— Совершенно случайно у меня есть свободное время.

— Тогда начнем… вот отсюда.

Едва сдерживаемая настойчивость его губ породила у Даны желание, молнией пронзившее тело.

Она вспомнила, как они любили друг друга. Страсть и ярость. Теперь все по другому. Удивление и восторг.

Не в силах больше сопротивляться, стремясь соединить прошлое с настоящим, она обняла Джордана.

Такое знакомое тело… Годы нисколько не изменили его. Широкие плечи, узкие бедра, игра мускулов под ее ладонями — все осталось прежним. Ощущение тяжести его тела, губы, руки — все то же самое.

Как же ей не хватало этой близости! И волны любви, проступавшей сквозь блаженство его прикосновений…

Дана подчинилась знакомому ритму, но Джордан вдруг отстранился, пристально глядя на нее.

— Что? Что?..

— Просто захотел посмотреть на тебя. — Он медленно гладил тыльной стороной пальцев шею Даны и не отрывал взгляда от ее глаз. — Захотел, чтобы и ты посмотрела на меня. Чтобы мы вспомнили, какими были, и увидели, какими стали. Не так уж сильно мы изменились. — Он зацепил пальцами лямку бюстгальтера. — Достаточно для пробуждения любопытства, как ты думаешь?

— Хочешь, чтобы я думала? — Дана затрепетала, когда пальцы Джордана скользнули ниже.

— Ты всегда думаешь. — Он приподнял ее, стянул фуфайку. — Пытливый ум — еще одна твоя привлекательная черта.

Ладони Джордана гладили ее спину, и Дана обняла его за шею.

— Ты ужасно болтлив, Хоук.

— Это тоже предмет для размышлений, правда?

Джордан расстегнул бюстгальтер и провел пальцами по плечам Даны, сбрасывая бретельки.

Их губы сомкнулись, потом разомкнулись. Еще и еще раз… Дана, задохнувшись, прильнула к нему всем телом.

Джордан ждал именно этого — прилива страсти. Чтобы она захотела его. Нет, конечно, он не желал, чтобы она задумывалась. Просто должна была почувствовать, что они могут дать друг другу. Здесь и сейчас.

Его пальцы запутались в волосах Даны. Затем он сжал кулаки и оторвал ее от себя, прижался губами к ее шее, чтобы хоть на мгновение дать себе передышку.

Он мог проглотить ее одним жадным, безрассудным глотком, но это было бы слишком быстро, слишком легко. Джордан сдерживал бушевавшее пламя страсти, сжигавшее их обоих.

Он упивался Даной. Его руки судорожно стискивали ее тело, потом отпускали, нежно лаская. Ему передавалась дрожь Даны.

Ее тело всегда зачаровывало Джордана. Не только округлость форм и нежность кожи, но и готовность к наслаждению, открытость к удовольствиям любви. Биение сердца под его губами возбуждало не меньше, чем высокая грудь.

Шелковистая, гладкая кожа трепетала под его языком, под его зубами — наслаждение лишь усиливалось от того, что Дана требовала его ласк.

Ее руки лихорадочно стягивали с любимого рубашку. Она тихо застонала и впилась ногтями в его спину. Кровь Джордана вскипела, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не торопиться.

Нет, он предпочитает не глотать удовольствие разом, а пить его маленькими глотками.

…Откуда у него столько терпения? Он сведет ее с ума. Как его губы могут быть такими страстными, а руки такими сдержанными? Мускулы Джордана перекатывались под ее ладонями, и она знала — как хорошо она знала! — все его желания и слабости. Но даже отвечая на ее ласки, подводя к грани, за которой неизбежен взрыв, он сдерживал себя, доводя ее до исступления.

— Ради всего святого, Джордан…

— Ты еще не сошла с ума… — Дыхание его было прерывистым, но он прижал руки Даны к кровати, хотя губы продолжали ласкать ее тело. — И я тоже…

Он никак не мог насытиться ею, утолить свою жажду. Роскошное тело, пытливый ум и верное сердце, которое он по неосторожности потерял. Джордан ждал от нее не только желания и страсти. Он должен был вернуть ее веру, вновь разжечь пламя любви и нежности. Он хотел вернуть все, от чего когда то отказался.

Джордан отпустил руки Даны, крепко обнял, прижал к себе…

Ее кожа казалась влажной, а тело пылало жаром и было готово принять его. Всхлипнув, Дана прошептала его имя… Она уже не владела собой, он еще не владел ею. По тому, как обмякло под ним ее тело, Джордан понял — Дана подарила ему то, что он втайне жаждал, даже не сознавая этого.

Капитуляцию.

— Дана… — Он снова и снова повторял имя любимой, скользя губами по ее лицу.

Ее глаза — темные, глубокие — раскрылись, и их тела слились.

…Словно вернулся домой и обнаружил, что все, что ты когда то оставил, стало еще совершеннее, красивее и ярче. Потрясенный до глубины души, Джордан переплел пальцы с пальцами Даны и перестал сопротивляться страсти.

Дана изогнулась ему навстречу, приподняла бедра, прижимаясь сильнее. От переполнявших ее чувств перехватило дыхание. Их сердца бились в унисон, тела двигались синхронно до тех пор, пока блаженство не превратилось в безумие.

Не размыкая губ, рук, бедер, они рухнули в бездну наслаждения.

«Вполне возможно, — подумала Дана, распростершись на Джордане, — только что у меня был самый невероятный секс в жизни».

Конечно, она не собирается в этом признаваться. Тешить самолюбие Джордана Хоука? Ни за что.

Кроме всего прочего, если быть честной ей, пришлось бы сказать, что с ее телом никогда еще не проделывали ничего более приятного. И она не возражает против того, чтобы это проделывали регулярно.

С другой стороны, у них всегда был отличный секс. Тут проблем не было. Может, их проблема в том, что Дана не знала, в чем заключается их проблема? Или заключалась? Наверное…

Ну и ладно.

— Ты опять думаешь, — прошептал Джордан и медленно провел пальцем по ее спине. — Ты чертовски громко думаешь. Подождала бы несколько минут, пока у меня восстановятся клетки мозга.

— Если они отмерли, то уже не восстановятся, умник.

— Это была метафора, тонкая метафора.

— В тебе нет никакой тонкости, а в твоих метафорах тем более.

— Я воспринимаю твои слова как комплимент. — Джордан потянул ее за волосы, и Дане пришлось поднять голову. — Отлично выглядишь, Дылда, — такая растрепанная и удовлетворенная. Останешься?

Дана вздернула подбородок.

— А меня опять растреплют и удовлетворят?

— По крайней мере, попробуют это сделать.

— Тогда, наверное, я соглашусь на второй раунд. — Она перекатилась на край кровати, села, взъерошила пальцами волосы и удивленно вскинула брови, увидев, что Джордан потянулся к ней.

Нахмурившись, он ласково коснулся груди Даны.

— Кажется, я тебя немного поцарапал — здесь и здесь. — Джордан потер костяшками пальцев подбородок. — Знай я, что ты заявишься, обязательно побрился бы.

— Слово «заявишься» я воспринимаю уже не как метафору, а как эвфемизм. — Дане было просто необходимо поддерживать шутливый тон, чтобы ее сердце не расплавилось и не вытекло из груди прямо ему в ладонь. — Кроме того, именно твой богемный вид стал причиной того, что я оказалась в этой постели.

Она ласково погладила его по щеке, затем потянулась.

— Сказать по правде, я умираю от голода.

— Хочешь, закажем пиццу?

— Я ее не дождусь. Мне нужно немедленно что-то съесть! На кухне найдется что нибудь съедобное?

— Я бы на это не стал рассчитывать. Там полный разгром. Ремонт.

— Настоящий мужчина должен спуститься вниз и добыть еду.

— Ненавижу, когда ты так говоришь. Всегда ненавидел.

— Знаю. — Это согревало ей душу. — И до сих пор действует?

— Да. Черт! — Джордан встал и натянул джинсы. — Но есть будешь, что дадут. Никаких капризов.

— Договорились. — Дана, довольная, легла на бок и уткнулась носом в подушку. — Проблема? — спросила она, увидев, что он стоит и смотрит на нее.

— Нет. Просто регенерируют клетки мозга.

На ее щеках появились ямочки.

— Мне нужна еда!

— Уже несу.

Джордан вышел, и Дана улыбнулась. Возможно, это мелкий повод для торжества, даже мысленного, но она не забыла его слабые места. В этом чувстве не может быть ничего дурного, ведь оно приносит такую радость.

И это гораздо лучше — правда, лучше? — чем думать и беспокоиться о том, что будет дальше. Теперь она будет вести себя умнее — радоваться тому, что есть, и ограждать себя от необоснованных ожиданий.

Им хорошо вместе. У них общие друзья, которых оба очень любят. И в постели у них все отлично.

Вот она, основа прочных, здоровых отношений.

Ей вовсе не обязательно любить Джордана.

Она его, конечно, любит, но это ее проблема. Собственно, это и раньше была ее проблема. Джордан, в свою очередь, тоже не обязан ее любить.

Он о ней заботится. Дана закрыла глаза и подавила вздох. Господи, как мучительно! Есть ли на свете что-то более мучительное или унизительное, чем любовь к человеку, который искренне о тебе заботится?

Лучше об этом не думать, отключить соответствующую часть себя, пока это еще можно сделать. У нее уже нет никаких иллюзий относительно того, что они всегда будут вместе, что у них будет дом, семья, общее будущее.

Джордан уедет в Нью Йорк, а она останется здесь. Бог свидетель, ей есть чем себя занять, от чего получать удовольствие — без головокружительных грез, связанных с Джорданом Хоуком.

Раньше она страдала из за него только потому, что позволяла причинять себе страдания. Теперь она стала не только старше, но и умнее. А еще она стала сильнее.

Разговаривая сама с собой, Дана смотрела на экран ноутбука. Заставка представляла собой движущуюся разноцветную спираль, от которой начинала кружиться голова.

И как Джордан это выдерживает?

Ответ пришел почти сразу. Спираль раздражает его, заставляет вернуться к работе.

Дана села и задумалась. Джордан не выключил компьютер, когда она вошла к нему и застала за игрой. И закрыл только игру… Так?