки, чуть не наткнулись на меня, стоящего с сумкой в руках. Увидав меня, они мгновенно изменили решение, так как возник интерес по поводу того, что я принес. Я передал сумку Марии Викторовне со словами:

— К сожалению, йогуртов и вообще ничего молочного у них нет. Есть вариант попытаться купить на ближайшей остановке. Предположительно минут через двадцать.

В это время девчата уже доставали из пакета купленные мной продукты на стол.

Маша, обняв мать, зашептала ей что-то на ухо.

— Нет, нет, это дядя купил себе.

— Ну, мам, ты попроси, — я сразу сообразил, что речь идет о шоколадке.