Он поднял голову и взглянул на нее своими темными, блестящими глазами.

— Она очень благородно поступила, — произнес он хриплым голосом. — Никакой жалости к себе, никакого стремления ухватиться за тебя, как за последнюю соломинку.

— Больше не будет циничных замечаний? — спросила Бет, все еще пытаясь сдержать слезы.

Рой потянулся к ней, взял за руку и силой усадил рядом с собой на кушетку.

— Как я могу быть циничным? Она написала это от чистого сердца. Сюзанна оказалась настолько честна, что написала даже о том, почему рассказала мне о тебе.

— Но ты арестовал ее. Ты принимал участие в поиске тел. Ты встречался с матерью Зои. Я не могла бы тебя винить, если бы ты был настроен против нее.

— Мне не нравится то, что она сделала, но это отнюдь не мешает мне видеть, какая она. Или какой могла быть, если бы судьба обошлась с ней помягче.

— Как давно она рассказала тебе обо мне? — спросила Бет.

— В прошлую пятницу, утром. После чего допрос пришлось прервать. А когда мы собрались продолжить его после обеда, она заявила, что желает сделать признание.

— Я сама хотела рассказать тебе все. — Бет снова начала плакать. — Мне так стыдно, что ты узнал обо всем таким образом.

Рой снова обнял ее и прижал к себе.

— Тебе нечего стыдиться. Во всем виноваты те животные, которые так поступили с тобой, — с яростью вырвалось у него. — Кроме того, кажется, я всегда подозревал нечто в этом роде, — пробормотал он, прижавшись губами к ее лбу. — Думаю, самое время рассказать мне обо всем, как ты считаешь?

— Но ты устал, и в последнее время у тебя было так много работы, — запротестовала она, пытаясь остановить его.

— Не настолько я устал, чтобы не хотеть услышать то, что ты скрывала столько лет, — мягко ответил он.

И тогда Бет рассказала ему все, описала до мельчайших подробностей и, закончив, поняла, что наконец смогла оставить эту историю в прошлом. Его реакция, в которой смешались боль и ярость, была именно такой, какую она когда-то ждала от своего отца, но так и не дождалась.

— Неудивительно, что ты презираешь отца, — взорвался Рой, стиснув кулаки и ударив ими по подлокотнику кресла. — Каков негодяй! Не будь он таким старым, у меня могло бы возникнуть искушение отправиться к нему в дом для престарелых и вынуть из него душу.

Бет сухо рассмеялась.

— У него ее отродясь не было, — сказала она. — Но здесь есть кое-что, Рой, очень важное для тебя и меня. Они сделали меня фригидной.

Ее слова, которые она еще никогда никому не говорила, как будто эхом закружились по комнате. Ей пришлось закрыть глаза, чтобы не видеть выражения разочарования и шока, которое неминуемо должно было появиться у него на лице.

Бет вдруг ощутила большую руку Роя у себя на щеке. Он нежно погладил ее, а потом бережно поцеловал в губы.

— Тогда мы займемся этим, — прошептал он. — В том, что касается тебя, терпение мое поистине безгранично. Даже если между нами никогда не будет ничего большего, чем платонические отношения, то я скорее соглашусь на них, чем рискну потерять тебя.

Затем Рой отправился домой, но сначала он приготовил для них обоих омлет и настоял на том, чтобы Бет приняла горячую ванну и пораньше легла спать. Она видела, что он едва держится на ногах от усталости, но у него хватило сил пошутить над собой, сказав, что он к этому привык.

Он не стал заставлять ее и дальше копаться в своем прошлом, не стал он и предлагать ей обратиться к психиатру, чего она ждала и боялась. Рой не рассказал ей о том, чем занимался в Уэльсе, и это выглядело так, будто он решил, что единственная возможность двигаться им вперед — отделить прошлое от настоящего и просто ждать будущего.

Последние его слова, перед тем как уйти около девяти часов, были о том, что он приглашает ее посмотреть в субботу на его коттедж.

Бет приснился эротический сон, в котором они с Роем занимались любовью в лесу. Сон был таким напряженным, что она проснулась вся в поту, дрожа от возбуждения. У нее еще никогда не было оргазма, она даже никогда не приближалась к нему, но сегодня она поняла, что это наконец только что случилось. Она снова закрыла глаза, чтобы опять погрузиться в свой сон, но, хотя она видела лицо Роя и вновь переживала его поцелуи, все было уже по-другому.

Чувствуя, что больше не сможет заснуть, Бет включила свет и посмотрела на будильник. Было пять часов.

Она вдруг поняла, чего ей хочется. Если она попытается преодолеть инстинкт, то у нее может никогда не получиться. Она вскочила с кровати, набросила пальто прямо поверх ночной рубашки, сунула ноги в шлепанцы, схватила ключи и помчалась к своей машине.

И только доехав до деревушки Куин Чарльтон, Бет сообразила, что не знает точно, где стоит коттедж Роя. Она остановилась на перекрестке, раздумывая, в какую сторону ехать. По-прежнему было темно, хоть глаз выколи, фонари на улицах не горели, и всего у нескольких коттеджей было наружное освещение.

Справа от нее возвышалась церковь, дома с левой стороны были слишком большими, как и те, мимо которых она только что проехала, и она знала, что дорога прямо перед ней вела в Кейншам. Она подумала, что Рой обязательно упомянул бы об этом, если бы жил на этой улице. Таким образом, оставался только один переулок, который, насколько ей было известно, заканчивался тупиком, упираясь в поля.

Бет медленно двинулась вперед, внимательно вглядываясь в каждый дом. Все они казались ей намного роскошнее того, каким она представляла себе жилище Роя. Ей пришло в голову, что если кто-нибудь увидит ее, то может вызвать полицию, посчитав вором или взломщиком. Она улыбнулась, представив, как ее останавливает полиция и обнаруживает, что на ней одна ночная рубашка, а сама она разыскивает некоего полицейского.

И тут в самом конце переулка она увидела автомобиль Роя, стоявший перед коттеджем, который даже в темноте казался намного больше и привлекательнее того дома, каким он выглядел в описании Роя. Она припарковалась за его автомобилем, вышла из машины, тихонько закрыв дверцу, и на цыпочках подкралась к входной двери.

Теперь ее глаза понемногу привыкали к темноте. Она разглядела изгородь вокруг сада, который предположительно выходил на поля. Здесь стояла поразительная тишина, особенно по сравнению с тем местом, где жила она сама. И темнота показалась ей плотным одеялом, надежно глушащим все звуки. Было очень холодно, ветер пронизывал ее до костей, распахивая пальто и морозя ее голые ноги.

Звонка она не увидела, поэтому попыталась постучать в дверь. Но внутри не загорелся свет, и вообще вся затея начинала казаться ей сплошной глупостью, верхом идиотизма. Она постучала снова, на этот раз громче, но ответа по-прежнему не было, так что ей не оставалось ничего другого, как обойти дом кругом — она решила, что Рой наверняка выбрал себе спальню, откуда открывался красивый вид.

Только в одной комнате занавески на окне оказались задернутыми, и она швырнула горсть мелких камешков в стекло. Никакого ответа. Она попробовала повторить попытку, и с тем же успехом.

Бет уже собралась вернуться к своей машине, когда заметила дерево — вишню или яблоню, судя по ее размеру и форме. Хотя росло оно не настолько близко к дому, чтобы, взобравшись на него, можно было постучать в окно, Бет решила попробовать хотя бы дотянуться веткой до стекла.

Она захихикала. Девчонкой Бет лучше всех в своей деревне лазила по деревьям, но она не занималась этим по меньшей мере уже тридцать лет и еще никогда не делала этого в темноте. Но сейчас она чувствовала себя в состоянии сотворить что угодно — влезть на дерево, полететь, станцевать чечетку у Роя на крыльце. Наконец-то она обрела свободу, теперь она могла заниматься всем, от чего отказалась и чего избегала после изнасилования.

На нижней части ствола не было ничего, за что можно было бы зацепиться, зато первая ветка покачивалась всего в паре футов у Бет над головой. Она подпрыгнула, сумела за нее ухватиться, затем, перебирая руками, подобралась к стволу. Пальто мешало, сковывало движение, шлепанцы свалились с ног, а спину и голые ноги холодило ветром, но мысль о том, как удивится Рой, проснувшись и обнаружив ее на дереве у себя за окном, подстегивала Бет и заставляла двигаться дальше. Она нашла на стволе удобный упор для рук и полезла вверх.

Теперь от окна ее отделяло всего несколько футов. Она попробовала ногой толстую ветку, решила, что та выдержит, и осторожно двинулась вперед, держась руками за другую ветку у себя над головой. Теперь она подобралась уже достаточно близко, чтобы дотянуться до окна, и, протянув руку, ухватила тоненькую веточку у себя над головой и принялась стучать ею в стекло.

— Рой! — громким шепотом позвала она. — Рой!

Хотя Бет уже замерзала от холода, нелепость положения вызвала у нее нервный смех. Она живо представила себе заголовки в газетах: «Адвокат без трусиков пыталась проникнуть в дом полицейского» или «Дамские трусики как деталь полицейской сводки».

Бет оттянула тонкую ветку подальше, а потом отпустила ее, и та снова ударила по стеклу, на это раз сильнее. Где-то в соседних домах залаяла собака. Она подумала о том, что будет делать, если ее обнаружит в таком виде кто-нибудь посторонний.

Но тут вдруг Рой отодвинул занавеску и выглянул наружу.

Бет засмеялась при виде удивленного выражения его лица, ведь она, должно быть, походила на ведьму, со своим белым лицом и черными волосами. Но, вероятно, он все-таки услышал ее смех, потому что распахнул окно.

— Бет? — промолвил он, словно не мог поверить своим глазам, что это действительно была она.

— Да, я, пытаюсь совершить незаконное вторжение на территорию чужой частной собственности, — прошептала она в ответ, не прекращая хихикать.

— Может, стоит оставить тебя там, где ты сидишь? — так же шепотом отозвался он.