Дэвид Левитан - Каждый новый день

Я просыпаюсь в лихорадочном состоянии, мне тяжело и неуютно.

Мать Джулии приходит посмотреть, как она. Говорит, что ночью все, казалось, было в норме.

Это болезнь или произошло какое-то несчастье?

Не знаю.

Судя по температуре, у меня все в порядке, но ясно, что это не так.

Рианнон прислала мне сообщение. Наконец.

Хочу встретиться, но не уверена, нужно ли нам это. Хочу, чтобы ты рассказал, как дела, но боюсь, что с этого у нас все опять начнется. Я люблю тебя, на самом деле люблю, но боюсь, что это станет для меня слишком важным. Ведь ты всегда будешь уходить от меня, А. Мы не можем это отрицать. Ты всегда будешь уходить от меня. Р.

Не знаю, как реагировать. Вместо этого пробую затеряться в жизни Хоуи Миддлтона. Во время ланча его подружка накидывается на него с упреками, что тот совсем перестал уделять ей время. По этому поводу Хоуи нечего особенно сказать. Он и помалкивает, отчего она злится еще сильнее. Нужно уходить , думаю я. Если здесь у меня никогда не будет того, к чему я стремлюсь, значит, и искать здесь нечего. А мне нужно это найти. И я, может быть, найду.

На следующее утро я просыпаюсь Александром Лин. На будильнике звучит песня, которая мне действительно нравится. Поэтому вставать гораздо легче.

Его комната мне тоже нравится. На полках полно книг, у некоторых корешки обтрепаны от неоднократного перечитывания. В углу – три гитары, из которых одна электрическая, и усилитель, с вечера не выключенный из сети. Повсюду наклеены стикеры с разными высказываниями. На верхней части корпуса его компьютера – цитата из Джорджа Бернарда Шоу: «Танцы – это вертикальное выражение горизонтальных желаний». Одни цитаты написаны его почерком, другие оставили ему друзья. «Я – морж»[24]. «Я никто! А ты кто?»[25] «Пусть мечтатели разбудят народ»[26].

Еще до того, как я узнаю Александра получше, он заставляет меня улыбаться.

Родители рады его видеть. Мне кажется, они всегда ему рады.

– Ты уверен, что у тебя все будет в порядке? – спрашивает его мать. Она открывает холодильник, продуктов в котором, похоже, хватило бы на месяц. – Думаю, здесь всего достаточно, но если тебе что-то понадобится, бери деньги из конверта.

Чувствую, что в этой ситуации чего-то не хватает, я что-то должен сделать. Покопавшись в памяти Александра, я узнаю, что завтра – годовщина свадьбы супругов Лин. Они собираются отправиться на выходные в поездку, чтобы отметить это событие. А подарок Александра лежит наверху, в его комнате.

– Подождите минутку, – говорю я.

Бегом поднимаюсь к себе и нахожу подарок в шкафу. Это подарочный пакет, весь обклеенный стикерами, которые исписаны высказываниями родителей, собранными сыном за долгие годы, начиная с «Азбука – ступенька к мудрости» до «Аккуратность человека красит». И это только упаковка. Когда я отдаю пакет мистеру и миссис Лин, в нем они обнаруживают диск с десятью часами записанной музыки, как раз на время их десятичасовой поездки, а также печенье, которое Александр для них испек сам.

Отец благодарно обнимает сына, а затем и присоединившуюся к ним жену.

На мгновение я забываю, кто я такой на самом деле.

Шкафчик Александра тоже весь обклеен стикерами с цитатами, написанными самыми разнообразными почерками. Его лучший друг Микки, проходя мимо, протягивает ему полкекса (нижнюю половинку, потому что сам Микки любит верхушки). Это, как я понимаю, их обычный утренний ритуал.

Микки начинает рассказывать мне о Греге, в которого он влюблен уже целую вечность; «вечность» в его понимании означает по меньшей мере недели три. Я чувствую упорное желание рассказать Микки о Рианнон. Проверяю память Александра и узнаю, что на данный момент сам он ни в кого не влюблен, а если бы и был влюблен, то в девушку. Микки особенно не любопытствует. Их очень быстро находят приятели, и разговор сворачивает на тему приближающейся «битвы групп». По-видимому, Александр играет по крайней мере в трех разных группах, включая и группу Микки. Уж такой он парень: всегда рад поучаствовать, если дело касается музыки.

По мере того как продолжается день, все чаще приходят мысли о том, что Александр – тот человек, каким я хотел бы быть. Однако я понимаю, что его личность проявляется во многом через общение, в живых отношениях с людьми, в его способности быть рядом с ними изо дня в день. Его друзья полагаются на него, а он на них – вот основа, на которой строится так много судеб.

Не могу отделаться от искушения, которым заразил меня отец Пул: если бы я имел возможность задержаться в жизни Александра, стал бы я это делать? Каждый раз, когда я задаюсь этим вопросом, меня выкидывает из жизни Александра в мою собственную. У меня появилась мысль, и, зародившись однажды в моем сознании, она уже не отпускает меня.

Что, если действительно существует способ остаться?

Я посылаю письмо Натану и прошу его сообщить адрес электронной почты Пула. Быстро получаю ответ. Задаю Пулу несколько простых вопросов. И получаю еще один быстрый ответ.

Отправляю письмо Рианнон, в котором сообщаю, что сегодня днем заеду к ней.

Говорю, что это важно.

Она отвечает, что придет.

Александру приходится сказать Микки, что он не сможет принять участие в репетиции, которая начнется после занятий.

– Неожиданное свидание? – подтрунивает он.

Александр отвечает озорной усмешкой, и на этом тема закрыта.

Рианнон ждет меня в книжном магазине. Он стал уже постоянным местом наших встреч.

Она узнает меня, как только я появляюсь в дверях. Следит за мной взглядом, пока я иду к ней. Она не улыбается, в отличие от меня. Я так благодарен, что могу снова видеть ее!

– Привет, – говорю я.

– Привет, – отвечает она.

Она хочет быть здесь, но не считает это удачной идеей. Она тоже благодарна мне за встречу, но уверена, что эта благодарность обернется огорчением.

– У меня есть одна мысль, – сообщаю я.

– Какая?

– Давай сделаем вид, что мы сегодня встретились в первый раз. Ты зашла сюда за какой-нибудь книжкой, а я на тебя случайно налетел. У нас завязался разговор. Ты мне понравилась. Я понравился тебе. А теперь мы сидим и ждем кофе. Это похоже на правду. Ты ничего не знаешь о том, что я каждый день меняю тела. Я не знаю о твоем бывшем, да и вообще ничего о тебе не знаю. Мы просто двое, которые встретились впервые.

– Но зачем это?

– Так мы сможем порадоваться этому дню. И нам не придется говорить ни о чем другом. Мы просто сможем побыть вместе. И получить от этого удовольствие.

– Не понимаю, в чем суть…

– Никакого прошлого. Никакого будущего. Только настоящее. Давай попробуем!

Похоже, ее терзают сомнения. Она подпирает кулаком подбородок и смотрит на меня. Наконец решается.

– Приятно познакомиться, – говорит она.

Я улыбаюсь:

– Мне тоже очень приятно познакомиться. Куда пойдем?

– Тебе решать. Где ты больше всего любишь бывать?

Я сканирую память Александра и сразу вижу ответ. Как будто он сам мне его подсказывает.

Чувствую, как улыбаюсь еще шире.

– Есть тут одно местечко, – говорю я. – Но сначала нужно закупить продуктов.

Раз это наша первая встреча, мне не нужно ничего рассказывать ни о Натане, ни о Пуле, вообще ни о чем, что случилось или вот-вот должно случиться. Прошлое и будущее – сложные темы. А то, что происходит сейчас, – это просто. И эта простота – в ощущении того, что есть только мы: я и она, здесь и сейчас.

Хотя в магазине нам нужно не так много, мы берем тележку и гуляем по всем рядам, рассматривая полки. Проходит совсем немного времени, и вот уже Рианнон встает впереди тележки, я – сзади, и мы катим ее так быстро, как только можем.

Мы устанавливаем правило: в каждом следующем ряду нужно рассказать историю, соответствующую его названию. Так что в зоотоварах я больше узнаю о Свиззле, зловредном карликовом кролике. В овощном я рассказываю ей о том дне, когда в летнем лагере мне пришлось участвовать в конкурсе, где нужно было вырвать из рук противника смазанный маслом арбуз. Закончилось все печально: арбуз выскользнул из чьих-то рук и кусочек от него угодил мне прямо в глаз, я попал в больницу. В лагере это был первый случай травмы в результате неосторожного обращения с арбузами. В отделе бакалеи мы описываем свои биографии, припоминая, какие ели хлопья и когда, стараясь точно установить год, в котором сам факт окрашивания молока в голубой цвет при добавлении хлопьев уже не казался прикольным и стал вызывать отвращение.

Наконец мы набрали достаточно продуктов для вегетарианского обеда.

– Мне нужно позвонить маме, сказать, что я буду обедать у Ребекки, – говорит Рианнон, вытаскивая свой телефон.

– Скажи ей, что останешься на ночь, – подмигиваю я.

Она замирает:

– В самом деле?

– В самом деле.

Но она не набирает номер.

– Не думаю, что это хорошая мысль.

– Верь мне, – говорю я. – Я знаю, что делаю.

– Ты ведь понимаешь, что я чувствую.

– Понимаю. И все же хочу, чтобы ты доверяла мне. Я не собираюсь причинять тебе боль. Я никогда не причиню тебе боли.

Рианнон звонит матери, говорит, что она у Ребекки. Затем звонит Ребекке и принимает меры к тому, чтобы прикрытие сработало как надо. Ребекка интересуется, что происходит. Рианнон отвечает, что подробности сообщит позже.

– Скажешь, что встретила парня, – говорю я, дождавшись, пока она отключится.

– С которым только что познакомилась?

– Да, – отвечаю я, – с которым только что познакомилась.