— Начни, — продолжал Билл Напьер, — с позорного ночного происшествия. — Глаза Билла капризно глядели на пакет моей матери. Почему, я подумала горько, он имеет право врываться в мои чувства, будто он мой старший брат, да еще так строго?

— Джейсон простудился, — сказала я с улыбкой.

Он опять гневно нахмурился:

— Серьезно, я надеюсь?

— Билл!

— Я сожалею только, что у него не началась пневмония и что он не сломал себе шею.

Я была буквально шокирована, Билл исходил злостью, как школьник.

— Но почему? — спросила я, вставая. — Что, действительно, с тобой происходит?

Он положил руки мне на плечи и раздраженно встряхнул меня:

— О Боже, Шарлотта, ты должна была догадаться. Я полагал, что ты все знаешь.

Я ничего не сказала. Я предполагала совсем другое по этому поводу. И ошибалась.

— Твоя мама знает.

— Я надеюсь, она знает, — сказала я горько. — Также знает и сэр Беркли.

— Он замечательный, проницательный пожилой человек. Это дает мне, Шарлотта, я надеюсь, некоторые права.

— Ни за что, — сказала я резко. — Есть же предел этой братской опеке!

— Братской! — Он выкрикнул это слово, как будто бросил в меня горячую головню. — Братской. Вижу. Ты это сама сказала.

— Да, я назвала это так. Потому что как еще, черт возьми, это назвать?

Билл Напьер ничего не сказал. Этот простой аргумент, кажется, хорошо подействовал, и он действительно замолчал. Его лицо было так близко к моему, что я могла дать пощечину.

— Ты высказала свою позицию очень ясно, Шарлотта, — сказал он небрежно минуту спустя.

— Не свою, а твою.

— И мою.

Я так хотела повторить, что это была его позиция, и только его, но не могла даже дышать, а сила воли покинула меня. Я только рассматривала, как он держит голову, как луч света падает на его высокие скулы, а также допустила фривольную мысль, что его уши прижаты к голове, а волосы на шее растут низко. Правда была неизбежна. Я любила его с тех пор, как повзрослела и встретила его вновь. А может быть, дюжину лет назад…

С каким-то холодным достоинством он сказал:

— Если у нас больше не будет возможности поговорить, я скажу то, что всегда хотел сказать тебе. Я очень сильно влюблен. Но очень безнадежно. — Он улыбнулся мне холодно и примирительно.

— Я знаю, — сказала я с усилием. — Я не слепая.

— Может быть, ты должна полюбить, чтобы ослепнуть? — сказал он мягко.

Я не ответила.

В тишине было слышно ржание лошади. Я слышала топот ног, обутых в недавно подбитые ботинки. Другие люди были заняты повседневными делами. Они, должно быть, были на другой планете.

— Ты любишь, Шарлотта?

Он спросил меня так нежно, что я даже испугалась, что могу опозориться и зареветь. Он сильно обнял меня за плечи, так что моя голова оказалась на его груди. Этот жест был утешающим и нежным, не больше.

Я кивнула:

— Ты не хочешь спросить меня, кто он?

— Я не могу. — Несмотря на это, он не мог больше себя контролировать и горько сжал губы. Еще горше он сказал: — Хорошо, в таком случае я знаю, что делать.

— Что? — спросила я с удивлением.

— Я встречусь с господином Джейсоном. И сэром Беркли. Будет назначен день свадьбы. Ведь твои чувства ко мне братские. — Он стряхнул мою руку.

— Стоп, — сказала я. — Все хорошо. Он, я имею в виду, это не он. Я имею в виду, мы не можем сказать сэру Беркли. И ты не должен. Ты знаешь, свадьба уже состоялась.

Я не знала, как все это закончится. Только подумала, что Билл посмотрел на меня так, будто увидел привидение. Может быть, так казалось из-за пламени или все так и было. Но внезапно появился Ленни со станции, его голова просунулась в дверь и крикнула:

— Все к насосам! Горит буровая!

И тут внезапно зазвонил телефон и завыла сирена.


Пенфорд-Холт менялся слишком быстро. Мой разум все еще находился в секретариате представителя Кентиш-Мейд, обдумывая сцену, ухудшившую до предела отношения между Биллом Напьером и мной, пока в деревне начиналась суматоха. Оранжевые языки пламени на самом верху вышки казались похожими на маяк, предупреждающий армаду о близости берега.

Все бросили свои занятия незаконченными — как в Помпее. Отряд добровольцев-пожарников собирался на пожарной станции. И все, что они умели делать прекрасно, — так это тушить пожары в сельской местности и в лесу. Все операции выполнялись в полной тишине. Бармен, наливая пиво для удивленного городского посетителя поместья «Кентиш-Мейд», поставил наполовину наполненный стакан на стойку, поднял ее откидную часть и растворился на широкой улице. Кузнец бросил работу, — он наполовину подковал копыто пони и без каких-либо объяснений (в таком случае они никому не требовались) бросил узду владельцу и понесся к двери пожарной станции.

Одновременно все буквально наводнилось мотоциклами приехавших с верхних участков людей все еще с комьями грязи на ботинках. Кассир поместья покинул свою кабинку, и шаг за шагом с дворецким в утреннем приличном костюме они вприпрыжку побежали к пожарной станции.

Секундой позже это уже были крепкие мужчины, в шикарной униформе, полированных шлемах, о которых они так любовно заботились, быстро двигавшиеся к пожарной машине. Сирена завыла, голубые огоньки замигали. Я слышала, как шины скрежещут на проклятой дороге, как быстро они поворачивают к вышке.

И тогда, как будто этого было недостаточно, как будто глубоко в сознании людей из деревни засело сознание вины к буровой и людям, работающим там, в этом направлении последовал целый конвой машин с несколькими специальными орудиями для борьбы с горящей нефтью. Деревянные колотушки для лесных пожаров, металлические колпаки, закрывающие волосы от огня, огнетушители и мешки с песком.

Я успела разглядеть машину бригадира Криспа со старой водяной пушкой, расположенной на крыше, и во главе всего этого пурпурный «MG» Робина.

И я пошла тоже, даже не знаю почему. Я не могла даже думать о том, чтобы остаться в деревне, я надеялась помочь тушить огонь. Я предполагала, что смогу, а Билл командовал с маленькой машины Ленни и уже быстро уезжал. И несмотря на все, я хотела тоже быть там.

Когда я проехала половину пути, санитарная машина промчалась мимо меня, ревя сиреной, и воображение мое разыгралось. Я увидела Билла, охваченного лепестками пламени, видела, как Билл вошел в машинное отделение. Билл. И вдруг я поняла, что все эти дни я видела Билла.

Я сжала зубы и вела машину дальше. Я опустила окно и почувствовала запах горящей нефти. Темный шлейф сажи оседал на только что распустившихся листьях буков. Я вдавила педаль газа, уткнувшись в бампер впереди идущей машины. Все ехали очень медленно. Где-то впереди была пробка, мое воображение рисовало разные картины. «Скорая помощь» не возвращалась. Возможно, у них даже находится Билл.

Я повернула в последний раз и поехала к входу с остальными машинами. Неожиданное зрелище предстало передо мной. Пожарные машины были припаркованы снаружи, у входа на территорию буровой установки, повернутые капотами в сторону деревни. Все были все еще на месте. Брандспойт казался не раскрученным. На их безупречных ботинках совсем не было грязи. Только общее выражение их лиц поменялось с яростного на безразличное. «Скорая помощь» разворачивалась и собиралась отправиться в обратный путь. Световые маячки «скорой помощи» не горели, все машины сельских жителей с их разносортным оборудованием для тушения пожара были припаркованы вокруг. Но я заметила все это как бы вторым сознанием.

Почти в тот же момент я заметила с огромным облегчением знакомый силуэт — это была высокая фигура Билла Напьера, он был жив и отдавал распоряжения. На нем была стальная каска, и он держал мегафон у своих губ. Он обращался ко всем.

— Еще раз обращаюсь ко всем и к каждому, здесь нет пожара. Повторяю, нет пожара. Это всего лишь процесс сжигания отходов, все под контролем. Происходящее было представлено как пожар. Я должен разъяснить это. Мы полностью исследовали все, и там действительно нет другого источника огня. Мы очень благодарны, однако, за вашу помощь, и спасибо вашей превосходной пожарной бригаде. Я уже сказал им, что они прибыли в рекордное время.

С чувством облегчения я села в машину и смотрела на него открыто. Не было сомнений, что он очаровал не только птиц на деревьях, но и Элоизу. А также и всех жителей Пенфорда. Он теперь всех приручил.

— А сейчас, перед тем как вы все рассядетесь по машинам, пожалуйста, продвигайтесь назад ко входу той же дорогой, которой приехали сюда, — это все, что я хотел сказать. Мы вскоре покинем Пенфорд-Холт. И вы не увидите нас здесь долгое время. Итак, я хотел бы отпраздновать это происшествие в «Кентиш-Мейд» сегодня вечером, я буду счастлив угостить пивом каждого, кто так заботился о нас.

Он закончил свою речь скромно, но с непокорной улыбкой. Он не сообщил, что может состояться праздник. Наверное, так и будет. Перед тем как нефтяная компания уедет отсюда, это конечно же будет объявлено. Это самое наилучшее для деревни, потому что сегодняшнее происшествие объединило всех.

У меня появилась возможность повернуть голову ко входу, я изучала Билла с довольно близкого расстояния. Сейчас его дружелюбная улыбка, предназначенная сельским жителям, исчезла, а лицо опять стало хмурым. Вокруг его губ была бледность. Он посмотрел на меня и мою машину с неодобрением. Он хотел было опять открыть рот, чтобы продолжить, когда кто-то крикнул из одной машины, находящейся позади. Я посмотрела в зеркало заднего вида и увидела белую открытую машину Джейсона и самого Джейсона, пытающегося выпрыгнуть наружу поверх дверцы, не пытаясь даже открыть ее. На нем был яркий шелковый шарф, завязанный высоко на шее, и кремовый свитер. Он направлялся ко мне.

— Ты здесь, Шарлотта. — Он остановился только для того, чтобы посмотреть с негодованием на Билла. — Большие новости! Не могу дождаться, чтобы сообщить тебе их.