Джоанна Линдсей - Когда правит страсть

— Короля.

Последовало минутное молчание.

— В самом деле?

Он сказал это без всякого выражения, и Алана поняла: ее желание, кажется, исполнилось. Слава Богу, теперь она разговаривает с настоящим капитаном стражи, а не с опытным соблазнителем. Но почему его не удивило такое странное признание? Может, он привык сдерживать свои эмоции? Ее тоже хорошо вышколили, хотя за последний месяц ее выдержка не раз подвергалась испытанию.

— Я могу объяснить, — продолжала она, — как объяснили мне. Если вы не удивлены, то я очень удивилась, поскольку узнала обо всем только в прошлом месяце. Я...

Она осеклась. Почему она так безудержно болтает? Должно быть, эмоции все еще захлестывают через край. Раньше такого не было!

Она подошла к дивану, но не села. Просто хотела оказаться подальше от капитана. И получить предлог оторвать от него взгляд.

Положив на диван плащ и сумочку, она выпрямилась и мысленно вздохнула: сердце по-прежнему билось учащенно. До чего же поразительное воздействие он на нее производит!

— Вы голодны? — вежливо осведомился он.

Алана застигнутая врасплох, быстро воспользовалась этим жестом гостеприимства.

— Да, спасибо, я с самого утра ничего не ела.

— Борис! — крикнул он. На пороге почти сразу же появился слуга. — Прикажи Францу подать обед пораньше и немедленно принеси даме что-нибудь поесть.

Так у него есть и собственный повар?

— Это ваши апартаменты? — спросила Алана. — Не слишком роскошно для капитана?

— Я получил от короля разрешение на эту пристройку. Когда я уйду отсюда, ее могут использовать для других целей.

— У вас временная работа?

— Я могу оставаться здесь, пока хочу, а могу служить вечно. Для меня важнее всего защитить короля и его семью.

Она нашла эти слова утешительными, поскольку сама была членом этой семьи. А он, похоже, охотно отвечал на ее вопросы. И выражение лица не изменилось с тех пор, как он снова превратился в профессионала. А вдруг он просто ей не поверил?

Она тут же отогнала эту мысль. Он не посмеет отнестись легкомысленно к ее заявлению! Скорее всего просто ждет ее объяснений. Она надеялась, что этого делать не придется... пока рядом не окажется ее отец. Чем меньше посторонние будут знать о Поппи, тем лучше.

Высокий капитан шагнул к зажженному камину и встал спиной к огню, держа руки за спиной. Огонь почти умирал. Неплохо бы подложить пару поленьев, но все его внимание было приковано к ней. Она невольно отметила его идеальную военную выправку. И как он прекрасно сложен! Она еще не видела такой совершенной мужской фигуры... или видела, но не впечатлилась настолько, чтобы заметить. До сих пор. Потому что он так красив?

В большой комнате было холодновато. Конечно, она могла встать рядом с Бекером и немного согреться, хотя это показалось бы немного дерзким. Она не хотела, чтобы ему снова пришло в голову ее поцеловать!

— Почему меня заставили ждать? — спросила она. — Я видела, как нескольких человек, пришедших после меня, уже пропустили к королю.

— Бюрократия, — коротко ответил Бекер. — Если не объясняете, с каким делом пришли, вас ставят в конец очереди.

— Значит, я должна была признаться простому стражнику, кто такая? А ведь моя жизнь с самого рождения была в опасности! Меня предупредили, что этого делать нельзя.

— Не имеет значения, — пожал плечами капитан. — В любом случае вас все равно привели бы ко мне. Незачем зря беспокоить короля.

Алана вздохнула. Какая трата времени! Неужели она воображала, что получить аудиенцию у короля так легко? Глупые надежды! Но капитан по крайней мере ведет себя достаточно сердечно. Слишком сердечно, особенно когда посчитал ее вдовой, ищущей покровителя! Но он не велел проводить ее до ворот, как свою назойливую подружку! И не назвал ее притязания смехотворными. Значит, захочет ее выслушать?

Он подтвердил ее предположение, приказав:

— Садитесь. Располагайтесь поудобнее. Полагаю, мы пробудем здесь некоторое время.

— Только если отец сегодня же покинет дворец и мне придется ждать его возвращения, — отрезала она.

— Король никуда не уезжает.

— В таком случае не могли бы вы отвести меня к нему, чтобы не повторять мою историю дважды? Она не слишком коротка.

— Тем более что вы не первая принцесса, претендующая на трон Лубинии?

Еду принесли еще до того, как Алана успела что-то сказать, и это было к лучшему, потому что от потрясения она потеряла дар речи.

Кто-то уже пытался объявить себя принцессой Лубинии?!

Поппи не предупреждал ее об этом, так что, должно быть, подобные вещи хранились втайне, если даже платный осведомитель не смог ничего узнать. Разумеется, речь идет о таком богатстве и власти, что нечестные люди непременно хотят этим воспользоваться!

«Когда тебе исполнилось семь, я узнал кое-что еще: поскольку прошло столько времени, тебя посчитали мертвой».

Теперь она ясно вспомнила слова Поппи. Состоялись даже церемониальные похороны. И эти новости широко распахнули двери для всяких самозванцев! Кто раньше попытался бы проделать нечто подобное, когда она всего лишь считалась пропавшей без вести и могла в любое время вернуться к семье?

— Это возмутительно и так жестоко, что кто-то пытался притвориться мной! Но полагаю, и неудивительно, если представить, что стоит на кону, — брезгливо отмахнулась Алана и, усевшись на диван, добавила: — Вы считаете, что теперь я должна отказаться от своих притязаний, не так ли? Я бы отказалась, если бы под угрозой не оказалось столько жизней! Пусть я родилась здесь, но...

— Каких жизней? — вскинулся капитан.

Его тон снова расстроил ее. Она выпрямилась и положила руку на подлокотник дивана, готовясь бежать. Этот человек слишком много о себе воображает!

Она так ему и сказала:

— Если не можете держаться вежливо, отведите меня к тому, у кого хватит терпения меня выслушать.

Он рассмеялся, хотя особого веселья в его смехе не слышалось.

— Вы явились сюда, чтобы назваться принцессой, но пока еще не сидите в тюрьме, не так ли? Видите, девушка, насколько я терпелив! А теперь объясните, чьи жизни находятся в опасности?

Тон снова был спокойным, но она поежилась, охваченная непонятным страхом. Неужели он намеренно ее пугает? Оставалось на это надеяться. За стенами дворца ее поджидает опасность, но Поппи заверил, что здесь ей ничего не грозит... не будет грозить, когда она воссоединится с отцом. А этот человек стоит между ней и безопасностью!

Она попыталась собраться с духом.

— Я говорила о жизнях, которые будут погублены в надвигающейся войне, если мятежники соберут достаточно сторонников.

— Мы расправляемся с мятежниками, как только находим их.

— То есть убиваете?

— Разумеется, — кивнул он. — Их деяния называются государственной изменой.

С этим трудно было спорить, но он кое-что упустил.

— Но есть и невинные лубинийцы, которых обманывают и вербуют мятежники. Именно за них я волнуюсь. Согласитесь, что никто не должен умереть, если сам мятеж основан на ложных идеалах и постулатах. У короля есть наследница. Мое присутствие положит конец бунту.

— Предлагаете бороться с ложью другой ложью?

— Нет, — вздохнула Алана, — я та, за кого себя выдаю. Дочь Фредерика. Хотелось бы мне, чтобы все было иначе. Я ничего не знала об этом до прошлого месяца. Поверьте, я никогда не стремилась быть принцессой. Выросла в Лондоне, думая, что когда-нибудь выйду за английского лорда, пока... не обнаружила, что очень люблю преподавать, а аристократам очень не нравится, когда жены заняты чем-то столь низким, как... — Она сжала губы, понимая, что от волнения несет всякую чушь. — Это старая история. Пусть я и родилась здесь, но не считаю Лубинию своим домом и не хочу оставаться здесь дольше, чем потребуется, чтобы предотвратить войну.

— Но будь вы принцессой, решения принимали бы за вас другие!

Алана порывисто вскочила.

— Я могу убедить отца...

— Сядьте!

Она не села. И вместо этого посмотрела на дверь, чем рассмешила Кристофа.

— Никуда вы не пойдете, пока я не решу, что с вами делать. Возможно, вам следовало бы понять это и подождать с исповедью, пока не побываете в моей постели. Мужчина куда более дружески настроен к женщине, если...

— Немедленно прекратите! — ахнула она. — Не говорите того, за что придется потом извиняться, когда поймете, что я сказала правду!

— Извиняться за природные инстинкты? — ухмыльнулся он. — Я так не считаю, принцесса передо мной или нет. Но теперь, когда вы достаточно меня позабавили, не скажете, что заставляет вас воображать себя членом королевской семьи? Начнем с вашего имени.

Он не верит ей, но это естественно, ведь она ничего ему не рассказала!

Алана снова уселась и объяснила:

— У меня было доказательство: браслет, но его украли...

— Очень вовремя, — пренебрежительно фыркнул он. — Не находите?

Алана вызывающе вскинула подбородок:

— Я знаю, кто его украл. Один из людей моего отца.

— Когда? — нахмурился он.

— В тот день, когда мы приехали сюда. Мы выбрали...

— Кто это «мы»? — резко бросил он. — С кем вы путешествовали?

Алана внезапно насторожилась. Она недостаточно успокоилась, чтобы разговаривать о Поппи.

— Это не ваше дело.

— Ошибаетесь. Тот, кто подговорил вас на это и привез сюда, замышляет зло против короля, а мой долг его защищать.

— Нет никакого заговора. Нового. А старому уже восемнадцать лет.

Он долго смотрел на нее, а затем кивнул:

— К этому мы еще вернемся. А пока расскажите о браслете.

— Для того чтобы приехать в страну, мы выбрали старую, почти забытую горную дорогу, где нас остановил отряд грубой солдатни, обвинившей в том, что мы мятежники. Мои сундуки обыскали, якобы для того, чтобы найти оружие, после чего браслет исчез вместе со всеми моими драгоценностями. Найдите того наглеца — командира, и он точно скажет вам, кто вор.