Лора Мартин - Как завоевать шейха

Шейх выглядел растерянным, даже каким-то побитым, но Рэчел не было его жалко. Сам виноват.

– Мы могли бы поговорить, ваше величество? – вежливо спросила она.

– Я должен вернуться к работе.

– Это срочно. Мальчики, почему бы вам не умыться к обеду?

Когда Хаким и Аахил ушли, шейх вроде бы тоже собрался удалиться, но Рэчел поймала его за руку и потянула за собой в маленькую нишу, спрятанную в стене.

Он был так удивлен ее дерзостью, что какое-то время шел за ней без возражений. Рэчел видела, когда он овладел собой, но ей было наплевать на его злость. Он не должен был так обострять ситуацию.

– Так нельзя было себя вести, – прошипела она.

Шейх слегка отпрянул, и она подумала, что его, скорее всего, давно никто не критиковал… если вообще когда-нибудь критиковал.

– Амире нужна дисциплина.

– Она должна понять, что такое поведение на нас не производит впечатления.

– Она должна знать, что нельзя грубить.

– Да поймите же вы, она проверяет пределы, хочет узнать, чего можно добиться.

– И вы позволите ей остаться безнаказанной?

Они разговаривали шепотом, но оба испытывали сильный гнев. Шейх гордо выпрямился, и Рэчел внезапно пожалела, что сама завлекала мужчину в такое тесное, замкнутое пространство. Их тела разделяло только несколько дюймов, и она при желании могла легко коснуться его щеки.

Рэчел посетило некое… предчувствие. Она сердилась на шейха, но одновременно в ее душе пробудилось что-то еще. Она видела страсть в его глазах, когда он говорил о детях, страсть, которая была ничуть не меньше ее собственной. И ее неудержимо тянуло к нему.

Она постаралась отбросить неподобающие мысли и сосредоточиться на текущей проблеме.

– Амира отчаянно нуждается во внимании, – сказала она, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Она должна осознать, что грубость и истерики не дадут ей того, что она хочет, а хорошее поведение даст.

Шейх собрался сказать что-то еще, но, обдумав слова Рэчел, промолчал.

– Значит, вы намереваетесь игнорировать ее грубость? – через некоторое время спросил он.

Рэчел кивнула.

– И еще я буду хвалить ее, когда она сделает что-нибудь хорошее.

– Таким образом, она со временем перестанет грубить?

Рэчел наблюдала, как на его лице сменяют друг друга эмоции. Сначала печаль, потом беспомощность и, наконец, одобрение. Она снова почувствовала сильное желание прикоснуться, на этот раз чтобы утешить. Но она подавила это желание. Он может выглядеть как обычный человек, но при этом остается персоной королевской крови, и ей не следует об этом забывать. Он – правитель страны и находится настолько выше на социальной лестнице, что она даже не должна обращаться к нему напрямую.

В этот момент шейх снова удивил ее, взяв за руку. В какой-то момент Рэчел показалось, что в его глазах мелькнуло желание, но он справился с собой, отпустил ее руку и снова надел маску невозмутимости.

– Приношу свои извинения за вмешательство, – сказал он. – В будущем я постараюсь оставлять решения, касающиеся дисциплины, на ваше усмотрение.

Рэчел почувствовала, что мыслями он уже далеко, и поняла: если она не будет соблюдать осторожность, он может решить, что лучше полностью дистанцироваться от детей. И она поспешно заговорила:

– Сегодня во второй половине дня я планировала повести детей в кухню и захватить ее на несколько часов. Уверена, они будут счастливы, если вы найдете время к нам присоединиться.

Она видела, что шейх заколебался, но в конце концов он кивнул.

– Я посмотрю, смогу ли выкроить время.

Он ушел, а Рэчел бессильно привалилась к стене. Она пригласила его ради детей, но не могла отрицать, что, когда он согласился, сама испытала приятное возбуждение.

Малик поднял руку, призывая к молчанию, и голоса моментально стихли. У него отчаянно разболелась голова, и сложилось впечатление, что он не выходил из зала заседаний уже несколько недель. Будучи шейхом, он был обязан председательствовать на всех земельных слушаниях и разбирать межплеменные конфликты. Королевство было небольшим, но племена по большей части вели кочевой образ жизни и имели зачастую диаметрально противоположные взгляды на вопросы собственности. Поэтому такие слушания, как правило, бывали затяжными и трудными.

Глава племени банджери открыл рот, чтобы снова заговорить, но суровый взгляд шейха заставил его умолкнуть. Он уже услышал достаточно. Продолжался вековой спор о том, что земля принадлежит природе, и потому племя может кочевать повсюду, ставить палатки и брать все, что захочется.

– Талид, – сказал Малик, обращаясь к главе племени банджери. – Ты прав, наша земля – дар природы. Мы должны заботиться о ней и всегда отдавать то, что взяли. Иначе мы останемся ни с чем.

Он обратился к другой стороне – землевладельцу, которому не нравилось, что его коз съедает племя банджери. И это было вполне понятно.

– Я также согласен и с тобой, Юсуф, – примирительно сказал Малик. – Ты много работал и считаешь несправедливым, когда твою землю используют, а твой скот отбирают.

– Это не его скот, – вскинулся Талид.

Малик нахмурился, и кочевник сразу замолчал.

– Вот как мы решим. Юсуф, ты позволишь племени банджери ставить палатки на твоей земле, но только в тех местах, которые не используются для земледелия или выпаса скота. Талид, ты не разрешишь своим людям брать то, что принадлежит Юсуфу. В нашей стране осталось еще много территории и диких животных, которые принадлежат народу Гурии в целом, и нет никакой необходимости разрушать налаженное хозяйство.

Оба спорщика вознамерились продолжить дискуссию, но Малик жестом велел им уйти. День и без того затянулся.

Оставшись в одиночестве, Малик потянулся и посмотрел в окно. Он слышал довольные смешки, доносившиеся из кухни, куда мисс Тэлбот повела его детей. Он не забыл о ее приглашении и уже собрался встать и идти к ней и детям, но заколебался.

Новая гувернантка его детей – дерзкая девчонка. Она умна, остра на язык и слишком привлекательна, чтобы Малик чувствовал себя спокойно. Когда она завела его в нишу, чтобы обсудить поведение Амиры, гувернантка была так рассержена, что разве что не плевалась огнем. Он тоже был раздражен, однако не мог не восхититься уверенностью, с которой она держалась. Многие люди, беседуя с ним, не смели взглянуть ему в лицо, и только мисс Тэлбот без стеснения смотрела прямо в глаза, причем настолько сурово, что становилось ясно: он выслушает ее со всем вниманием. Иначе нельзя.

Она была права относительно Амиры. Он совершил ошибку – вмешался и ухудшил ситуацию. Не надо было обращать внимание на ее плохое поведение. Малик не привык признаваться в своих ошибках. Пожалуй, он этого вообще никогда не делал. Однако он видел, что методы мисс Тэлбот работают. Во всяком случае, ей удалось понять Амиру лучше, чем всем предыдущим воспитателям.

Малик снова собрался встать, но помедлил. Он, разумеется, не одобрял, что гувернантка проводит с детьми слишком много времени вне классной комнаты. Хотя… Нельзя было не отметить, что Хаким становится увереннее, а Аахил – не таким серьезным. Проблема не в месте проведения урока, а в самой мисс Тэлбот.

Когда они стояли во дворе, она была так близко, что он легко мог ее коснуться, обнять, привлечь к себе, почувствовать, каковы на вкус ее губы, которые так часто улыбались. Это было мимолетное желание, но оно длилось достаточно долго, чтобы Малик осознал его неразумность.

Он уже много лет не испытывал такого сильного желания. Когда его женой была Алия, он, разумеется, посещал ее спальню, но для них обоих это было выполнением долга. Они были обязаны дать стране наследников. Острого физического желания в их браке не было. До Алии, когда Малик учился в Европе, у него было несколько женщин. Только огня и страсти в их отношениях тоже не было. А после смерти Алии Малик чувствовал оцепенение – не от горя, жена всегда была далека от него, и ее смерть была все равно что смерть незнакомки, а из-за чувства вины. Он мог спасти ее, если бы проявил больше внимания. Стоя в алькове рядом с мисс Тэлбот, Малик внезапно почувствовал, что пробудился от долгого сна.

Сказав себе, что это нетипичное событие, своего рода аномалия, Малик встал. Ему не помешает маленькая слабость. Он будет и дальше восхищаться талантами мисс Тэлбот как учительницы и воспитательницы, ее стремлением сделать его детей счастливыми, но он не станет ее желать. Это вопрос самоконтроля.

Он быстро пересек двор и вошел в кухню. Там царил хаос. Малик попятился, решив, что лучше всего незаметно уйти, но тут его заметил Хаким и несмело улыбнулся. Малик собрался с духом и переступил порог.

– Ваше величество, – улыбнулась мисс Тэлбот, заметив его. – Я очень рада, что вы нашли время к нам присоединиться.

Его сыновья увлеченно возились с какой-то липкой массой на столе.

– Мы готовим печенье, – сообщил Аахил.

Малик на некоторое время лишился дара речи.

Он давно привык, что его старший сын ведет себя как взрослый мужчина, и позабыл, что он еще мальчик. Сейчас Аахил, перепачканный мукой, с кусочком теста, прилипшим к подбородку, выглядел ребенком.

– Печенье?

– Сегодня мы с детьми печем английское печенье, а на следующей неделе, если ваш повар любезно позволит нам снова оккупировать кухню, мы приготовим что-нибудь гурийское.

Малик, прислонившись к стене, наблюдал, как мисс Тэлбот учит его сыновей раскатывать тесто и разрезать его формочкой.

– Когда я училась в школе в Англии, наша кухарка разрешала мне готовить что-нибудь свое. – Мисс Тэлбот оживленно болтала с детьми, не прерывая работы. Сцена была удивительно домашней: два мальчика, с ног до головы покрытые мукой, раскатывают тесто под присмотром мисс Тэлбот.

– Где Амира? – спросил Малик.

– В своей комнате. Вы же сказали, что она не выйдет оттуда, пока не извинится. Она не извинилась.