Ульяна Соболева - Катерина. Из ада в рай, из рая в ад

— Ты хочешь со мной расплатиться за услугу?

Он удержал ее за плечи. Она кивнула и приблизила свои губы к его губам.

— Ну же, обнимите девушку, когда она сама об этом просит.

Пол словно закачался у него под ногами. Он привлек ее к себе с такой силой, что у девушки подогнулись колени. Он посмотрел ей прямо в глаза своими горящими глазами, ненавидя себя за слабость.

— Мне не нужны твои подачки, — хрипло сказал он. — Если я и возьму тебя, то только тогда, когда ты сама этого захочешь. Уходи. Я не беру женщин за плату. Я поступил бы так по отношению к любой. Продажные особы мне претят.

И он оттолкнул ее, притом довольно грубо.

— Ха, побрезговали?! Что ж, дело ваше, барское… Дважды предлагать не буду!

И она пошла к дверям, Сергей двинулся за ней.

— Подожди, я провожу. Если конвоир увидит, как ты разгуливаешь по палубе, тебя запрут в трюм. Я не капитан корабля, я его помощник, и помочь тебе не смогу.

Она пожала плечами.

— Мне все равно. Лучше умереть в трюме, чем отправиться на каторгу, на потеху тамошним солдатам. Я не выживу там, понимаете? Лучше смерть, здесь и сейчас!

И она вдруг вцепилась в рукав его мундира. Он увидел отчаянье в ее глазах. На секунду представил ее в объятиях пьяных солдафонов и сжал кулаки.

— Лучше с вами, чем с ними…

— За что тебя осудили?

Он не пытался убрать ее руку, хоть и испытывал пронизывающее возбуждение от прикосновения ее холодных пальчиков.

— Я не такая, как они. Вы должны мне верить!

— Расскажи мне, и я постараюсь!

— Я не могу, это не только моя тайна! Я не воровка и не убийца, и уж тем более — не заговорщица, как написано в моем деле. Может быть, я такая, как и вы, просто обстоятельства сложились так, что теперь я среди них!

Она казалась такой искренней, глаза светились мольбой о помощи. Еще несколько секунд, и он пропал. Сергей небрежно сбросил ее руку, все заходило слишком далеко.

— Идем, нам не о чем с тобой говорить. Даже то, что ты здесь — и это не по уставу, а на такие уговоры я и подавно не поддамся. Прости, но я не верю ни единому твоему слову, на твоем месте любая говорила бы именно это. У меня нет причин думать иначе.

Девушка отшатнулась от него.

— Ну и черт с вами. Не верьте!

Она вышла из каюты быстрым шагом. Сергей пошел за ней, все же опасаясь гнева рыжего конвоира. Но ничего не произошло, тот храпел по-прежнему. Девушка легла на тюфяк и демонстративно отпихнула маленькой ножкой кандалы.

Сергей проспал долго, а открыв глаза не сразу смог понять, который теперь час. Судя по солнцу, время близилось к полудню. Он вскочил с койки, умылся холодной водой из умывальника и быстро накинул мундир. Вышел на палубу и осмотрелся — было странно находиться на военном судне в полном бездействии. Соколов подумал о девушке и испытал легкое волнение. Тронул карман, куда вечером положил ключи, но их там не оказалось. «Вот чертовка», — подумал он. Катя украла их в порыве «искренности», когда схватила его за рукав. Улыбка заиграла у него на губах.

Он посмотрел на ссыльных: женщины стирали вещи матросов, напряжение спало. Конвоиры больше не сновали с угрюмыми лицами — здесь они могли расслабиться, не опасаться побега. Один из них курил трубку и читал потрепанную книжонку, другой болтал с одной из заключенных. «Наверняка, флиртует», — подумал Сергей, когда тот отвел девушку в сторону. Он не видел лица заключенной, зато была видна довольная физиономия конвоира. Того самого, рыжего. Заключенная явно заигрывала с ним, потому что свинячьи глазки, заплывшие жиром, сухо блестели, и он внимал каждому ее слову, как ребенок. Потом он протянул руку и осторожно, любовно снял с нее платок. Сергей поперхнулся табачным дымом. Золотая коса упала на серый тулуп и засверкала на солнце, огромная лапища рыжего, — на этот раз нежно, погладила золотую головку, погружая в волосы всю пятерню. Офицеру показалось, что в этот момент в его сердце впились тысячи маленьких заноз. Ну, вот и доказательство, что он был прав! Теперь эта девка соблазняет охранника. Мужчине до смерти захотелось услышать, о чем они говорят, и что она плетет этому дураку, который внимает ее речам, словно ангельскому пению. Но из-за шума волн и щебетания женщин до него доносился лишь ее смех. Мужик хотел привлечь девушку к себе, но Катя ловко увернулась и довольно громко промурлыкала:

— Не сейчас, милый, вечером!

Это было все, что он услышал. Девушка сразу смешалась с серой толпой, и он потерял ее из вида. Соколов быстрым шагом пошел к каюте брата, яростно отчеканивая каждый шаг. Да и чего еще можно было ожидать от такой, как она? Им овладело горькое разочарование и гнев на себя самого за то, что на миг вознес ее на пьедестал невинно осужденной мученицы. Все, нужно выкинуть из головы эту девку во чтобы то ни стало!

Глеб с Андреем сидели за очередной партией карточной игры, каюта насквозь пропахла табаком, на столе стоял графин с водкой и две рюмки.

— О, Серега! Здорово! Выглядишь, как после перепоя…

Андрей почесал за ухом и отложил карты в сторону крапом вверх.

— Не хочу я с тобой играть! — Он обиженно посмотрел на Глеба — тот торжествующе улыбался. — Ты все время выигрываешь! — Обернулся к Сергею. — А ты мне не нравишься… Уже второй день ходишь мрачнее тучи! Посмотрел бы на себя: круги под глазами, волосы дыбом… А ты не увлекся ль случайно одной из наших серых птичек?..

Сергей невесело улыбнулся.

— Еще чего не хватало! А ну-ка, налейте мне… Я сейчас отыграюсь за тебя, Ворона!

«Увлекся? Не знаю, черт побери, со мной творится что-то неладное… Я чувствую себя полным идиотом!» От мысли, что кто-то мог вот так просто касаться ее волос, ему хотелось все ломать и крушить.

— Ты чертовски плохо выглядишь, старина. Тебя явно что-то гложет… Что-то, о чем ты не хочешь с нами говорить. Что ж, это — твое право, и мы его уважаем.

Глеб сказал это с укоризной, чувствовалась обида на скрытность брата. Обида на недоверие, которое они с Вороновым не заслужили. Но разве мог он сказать им правду — что потерял голову из-за девки? Презренной заключенной, которая без капли стыда предлагала себя сначала ему, а затем рыжему конвоиру. Он сам себя презирал за это чувство и боялся признаться друзьям. А что, если затащить ее к себе и взять то, что она так любезно ему предлагала? И плевать на ее чувства, и на мнение друзей, на условности и на пропасть между ними…

— Черт возьми, Серега, да ты совсем нас не слушаешь!

Он заметил, что брат и друг пристально на него смотрят.

— Мы разговариваем с тобой, а ты молчишь и смотришь в одну точку, как истукан.

— А я сейчас возьму и вытрясу из него правду. И не будь я Воронов, если он нам не скажет, что его гложет!

Андрей угрожающе поднялся с койки.

— Мне просто грустно от мысли, что нам придется расстаться — я ведь рассказывал вам о нашем с Нагановым последнем разговоре.

— А мне, — сказал Глеб, — кажется, что у твоей грусти волшебные золотые волосы и синие глазки. Тут кто угодно затоскует. Впрочем, запомни — мы не осудим, мы поймем!

В этот момент на палубе послышались крики женщин, возня, конвоиры что-то орали, но их голоса тонули во всеобщем хаосе, одна из женщин кричала громче всех и словно бы от боли.

Трое мужчин выскочили из каюты, выхватив шпаги из ножен.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — рявкнул Андрей своим громовым голосом.

Все заключенные стали в круг, растопырив свои необъятные коричневые юбки, и не давая никому приблизиться — ни конвоирам, ни матросам, ни офицерам.

За их спинами слышались страдальческие стоны и крики.

— Да что же это такое творится? Совсем бабы очумели! — выкрикивали конвоиры, бегая из стороны в сторону в совершенной беспомощности и растерянности.

— Расступиться сейчас же! — грозно, но спокойно сказал Соколов-младший и направил шпагу на одну из заключенных. — Иначе я сочту ваше поведение за бунт. Думаю, многие из вас знают, чем заканчивается бунт на корабле для бунтовщиков. Клянусь, что проткну вот этой шпагой каждую, кто мне помешает! И это будет по закону, потому что на этом судне закон — это мы! Остальные сядут в трюм на одну воду, вместе с бортовыми крысами, — изобилие этих тварей в недрах этого судна я вам гарантирую. Эй, ты! Да-да, ты! А ну, пошла вон!

Женщина попятилась, за ней и все остальные. Соколов прорвался внутрь круга и тот снова замкнулся за ним. Мужчина замер. На тюфяках лежала женщина. Подол ее платья был задран до пояса над огромным, вздувшимся животом, за который та держалась обеими руками. Она была молода и довольно привлекательна, но страдания исказили ее черты. Голова женщины металась из стороны в сторону, губы были искусаны до крови, на лице испарина, она выла, словно раненое животное. Между ее широко разведенных ног сидела Катя, ее лицо тоже покрылось потом и раскраснелось, она держала ноги женщины и что-то тихо говорила той. Затем обернулась и посмотрела на Соколова взглядом, полным отчаянья.

— Господи, да что вы так смотрите?! Неужто совсем нас за людей не считаете?! Ни капли сострадания в вас нет! Рожает она. Прикажите вашим солдафонам убраться! Если вы не в состоянии предоставить ей условия, ради Бога — не мешайте! Или лекаря позовите!!

Женщина снова пронзительно закричала. Сергей подумал ровно секунду.

— Так, мне все понятно. Я отнесу ее в свою каюту. Будут вам условия. Лекарь не может сейчас оказать ей помощи… «Напился вчера, скотина… Всыплю ему по первое число!» — додумал офицер про себя.

Девушка даже не посмотрела на него, ни слова благодарности не сказала. Хотя по уставу он не имел права так поступать.