Да, теперь у нее было все, чего она только могла пожелать, и она должна была чувствовать себя счастливой во всех отношениях… И все же ее счастье не было полным. В течение всех этих четырнадцати лет, что прошли после разрыва с Джо, ее никогда не оставляла мысль о брате. Они больше так и не увиделись после их ссоры, и иногда Кэти испытывала непреодолимое, почти болезненное, желание взглянуть на Джо хоть одним глазком, посмотреть, каким он стал. Ведь Джо был единственным оставшимся у нее родственником, он был ее родным братом и единственным человеком на этом свете, в чьих жилах текла ее кровь… Нет, еще у нее была дочь, но она предпочитала не думать о Саре, — ей было уже и так слишком больно при мысли о Джо.

Но обычно эти горькие мысли посещали ее, когда Эндри не было дома. Когда он был рядом, вся горечь растворялась в ее любви к нему, в их любви друг к другу, и в эти дни она чувствовала себя полностью счастливой. Сейчас она нуждалась в нем еще больше, чем в начале их любви, и, когда он уходил в плавание, тосковала по нему так, как не тосковала даже в самые первые месяцы. Иногда он возвращался немного раньше срока, и она испытывала ни с чем не сравнимую радость, когда он неожиданно появлялся на пороге. Но случалось, что он, напротив, запаздывал, потому что из-за шторма не мог войти в порт Джарроу и был вынужден встать на якорь в Сандерленде. Тогда он оставался там на ночь и приезжал в Шилдс с утренним поездом. В такие дни Кэти не находила себе места. Все то, чем она владела сейчас, она получила благодаря Эндри. Он сделал ее состоятельной женщиной, дав возможность начать свое собственное дело. Она не знала точно, сколько денег лежит на ее счету в банке на данный момент — эта сумма постоянно колебалась. Но сумма была внушительной, и Кэти уже давным-давно забыла, что такое денежные проблемы. За последние четырнадцать лет через ее руки прошло более семи десятков домов, многие из которых она, отремонтировав, выгодно перепродала, заработав на этом быструю прибыль, а другие сдавала в аренду, получая с них постоянный доход.

В округе она уже давно была известна как богатая женщина, а благодаря занятиям с Терезой к ее богатству прибавилось еще и соответствующее образование. Теперь она чувствовала себя в своей тарелке в любых кругах и могла вести непринужденную светскую беседу даже с людьми из самых высших слоев общества. Но Кэти знала, что все это лишь внешний лоск, показная оболочка, и ни манеры светской дамы, ни деньги не могут изменить ее сути. И никакие успехи, которых она может достичь в настоящем, не заставят ее забыть об унижениях прошлого. В душе она осталась дочерью шахтера, получившей свое первое воспитание в семье бедняков. В душе она все еще была той девочкой, которая выносила помои с хозяйской кухни и страшилась гнева поварихи; она была той девушкой, над которой надругался Бернард Розье, а потом Марк Бантинг; она была той самой Кэти, которая стараниями Бернарда Розье попала в тюрьму, где стала жертвой Большой Бэсс. И она знала, что, даже если доживет до ста лет, ее детство и юность всегда будут с ней, а впечатления ее ранней поры останутся самыми сильными впечатлениями ее жизни. Эндри был очень доволен ее превращением в светскую даму, и она была счастлива, что может порадовать его. Но за фасадом светской дамы продолжала жить маленькая судомойка Кэти Малхолланд.


В этот декабрьский вечер 1880 года Кэти была занята благотворительностью. Она побывала в соборе Джарроу, где каждый год перед Рождеством раздавала деньги, одежду и обувь детям бедняков. Домой она возвращалась расстроенная: вид этих детишек напомнил ей о ее собственной дочери и пробудил ощущение какого-то странного, невыразимого одиночества. Тем более что Эндри сейчас был в плавании и вернется домой не раньше завтрашнего вечера.

Но дома ее ожидал радостный сюрприз. Едва переступив через порог, она увидела его высокую широкоплечую фигуру в дверях гостиной. Не снимая пальто и шляпки, Кэти бросилась к нему через зал и повисла у него на шее.

— О, Энди, Энди, как хорошо, что ты здесь! Мне было так одиноко… Но когда же ты успел вернуться? Я не ждала тебя сегодня.

Его поцелуй прервал поток ее слов. Обнимая ее за плечи, он легонько подтолкнул ее через зал в сторону столовой.

— Давай зайдем сюда на минутку. У меня гость.

— Гость? — она вопрошающе посмотрела на него.

Он кивнул и закрыл за ними дверь столовой.

— Но кто это, Энди?

— Это… это мой брат.

Кэти в этот момент снимала шляпку, и ее рука вместе со шляпкой так и замерла в воздухе.

— Твой брат? — переспросила она, отступая от него на шаг.

— Да, мой брат.

— Но почему? Почему, после всех этих лет?..

— Я объясню тебе потом. Сначала я хочу познакомить тебя с ним. Снимай пальто и пойдем.

— Он уже был здесь, когда ты приехал?

— Нет, он ждал меня на молу. Он так же, как и я, капитан… Дай-ка я на тебя посмотрю… — Он взял ее за плечи и слегка отстранил от себя, внимательно разглядывая ее лицо и прическу. — Да, да, он сам это увидит, — удовлетворенно прошептал Эндри. — Он поймет, почему я полюбил тебя.

— О, Энди! Я лучше сначала пойду наверх и приведу себя в порядок.

— В порядок! — он презрительно фыркнул. — Ты красивая, и этого достаточно. Что ты хочешь приводить в порядок?

Склонившись над ней, он слегка коснулся губами ее губ. Потом, взяв за руку, повел к двери.

— Энди, я… — Она остановилась на пороге столовой. — Я боюсь, Энди. Мне так неловко…

— Тебе неловко? Не говори глупостей! Если уж на то пошло, это он должен чувствовать себя неловко. Мой брат — морской скиталец и закостенелый холостяк. Он даже не знает, как надо себя вести в женском обществе. Пойдем.

Мужчина, вставший им навстречу, когда они вошли в гостиную, ничем не походил на Эндри, если не считать высокого роста. Но, в отличие от Эндри, был узок в плечах и худощав. В то время как Эндри казался почти блондином, волосы этого человека были темно-русыми. Также его отличали большой нос, глубоко посаженные глаза неопределенного цвета и полные губы; круглое лицо чисто выбрито, за исключением подбородка, покрытого короткой щетиной. В целом вид мужчины был несколько суров, но, когда его взгляд остановился на Кэти, она, посмотрев ему в глаза, поняла, что этот человек отличается добродушным нравом.

— Знакомься, Джон, это Кэти, — сказал Эндри, ведя ее за собой на середину комнаты, где стоял гость. — А это мой брат Джон, Кэти.

— Рад с вами познакомиться, мадам, — сказал Джон, пожимая ей руку.

У него был густой глуховатый голос. По-английски он говорил далеко не так хорошо, как Эндри, и с очень сильным акцентом. Его глаза ни на секунду не оставляли лица Кэти, — казалось, он хочет заглянуть ей прямо в душу и найти там ответ на какой-то вопрос.

— Очень приятно, — ответила Кэти.

После этого обмена приветствиями все трое замолчали, чувствуя себя одинаково неловко. Эндри, который всегда умел разрядить обстановку, нарушил молчание первым, воскликнув своим звучным голосом:

— Давайте выпьем! Бетти уже приготовила ужин, и скоро мы сядем за стол. А для начала не помешает выпить.

— Ах, значит, ужин уже готов? — Кэти улыбнулась Эндри, почувствовав себя немного раскованнее. — Кстати, ты уже поднимался к Терезе?

— Да, и Джон поднимался вместе со мной. Тереза ему очень понравилась.

Он шутливо стукнул брата кулаком по плечу, и Джон быстро сказал что-то на своем родном языке. Эндри ответил ему тоже по-норвежски, и оба рассмеялись. Затем Эндри снова перешел на английский, обращаясь к Кэти:

— Извини, мы больше не будем болтать на иностранном языке. Джон может говорить по-английски. Просто он сказал, что Тереза так очаровала его, что он бы непременно женился на ней, знай она его родной язык.

Кэти снова улыбнулась, внимательно глядя на Эндри. Он всегда вел себя так — шутил и громко смеялся, когда у него было неспокойно на душе. С помощью шуток он обычно старался скрыть свое беспокойство, не желая тревожить ее своими проблемами, — точно так же делал ее дед. Сейчас Кэти чувствовала, что визит Джона Фрэнкеля не случаен.

Ее опасения возросли во время ужина. У Эндри всегда был отменный аппетит, и он мог съесть по две или даже по три порции каждого блюда, — но сегодня вечером он всякий раз отказывался от добавки, когда Бетти хотела снова наполнить его тарелку. И еще Кэти заметила, что он почти не дает брату возможности разговаривать с ней. Как только Джон, казалось, собирался ей что-то сказать, Эндри тут же заводил беседу на первую попавшуюся тему. В течение всего ужина Джон украдкой поглядывал на нее — и всякий раз отводил глаза, встретившись с ее взглядом.

Едва закончили пить кофе, как Джон встал из-за стола и начал прощаться. Кэти ожидала, что Эндри пригласит брата остаться на ночь, и была удивлена, когда он этого не сделал.

Она не могла понять, нравится ей брат Эндри или нет, но сам факт его появления был ей неприятен. Визит Джона напомнил ей о том, что у Эндри есть в Норвегии семья: жена и дети. Кэти уже давно не думала об этом, потому что Эндри больше не говорил с ней о своих родных после того вечера, когда показал их портреты и рассказал свою историю. Она считала, что прошлое Эндри навсегда похоронено там, в далекой стране, где он не бывал уже долгие годы, — а вот теперь появился его брат, человек из прошлого, и прошлое воскресло… Но почему брат решил навестить его именно сейчас, после стольких лет разлуки? Может, у него была на то особая причина?

Прощаясь с Джоном в прихожей, она не переставала задавать себе этот вопрос. Когда тот пожал ей руку и поблагодарил за гостеприимство, она сказала:

— Вы зайдете к нам еще? Мы будем вам очень рады.

Прежде чем ответить, Джон бросил быстрый взгляд в сторону Эндри.

— Да, да, с удовольствием. Когда я снова буду в вашем порту, то обязательно навещу вас, — сказал он на своем ломаном английском и впервые за весь вечер улыбнулся ей.