Джоанна Линдсей - Когда правит страсть

— Алана, я должен охранять вас даже ценой собственной жизни, — сурово сказал он. — Но для этого необходимо, чтобы у вас от меня не было тайн. Что он вам сказал?

Она повторила слова Генри и добавила:

— Должно быть, Поппи на неверном пути, или я чего-то не знаю о Николе?

— Королева Никола выше всяких похвал. Ее ни в чем нельзя упрекнуть. Она обожает Фредерика и слишком молода, чтобы быть замешанной в древние заговоры.

Она расслышала гневные нотки в его голосе и даже согласилась:

— Я бы сказала то же самое, но...

— В этой стране не одна королева, — пояснил он.

Алана едва не рассмеялась. Он имел в виду милую старую леди, с которой она познакомилась прошлой ночью. Это еще более абсурдно, чем намеки на Николу, и все же она скорее поверит этому, чем в то, что любящая жена отца не настолько любящая, как тот считает!

Кристоф пришпорил коня. Задумавшись над странными словами Генри, она почти не заметила стражников во дворе. Едва увидев ее, они падали на одно колено, прижимали кулак к груди и кланялись. Заметив это, Алана едва не расплакалась.

— Они уже успели полюбить вас, — тихо сказал Кристоф. — Она вдруг расслышала, как он добавил: — Совсем как я...

Но он сказал это слишком тихо. Может, она ослышалась или не так поняла?

Слезы Аланы высохли не сразу. Она подождала, пока они иссякнут: не хотела, чтобы Кристоф знал, что она плачет. Потом повернула голову и взглянула на него. И сообразила, что все это время он смотрел на нее, потому что их взгляды встретились. Судя по задумчивому виду, он пытался понять, о чем она думает. Алана не понимала, куда ее везут, но, очевидно, для этого вновь потребуются сани.

Они подъехали к санному сараю, где уже ожидали сани все с тем же кучером на козлах.

Кристоф остановился рядом с санями, спешился и осторожно усадил ее, а сам сел рядом.

— Не думаешь, что пора уже сказать, куда ты меня везешь? — спросила она.

— Ваш отец предложил устроить прогулку, и я подумал, что вы, может быть, захотите повидать волчат. Но если у вас другие планы...

Она предпочла бы ехать куда глаза глядят, нежась в его объятиях. Но конечно, не могла этого сказать.

— О, я буду рада поиграть с волчатами.

Он кивнул и объяснил кучеру, куда ехать, а затем завернул ее в одеяла.

— Так чья это идея? Твоя или отца?

— Его. Его тревожит то обстоятельство, что ты не слишком хорошо отнеслась к чему-то сказанному им прошлой ночью.

Не слишком хорошо? Это не то слово! Вспомнив, как была шокирована объявлением о свадьбе, Алана спросила:

— Отец рассказал тебе о том, что предложил мне?

— Конечно, и заверил, что мне не слишком долго придется вас охранять.

У нее перехватило дыхание.

— Он ничего не говорил насчет «не слишком долго».

Кристоф неожиданно положил ладонь на ее живот.

— У него есть причины торопиться, — пояснил он, многозначительно глядя туда, где лежала его рука.

Алана смотрела на него словно пораженная громом. Отец знал, что они с Кристофом близки! Но пока что неизвестно, будут ли какие-то последствия! Почему они не могут подождать, чтобы сначала убедиться?! И тут до нее окончательно дошло: ребенок?! Господи, до этой минуты ей ничего подобного в голову не приходило. Но она ничуть не смутилась. Прекрасная, чудесная мысль! Ребенок... их ребенок!

Оба казались ошеломленными... но всего на мгновение. Алана отвернулась, прежде чем Кристоф мог увидеть, какую боль причинила ей мысль о скорой разлуке. Пусть отец высоко ценит Кристофа, но не позволит ей выйти за него, даже если она будет носить его ребенка. Он простой солдат, хоть и имеет высокий чин, и недостоин руки принцессы.

— Полагаю, именно поэтому он сердит на тебя? — глухо спросила она.

— Он отец и ведет себя как подобает отцу.

Боль была так остра, что Алана начала задыхаться.

— Но как он узнал, если ты ничего не говорил? Почему ты признался?

— Теперь это не важно, — отрезал Кристоф.

Алана вздохнула:

— Знаешь, я не хочу выходить за Карстена.

Он повернул голову и взглянул ей в глаза. Она вдруг почувствовала в нем внезапную перемену. В чем она заключалась — непонятно, но он улыбнулся.

— Вот и хорошо, может, мне и не придется его убивать.

Она раздраженно покачала головой. Можно подумать, это чему-то поможет! Впрочем, это он не всерьез!

— Ты сказала отцу, как относишься к этому браку?

— Конечно, нет, он так чертовски счастлив, как я могу его разочаровать?

— Значит, его счастье важнее твоего?

— Ты не понимаешь! Я только что обрела отца и до сих пор никак не могу привыкнуть к этой мысли. Любовь между нами возникла так быстро, словно никуда не исчезала. Я не хочу его расстраивать!

— Если желаешь спасти Карстену жизнь, подумай дважды, прежде чем соглашаться!

— О, прекрати! Ты и не подумаешь его убить!

Но судя по виду, он просто наслаждался этой мыслью.

Алана закатила глаза к небу:

— И вообще не думаю, что это идея отца. По-моему, это предложила Никола.

— Неудивительно. Она давно хочет покончить с враждой. Ходят слухи, что страх и есть причина ее многочисленных выкидышей.

Алана снова вздохнула:

— Жаль, что я не могу поговорить с Поппи. Должно быть, Генри хотел сообщить мне нечто такое, чего я не поняла.

— Может, сегодня ты сумеешь с ним встретиться.

Алана резко вскинула голову.

— Скажи, а наша прогулка, случайно, не ловушка для Поппи?

Он не стал ничего отрицать.

— Это предложил твой отец. Но Поппи ничего не грозит. Фредерик дал слово.

— Все это мило и прекрасно, но Поппи не давал слова, что не покалечит тебя.

— Ты тревожишься за меня? — рассмеялся Кристоф.

— Нисколько! — отмахнулась она. — Но как это будет выглядеть, если он тебя убьет? Вряд ли мой отец благосклонно выслушает подобную весть.

— Этого не случится, пока ты со мной, или ты зря пела ему дифирамбы, утверждая, что он стал другим человеком? Или считаешь, что он способен пролить кровь у тебя на глазах? Самое время признаться, если это так.

— Зачем? Он не сможет в одиночку остановить сани или собираешься сам остановиться и пригласить его сесть? Весьма любезно с твоей стороны, прежде чем отвезти его в тюрьму. Ты знал, что Генри ждет меня во дворе, верно? Потому и потащил меня туда!

— Ваш маленький друг очень настойчив.

— И ты снова ничего мне не сказал? — прошипела она и тут же догадалась: — Мой отец не отменял сегодняшней встречи, верно? Ты сказал ему о появлении Генри и добавил, что это прекрасная возможность поймать Поппи?

Она так разозлилась, что едва не кричала.

Кристоф не стал ни признаваться, ни отрицать. И вообще не сказал ни единого слова, будто не видел ничего дурного в том, что сделал: типичный пример его высокомерия. Вечно он решает все за нее, не считаясь с ее чувствами!

Но Алана сумела взять себя в руки.

И немного удивилась тому, что он в такую минуту думал о Генри. Едва сани направились в горы, он сказал:

— Этот мальчик начинает мне нравится. Так искренне волнуется за вас. Немало храбрости требуется, чтобы спорить с моими людьми. Он напоминает меня самого в таком же возрасте.

— Сомневаюсь! — уничтожающе бросила она. — Ты, возможно, налево и направо размахивал дубиной, подобно другим маленьким дикарям. А Генри вырезает из дерева прекрасные фигуры, которые изумляют и радуют людей.

Кристоф весело хмыкнул и, нагнувшись, достал что-то из седельной сумки и протянул ей:

— Это его работа?

Те фигурки, которые резал для нее Генри! Она даже не заметила, что, когда разбирали ее вещи, их в сундуках не оказалось!

— Откуда они у тебя?

Он пожал плечами:

— Вчера перед отъездом я приказал Борису положить их на каминную доску. Думал... что с ними вы почувствуете себя в моих покоях как дома. Тогда я не знал, что вы туда не вернетесь.

Она не верила ушам. Это так заботливо, так предусмотрительно с его стороны! Совершенно не похоже на дикаря!

Ей становилось все труднее поддерживать прежнее мнение о нем. Но жалеть его нельзя. Слишком велики обида и боль от постоянного напоминания о том, что он никогда не будет ей принадлежать.

Но тут он удивил ее еще больше, добавив:

— Эта парочка очень похожа на нас.

— Нет, это солдат-англичанин. Генри даже не слыхал о Лубинии, когда вырезал его для меня.

— Но он считал, что вы должны быть рядом с солдатом, а не с английским лордом, за которого мечтали выйти замуж.

— Не... не помню, по какой странной причине он предпочел солдата, — солгала она. И уже хотела рассказать, как Генри считал, что она настолько умна, что только очень храбрый человек может на ней жениться. Обычного она просто подавляет. Кристоф только посмеется над этим, поскольку его она ничуть не подавляет. Даже после того, как накинула королевскую мантию!

Но он, очевидно, не поверил ей, потому что сказал:

— Может, я спрошу его, поскольку вы не желаете говорить.

— Ты... ты задержал его? — ахнула она.

— Конечно, нет. Если он будет сидеть в тюрьме, не сможет передать послание Растибону. Но теперь я знаю, где его найти.

— Что? — вскинулась она. — Я обязательно поговорю об этом с отцом. Чтобы убедиться, что Генри не окажется в камере!

— Вы действительно верите, что я способен на это, зная вашу любовь к мальчику?!

— Ты... — Она осеклась. Гнев ее мгновенно угас. — Нет, я не думаю, что ты обидишь ребенка. Но ты слишком целеустремлен, когда хочешь добиться ответа.

— Моя работа...

— Знаю. Во всем и всегда виновата твоя работа. Я даже понимаю, что твое обращение со мной было частью этой работы. Все могло быть гораздо хуже, учитывая то, что ты обо мне думал.