— Такое странное чувство… — она пыталась и не могла подобрать нужные слова. — Я ощущаю себя и очень старой, и совсем молодой. Путешествие в прошлое… я растеряна…

— Понимаю.

И ушел, давая ей возможность привести себя в порядок. Вскоре она сошла вниз — в бежевом полотняном костюме и бежевых туфлях с черным мыском — фирменный знак «Шанель».

Она подновила макияж и изменила прическу. Элегантная, отменно владеющая собой светская дама…

Сзади на лестнице послышался шум. Александра обернулась. Это спускался Артур, поддерживаемый двумя сиделками. От него остались только кожа да кости. Он сильно горбился; видно было, что каждый шаг дается ему с огромным трудом. Увидев Александру, он вздрогнул; из глаз хлынули слезы. Она поспешила навстречу.

— Здравствуйте, мистер Паттерсон. — Александра наклонилась и поцеловала его в щеку. — Спасибо за ваше приглашение.

Артур всем телом дрожал и не мог проронить ни слова. Только сжимал ее руку в своих. Потом опомнился и позволил ей помочь спуститься и усадить в удобное кресло в большой гостиной. Здесь он совладал с волнением и хрипло вымолвил:

— Господи, как ты на нее похожа! Ты Александра или Мегана? — Он хорошо помнил, что у Хилари черные волосы, как у Сэма.

— Александра, сэр.

— Даже акцент тот же. Прожив много лет в Америке, она так и не смогла избавиться от французского акцента.

Он не сводил с Александры глаз, пораженный сходством. Она подумала: до чего странно — походить на кого-то, кого не знаешь, но кому обязан жизнью.

— Вы очень ее любили?

Появился Джон и предложил Александре бокал вина. Она отказалась. Ей хотелось сосредоточить свое внимание на Артуре Паттерсоне и нетерпеливом ожидании сестер. Возбуждение нарастало.

— Да, — задумчиво произнес Артур. — Я очень любил ее… Она была прекрасна… горда… с сильным характером… полна жизни… — И он рассказал Александре о том, как они с Сэмом встретили Соланж в освобожденном Париже. — Я был уверен, что она вот-вот напустит на нас военную полицию. Но твой отец был неотразим! — На губах Артура забрезжила слабая улыбка. — После войны он стал замечательным актером.

Он рассказал, в каких спектаклях блистал Сэм Уолкер. Александра внимательно слушала.

Снаружи донесся шум автомобиля. Джон исчез. Послышались голоса…

Безотчетно завладев рукой Александры, Артур прислушался. Открылась входная дверь, и появилась молодая женщина, очень похожая на Александру — ее более молодой двойник.

Александра вскочила и с распростертыми объятиями бросилась к молодой женщине. Это было все равно что увидеть свое отражение в зеркале времени. Единственная разница заключалась в цвете глаз: у Александры они были голубыми, а у Меганы — зелеными, как у Соланж.

— Мегана? — осторожно спросила Александра, хотя в этом не было нужды: и так с первого взгляда было видно, что они — сестры.

Та кивнула, и они крепко обнялись, забыв о своем намерении сохранять самообладание. Александра крепко прижала к себе сестру, и той показалось, будто она что-то вспомнила.

— Ты — почти моя копия, — сквозь слезы засмеялась Мегана. — Только одета по-другому.

Сама Мегана, как обычно, была в джинсах, кроссовках и рубашке с короткими рукавами. Следуя примеру приемной матери, она всюду одевалась одинаково. Но сейчас не выдержала и воскликнула, обращаясь к Александре:

— Какая ты красивая! И нарядная!

Александра подвела ее к Артуру.

— Как поживаете, мистер Паттерсон? — застенчиво, как школьница, поздоровалась Мегана.

Артур окинул ее довольным взглядом. Она почти так же хороша, как Соланж, но попроще; ей недостает загадочности Александры. И все же в ней угадывалась незаурядная личность; от нее веяло чистотой и интеллигентностью. Хорошенькая молодая женщина.

— Ты, значит, врач?

— Да, сэр. Я как раз заканчиваю стажироваться. Это произойдет к Рождеству.

Артур переводил взгляд с одной на другую. В их глазах не было ни гнева, ни горечи. Благодаря ему их судьбы сложились благополучно. Не то что у бедняжки Хилари… После того как Джон в сильно смягченном виде рассказал Артуру о ее реакции, тот безумно боялся обвинений, которые Хилари может бросить ему в лицо, но все равно с нетерпением ждал ее приезда.

Они подождали до восьми часов — то оживленно беседуя, то умолкая — и все больше нервничая. Артур рассказывал истории из жизни сестер; Александра и Мегана заново привыкали друг к другу и к Паттерсону. Александра привезла с собой фотографии своих дочурок, Анри и обоих родителей. Мегана тоже показала снимки, на которых были изображены Ребекка, Давид, их дом в Тибуроне и клиника, в которой она работала в Кентукки. Они словно спешили наверстать упущенное.

Конечно, они шли по жизни разными дорогами. Клиника в Кентукки не шла ни в какое сравнение с виллой в Кап-Феррате. Анри выглядел настоящим аристократом на фоне своего дворца в Дордони. Ребекка в джинсах и с цветком в волосах казалась существом совсем не из того мира, где Маргарет в вечернем туалете собиралась на бал в Монте-Карло.

— Просто поразительно, до чего по-разному мы живем, — застенчиво произнесла Мегана, идя вместе со всеми ужинать. — И тем не менее мы сестры, мы похожи… Мы произошли от одних родителей… Возможно, наши вкусы в чем-то совпадают… И все-таки какая разница! Ты выросла в роскоши, я провела половину детства у наших друзей, пока папа и мама сидели в тюрьме за свои убеждения…

В голосе Меганы не чувствовалось ни зависти, ни недовольства судьбой. Она гордилась своими родителями.

Сестры заняли места по обе стороны от Артура Паттерсона. Джон сел рядом с Меганой, а стул рядом с Александрой оставался свободным. Все уже поняли: Хилари не приедет. У Александры щемило сердце. Праздная болтовня за столом продолжалась, но Артур начал клевать носом.

И вдруг — шуршание шин. Джон покинул свое место. Раздраженные голоса. Дверь резко распахнулась — и обе молодые женщины словно загипнотизированные уставились туда. Даже Артур очнулся и тревожно спросил Александру:

— Что-нибудь случилось?

Она ласково погладила его по руке, не отрывая глаз от двери. Внезапно они ее увидели. Высокую, гибкую, как отец, с размашистой походкой, волосами цвета черного янтаря и зелеными глазами. На ней был темно-синий деловой костюм из жатого сатина. Она твердо решила не ехать и вдруг в конце рабочего дня ринулась брать напрокат автомобиль и примчалась сюда, чтобы наконец сказать Артуру, что она о нем думает. Может, тогда воспоминания оставят ее в покое. Она даже забыла о тех двух — они стали чужими. Артур — вот кто по-прежнему интересовал и мучил Хилари, и она вперила в него грозный взгляд, но в поле ее зрения попали две рыжеволосые женщины, сидевшие по обе стороны от ее врага, — сначала Мегана, а потом Александра.

За спиной Хилари возвышался Джон. Он почти физически ощущал напряжение в гостиной и нравственную муку той, что стояла близко от него. Обнять бы ее, готовую взорваться!..

И вдруг она встретилась взглядом с Александрой. Та медленно поднялась и, как лунатик, двинулась навстречу.

— Хи… Хилари… — перед ее мысленным взором стояло личико девочки с черными волосами… Эта женщина… те же волосы… те же глаза… Александра разразилась слезами, и Хилари против воли обняла ее.

— Акси… маленькая Акси…

Хилари снова держала сестру в объятиях — впервые с тех пор, как ее грубо оторвали от нее и оставили одну в Чарлстауне. Обнимая высокую, благоухающую, изысканно причесанную женщину, приехавшую из Парижа, Хилари видела перед собой личико сестренки, с которой ее разлучили. Нестерпимая боль пронзила сердце. В голове стучало: «Я люблю тебя, Акси!» Мегана молча взирала на обеих.

В это время у Артура начался приступ кашля. Джон поспешил к нему со стаканом воды. Экономка принесла лекарство. Мегана проверила дозу и передала таблетки Джону. Хилари повернулась к ней.

— Мегана? Должна признаться, ты порядком изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Все три женщины засмеялись, но глаза Хилари затуманились: ее взгляд споткнулся об Артура. Не выпуская руки Александры, она заговорила:

— Я сказала, что не приеду, Артур, и действительно не собиралась.

Старик обреченно кивнул. В его глазах мелькнули страх и душевная мука. Черный яд ненависти, столько лет душивший Хилари изнутри, грозил вырваться наружу и убить того, кого она ненавидела. Но ему ли не знать, что он заслужил кару?

— Я надеялась, Артур, что больше никогда тебя не увижу.

— Я рада, что ты приехала, Хилли, — ласково молвила Александра. — Я очень ждала этой встречи с вами обеими. — И она улыбнулась.

Однако Хилари было не до улыбок. Она отпустила руку сестры и приблизилась к хозяину дома.

— Зачем ты это сделал? Собрал нас вместе через столько лет — чтобы мучить сожалениями обо всем, чего мы были лишены по твоей вине?

Он уцепился за край стола и захлебнулся собственными словами, но в конце концов сумел выговорить:

— Я считал это своим долгом — соединить вас и искупить вину.

Хилари и не подумала смягчиться.

— По-твоему, ее можно искупить?

Она горько расхохоталась. Сердца собравшихся наполнились острой жалостью к ней. Джон испугался: сейчас произойдет нечто ужасное. Она тридцать лет ждала, чтобы нанести удар; Джон знал всю меру ее ненависти к Артуру Паттерсону.

— Так ты считаешь, что одним ужином можно возместить тридцать лет одиночества и тяжких мучений?

— Твоим сестрам повезло больше, чем тебе, — честно ответил он. — Они не питают ко мне ненависти.

— Потому что не изведали того, что известно мне… Не так ли?

В комнате воцарилась мертвая тишина; только гневные слова Хилари эхом отлетали от стен.

— Все в прошлом, Хилари.