Стоя в темноте посреди пустыни и глядя на звезды, Рэчел неожиданно ощутила себя очень маленькой и одинокой. Ей никогда не приходило в голову, что выбранный жизненный путь приведет ее к одиночеству. Ведь она всегда будет окружена детьми, которых учит, а в путешествиях будет встречать разных интересных людей. И только теперь она начала осознавать, что, возможно, этого недостаточно. Ведь может быть и другая жизнь, в которой есть ее мужчина, он согреет ее ночью и разделит с ней проблемы днем. Мужчина надежный и постоянный, который будет любить и желать ее так же сильно, как она его.

Рэчел вздохнула. В этом суть проблемы. Даже если она решит, что испытывает к Малику нечто большее, чем дружбу и уважение, он не сможет ответить ей тем же. У нее было смутное ощущение, что Малик на самом деле не знает, что такое любовь. Еще никогда в жизни он не был ни с кем близок. Судя по его рассказам, отец был суров и далек от сына, мать умерла при родах, а жена была холодна и никогда не любила мужа. Ему нужна была Рэчел, чтобы показать, как надо любить детей и как проявить эту любовь. Будучи шейхом, он даже не имел близких друзей. Сейчас он, возможно, желает ее и заботится о ней, ему нравится ее общество. Но как он может ее любить, если ему неведомо это чувство?

Она понимала, что идет на поводу у своих чувств и у нее нет никаких причин для меланхолии. Ей хорошо живется в Гурии. Она любит детей и занятия с ними, а окружающая ее среда даже более экзотична, чем она могла мечтать. Неожиданно Рэчел поразила догадка, что, быть может, путешествия и приключения не так уж привлекательны, если никого нет рядом…

Вернувшись в палатку, она легла и уставилась на полотняный потолок. Она попыталась представить себе, какой совет дали бы ей подруги. Только их лица вдруг начали расплываться, и впервые с тех пор, как она приехала в Гурию, Рэчел накрыла тоска по дому. Закрыв глаза, она призвала сон, зная, что, если не уснет, ее мысли будут заняты только одним человеком.


Когда в палатку проникло утреннее солнце, Рэчел медленно открыла глаза. Она спала урывками, часто просыпалась, и ей все время казалось, что рядом с ней под одеяло ложится Малик. В бледном свете утра Рэчел постаралась настроиться на рациональный лад. Не зря же считается, что утром все видится иначе. Что, собственно говоря, произошло? Они несколько раз целовались. Да, это было приятно, да, ее бросило в жар, но это все. Больше ничего не было. Больше они не сделали ни одного опрометчивого шага, и о поцелуях никто, кроме них, не знал. Рэчел была практически уверена, что сумеет вести себя, как будто ничего не произошло, даже если сердце будет вырываться из груди, а душа кричать от боли. Просто надо подчиняться нескольким простым правилам.

Правило номер один: никогда и ни при каких обстоятельствах не оставаться с ним наедине. Всякий раз с ними должен быть как минимум один ребенок, а лучше – все три. Правило номер два: никогда и ни при каких обстоятельствах не смотреть ему в глаза больше пяти секунд, а еще лучше – вообще избегать зрительного контакта. Она теряет способность мыслить здраво, когда Малик смотрит на нее такими серьезными, печальными глазами. Правило номер три – самое важное: если она по какой-то причине забудет о правилах один и два, и они останутся наедине, глядя друг другу в глаза, никогда и ни при каких обстоятельствах не допускать еще одного поцелуя. Один раз можно считать ошибкой, за второй раз она была готова себя простить, но третий раз уже нельзя объяснить минутным порывом. Рэчел точно знала: если она поцелует Малика еще раз, то может совершить ошибку, о которой будет сожалеть всю оставшуюся жизнь. Малик отправит ее обратно в Европу, а ее место займет старая седовласая гувернантка, которой не придет в голову влюбиться в шейха.

«Я не влюбилась в него», – напомнила себе Рэчел, и сама себе не поверила.

Она села и посмотрела на Амиру. Девочка крепко спала, не подозревая о терзаниях Рэчел. Та тихо оделась, вышла из палатки и потянулась на теплом утреннем солнышке.

– Доброе утро, – сказал Малик из-за ее спины.

Рэчел вскрикнула. Она не ожидала столь скорой встречи. Обернувшись, она заглянула в глаза Малика и мысленно укорила себя, сообразив, что нарушила правила один и два. Остается только самой поцеловать его.

– Хорошо спала? – спросил он.

– Отлично. – Рэчел не хотела показывать Малику, какое воздействие он на нее оказывает. – Как мертвая, – добавила она для верности.

– Я рад. – Малик улыбнулся, и Рэчел в очередной раз удивилась, как ему удается быть таким спокойным и собранным, когда ее сердце колотится так часто.

– Хочешь апельсинового сока? – вежливо предложил он.

Рэчел мысленно усмехнулась – интересно, с каких пор шейх превратился в лакея, но пошла за ним в главную палатку и взяла из его рук стакан свежевыжатого сока.

Сделав глоток, она закрыла глаза и улыбнулась. Вкус и аромат были выше всяких похвал. Она медленно пила освежающий напиток, и постепенно ее нервы успокаивались и уверенность возвращалась.

– Мне нравится смотреть, как ты ешь и пьешь, – сказал Малик.

Глаза Рэчел распахнулись, и она с откровенным недоумением уставилась на шейха. Малик вздрогнул. Судя по всему, он не собирался произносить эти слова вслух. Взяв себя в руки, он лениво улыбнулся.

– Ты всем наслаждаешься.

Рэчел не знала, что ответить.

– Это здорово. Немногие люди показывают, что им нравится этот мир, так открыто, как ты.

– Вкусно. – Рэчел поболтала остатки сока в стакане. – Но я буду еще шире улыбаться, если смогу получить чашку хорошего чая.

– Ах, чай, я помню его по времени, проведенному в Англии. – Лицо Малика вытянулось. – Безвкусный и бесцветный.

– Он напоминает мне о доме.

Малик всмотрелся в лицо Рэчел.

– Ты скучаешь о доме?

К глазам Рэчел подступили слезы. Она никогда не думала, что будет скучать, – ее родители умерли, в доме, где она родилась, теперь живет другая семья. Но ей не хватало другого – подруг, знакомой обстановки школы мадам Дюбуа, суровой директрисы, добрейшей мисс Фэнуорт – любимой учительницы Рэчел. Ей не хватало холодных осенних утренних туманов и посиделок у камина с чашкой чаю.

Малик погладил ее по руке. Вся решимость Рэчел исчезла. Она положила голову ему на плечо, и он привлек ее ближе.

– Я не хочу, чтобы ты нас покинула, – сказал он через несколько минут.

– Я вовсе не собираюсь вас покидать, – сообщила Рэчел. – Мне здесь нравится. Я люблю детей, я люблю… – Она замолчала, боясь, что с ее губ сорвется непрошеное признание. – Я люблю все в Гурии, – радостно воскликнула она, – за исключением одного: здесь ни за какие деньги не получишь чашку хорошего чая.

Малик слегка отстранился. Он смотрел на Рэчел, внимательно наблюдая, как меняется выражение ее лица.

– Я рад, что ты хочешь остаться. Дети не хотели бы потерять тебя.

«А ты?» Рэчел очень хотелось задать этот вопрос, но не хватило смелости.

– Я бы не вынес мысли, что ты уехала из-за меня.

Рэчел отступила. Она ожидала этого разговора с тех пор, как обнаружила Малика, поджидавшего ее у входа в палатку.

– Прошлой ночью мы оба проявили слишком много эмоций, – медленно проговорила она, надеясь, что румянец, обжигавший ей щеки, не так заметен в полумраке палатки. – Мы были излишне эмоциональны и одиноки и поддались очарованию момента.

Судя по лицу Малика, он хотел что-то сказать. И Рэчел поспешно продолжила свою речь, уверенная, что не вынесет его возражений.

– Мне очень нравится твое общество, и я бы не хотела, чтобы что-то стояло между нами.

– Я тоже, – пробормотал Малик.

– Тогда мы решим забыть о прошлой ночи и возобновить наши нормальные отношения?

– Я бы очень хотел возобновить наши нормальные отношения. – Он серьезно взглянул на Рэчел. – И я сделаю все возможное, чтобы забыть о прошлой ночи.

Рэчел почувствовала волнение. Судя по его словам, ему нелегко будет забыть их поцелуй. Она не знала, что он станет делать, если она вдруг скажет, что он ей небезразличен, что ею владеют не только те чувства, которые гувернантка, как правило, испытывает к работодателю.

Рэчел никогда не была робкой и не уклонялась от столкновений. Но теперь она хотела оставить свои чувства при себе. Она боялась, что не совладает с собой, если Малик ее отвергнет. По крайней мере, так она могла предаваться фантазиям, что она ему тоже не безразлична.


Рэчел едва успела переодеться, когда в дверь ее комнаты постучала дворцовая служанка. Девушка принесла письмо, которое Рэчел буквально выхватила у нее из рук. Она сразу узнала почерк. Письмо было от Джоанны.

Рэчел открыла конверт, достала письмо и впилась глазами в ровные строки. Она и не подозревала, как сильно ей хотелось услышать новости от подруг, узнать, что с ними происходит.

«Дорогая Рэчел!

Кажется, совсем недавно мы все стояли возле школы и желали друг другу счастливого путешествия. Так много всего случилось за эти несколько недель, что я даже не знаю, с чего начать. Думаю, начать надо с моей самой большой новости. Я знаю, кто были мои родители! На самом деле я пишу эти строки в гостиной дома моего дедушки.

Объясню: когда я заняла место в доме Хантфордов – я знаю, что не должна сплетничать, но это не очень хорошая семья, – меня разыскал дедушка. Оказалось, у моего отца и матери была короткая связь много лет назад, и в результате родилась я.

После смерти моей матери дедушка не оставлял надежды меня найти. Он очень хороший человек, добрый и отзывчивый. Он хочет компенсировать мне все то, чего у меня не было в детстве.

Рэчел, не могу передать, как это прекрасно – знать обстоятельства своего рождения. С раннего детства моим величайшим желанием было найти семью, и теперь она у меня есть».

Рэчел задумчиво улыбнулась. Джоанна никогда не жаловалась на судьбу. Ее подкинули на ступени школы мадам Дюбуа еще младенцем, и она выросла в школе. Она была очень одинока, пока в школу не приехали другие девочки того же возраста. Рэчел знала, что Джоанна была готова на все, чтобы узнать что-нибудь о своей семье.