— Жалко, что мы не встретили Демида! — ноют дети.

— Ну, может быть, еще увидим… А пока давайте скажем спасибо Юрию Николаевичу за экскурсию.

Юрий Николаевич — это как раз и есть мой прораб. Ну, надо же. Я колеблюсь еще несколько секунд, а потом все же выхожу из тени.

— Это кто тут у нас? — улыбаюсь во весь рот при виде священного ужаса, написанного на лицах собравшихся. Впрочем, он тут же сменяется таким восторгом, что у меня ёкает в животе. Кажется, я должен привыкнуть к этому за столько лет, но нет. Это каждый раз, как впервые.

Пацаны совсем по-девчоночьи визжат и бегут ко мне. На миг кажется, сейчас они на меня запрыгнут, как макаки на пальму, но этого не происходит. В последний момент что-то их стопорит. Смущение? Прораб начинает бормотать о том, что здесь неподалеку юношеская секция, что он просто хотел порадовать мальчишек, и с опаской косится на меня. А я что? Я в принципе не против. Только не знаю, насколько уместно нахождение детей здесь, когда еще ведутся строительные работы. С другой стороны — ребятню привели в отремонтированную часть здания.

— Все нормально, — бросаю я и приседаю, чтобы пожать руку каждому парню. Последним приветствую их…

— Я тренер этих оболтусов. Виталий Александрович. Виталик…

Вижу, что Виль Саныча тоже взбодрило мое появление, но он неплохо держится. Смотрит в глаза и уверенно жмет руку. Уважаю.

— Демид, — бросаю в ответ. А то еще не хватало, чтобы он ко мне обращался по имени-отчеству.

— Мы знаем! — лыбится Мартынов и толкает в бок мальчишку помельче. Улыбаюсь в ответ. Настроение медленно и уверенно ползет вверх.

— Так вы, значит, руководитель секции?

— Да. Здесь, во дворах, спорткомплекс.

— Государство финансирует?

Виль Саныч кивает и отводит глаза. Ну, что тут стесняться? Как это все обстоит, я, может, лучше его знаю.

— Хорошие у вас ребята.

— Талантливые, — с гордостью соглашается Виль Саныч. И это меня подкупает, пожалуй, больше всего. Его неравнодушие. Стараясь не пялиться откровенно, присматриваюсь к мужику. Качественные, но уже изрядно потертые кроссовки, найковский, прошлых коллекций, костюм и куртка. Не балует тренера государство так-то. Судя по всему, на голом энтузиазме работает.

Пацаны галдят, перебивая друг друга. Что-то рассказывают, спрашивают. Хвалятся достижениями. Вполне себе достойными, кстати сказать. Особенно петушится тот самый Мартынов. Похоже, не парень, а заноза в заднице. Но дерзкий, блин.

— И что, даже покажешь мне, что умеешь?

— К-как? — распахивает глаза Сашка.

Оглядываюсь, беру в руки новенькие лапы.

— Можно? — спрашиваю разрешения у тренера. Тот улыбается и качает головой, соглашаясь. И Сашка тут же торопливо сдергивает с себя куртку, глядя на меня сверкающими не то от счастья, не то от волнения глазами. Пока руки парнишки бинтуют, болтаю ни о чем с другими пацанами. Каким-то образом этим хитрюгам удается получить от меня приглашение на собственную тренировку. Сам не знаю, как им это удается, да мне не жалко. Настроение — лучше некуда. И все благодаря им.

Становимся на маты и начинаем. Мне нравится, как у малого поставлен удар. И нравится, что, несмотря на все свое выпендрежничество, тот не пытается вложить в удар всю свою силу и работает в контролируемом темпе, который позволяет ему видеть не только возможности атаки, но и защиты. Бросаю в него несколько пробных ударов и довольно качаю головой, когда он на рефлексах уходит от них.

— Ты молодец, — говорю, когда заканчиваем. Отбрасываю лапу и жму руку сначала Сане, потом его тренеру. Они… заинтересовали меня. Но торопить события и действовать, не обдумав ситуацию хорошенько, я не хочу. Поэтому просто беру у Виталика его телефонный номер, но ничего конкретного не обещаю.

Пацанята топчутся в дверях, совсем не в восторге от того, что им пора уходить, и неожиданно для себя я предлагаю:

— Знаете, что? Я, пожалуй, проголодался. Не хотите составить мне компанию? Угощаю. — Дети орут, как ненормальные, но не забывают и о тренере, который за них отвечает.

— Можно на пиццу, Виль Саныч? Можно?

— Их родители не потеряют? — запоздало спрашиваю я.

— Я маме позвоню! — кричит один.

— А я папе!

— Я закину информацию в родительский чат. Но вряд ли мне поверят, что мы обедаем с самим Демидом Балашовым, — посмеивается Виталик, доставая из кармана куртки смартфон.

— А мы фотку в чат скинем! Можно? Можно, Демид?! Давайте сфоткаемся!

Я не возражаю. Становлюсь так, чтобы на заднем фоне были видны снаряды, рукой подзываю смущенного тренера. Пацаны окружают нас с обеих сторон, корча в камеру дикие рожи. Роль фотографа отводим прорабу, который сам, кажется, офигел от того, во что вылилась его экскурсия. А уже минут через десять большой шумной толпой вваливаемся в первый попавшийся ресторанчик. Оглядываюсь по сторонам в поисках стола побольше и… сталкиваюсь взглядом с Марьяной.

Она сидит в компании какого-то смазливого дрыща, но смотрит лишь на меня. Смотрит, как тот пресловутый кролик на удава. Смотрит так, что мне все сразу становится ясно. Я стискиваю челюсти и жмурюсь. Мне нужно немного времени, чтобы остыть. Чтобы привести сбившееся дыхание в норму и вернуть себе хоть какое-то подобие контроля. Так проходит несколько долгих секунд, но когда я вновь открываю глаза, Марьяна все так же на меня смотрит… Дрыщу приходится окликнуть ее не один раз, чтобы перетянуть внимание на себя.

— Демид! Демид, а можно я закажу пиццу с колбасой?

— И мне! Только без оливок… Это такая гадость. Буэ…

Заставляю себя сосредоточиться на мальчишках, бросаю:

— Вы можете заказывать все, что хотите, — и сажусь за стол.

Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на происходящем, но получается не то, чтобы очень. Когда Марьяна, отобедав с дрыщом, уходит, я иду следом за ней, предварительно попрощавшись с ребятами и оплатив счет. Мне нужно знать, какие у нее планы. Они поедут к нему? Или к ней? Убью! Или отойду в сторону… Заставлю себя отойти. На глотку наступлю собственной песне, если это то, что ей действительно нужно.

Выбегаю на улицу и затравленно оглядываюсь по сторонам. Их нигде не видно. Похоже, я потерял слишком много времени. Бреду по улице, опустив голову. Сегодня с меня достаточно внимания. Не хочу, чтобы меня узнали случайные прохожие. Но еще больше не хочу, чтобы Марьяна шла с ним… Я словно возвращаюсь в детство. Я обиженный маленький мальчик с уродливыми шрамами на душе.

— Демид!

Оборачиваюсь. Трясу головой, в надежде, что, может, хоть так избавлюсь от захвативших мое воображение галлюцинаций. Но они никуда не деваются.

— Марьян… — облизываю губы.

— Ты что? Ты следил за мной? Опять?

— Нет, — трясу головой. — За кого ты меня принимаешь?

— Не знаю, — Марьяна собирает в ладонь волосы, которые треплет ветер, и взволнованно поясняет: — Просто какой шанс у нас был вот так встретиться?

— Да… Действительно. Ты на это рассчитывала? На то, что я ничего не узнаю?

Марьяна отводит взгляд и кусает губы.

— Я не обязана перед тобой отчитываться.

— Думаю, два оргазма, которые я тебе подарил, не говоря уже обо всем остальном, дают мне некоторое право, — старательно гашу собственную злость, но в моем голосе один черт звучит закипающая ярость.

— Я давно согласилась сходить с Димкой в ботанический сад. Еще до того, как все случилось.

— У тебя с ним что-нибудь было?

Марьяна медлит, подбрасывает носком полуботинка пожухлые листья и качает головой из стороны в сторону. Медленно выдыхаю.

— Что у меня с ним может быть, если я… если ты…

— Что я? — хриплю. — Договаривай!

— Если ты сделал все, чтобы навсегда меня от этого отвратить!

Она, наконец, вскидывает ресницы, и то, что я вижу на дне ее серых глаз, не добавляет мне равновесия. Ах, ты ж, черт!

— Господи, детка, мне жаль. Ты же знаешь…

Шагаю к ней, сгребаю в объятья и утыкаюсь губами в светленькую макушку.

— Ненавижу тебя за это! Знал бы ты, как ненавижу! Ты… сделал меня неполноценной… Уродом каким-то, — влажно всхлипывает Марьяна, вышибая из меня все дерьмо. Мы, наверное, диковато выглядим со стороны. Но кого это волнует?

— Поплачь, моя хорошая, это поможет…

И она плачет. Прячет лицо на моей груди и плачет так горько, что мне хочется сдохнуть. Но прежде забрать ее боль на себя.

— Так и хочется тебе навалять! Знал бы ты, как х-хочется! — всхлипывает Марьяна. — Вот, от чего мне бы точно стало полегче, — в ее голосе звучат смех и истерика. Она не сдается и старается храбриться, даже когда у нее на это нет сил. И тут меня осеняет!

— Так что тебя останавливает? — спрашиваю без шуток.

— Ты о чем? — шмыгает носом она.

— Хочешь побить меня? Пожалуйста! Вон там есть неплохое место для этого, — тычу пальцем в направлении своего спортзала. Удивительно, я столько времени провел в размышлениях о том, что ей может помочь, но упустил самое очевидное! Злюсь сам на себя. Почему я не догадался?!

— Ты хочешь, чтобы я тебя побила?

— Ага. Выпустила пар.

— Там? — снова шмыгает носом, — В подворотне?

— В подворотнях в мое время пацаны стенкой на стенку дрались, — смеюсь я. — Те дни, к слову, давно минули.

— Я тебя не понимаю.

— У меня спортзал прямо за этим бизнес-центром.

— Те мальчишки оттуда?

— Что? — не сразу понимаю, кого она имеет в виду, а когда доходит, отрицательно качаю головой, — Нет… По крайней мере, пока. Это просто… ребята из секции. Так что? Пойдем?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты хочешь, чтобы я побила тебя в твоем спортзале? — возвращается к прерванной теме Марьяна и недоверчиво смотрит на меня из-подо лба.