Карен Хокинс - Как заполучить принцессу

— Именно об этих обстоятельствах я и хочу поговорить, Мойя. Ты твердо решила выйти замуж, считая это единственным решением проблемы. Но нельзя продавать себя таким образом. Есть и другие дороги, которые ты еще не исследовала.

— Я пыталась найти ответы, но ничего не вышло.

— Если бы по-настоящему хотела, нашла бы иной путь.

— Думаете, я бросаю себя на брачный алтарь ради забавы? Просто на самом деле больше ничего сделать нельзя.

— Ты не можешь поговорить с кредитором? Объяснить ситуацию?

— Единственное, что кредитор согласен принять вместо денег, — руку моей сестры.

Лицо Вольфа потемнело.

— Кто этот человек?

— Не слишком молодой сосед, который хочет молодую жену, чтобы родила ему детей.

— Но если он хочет молодую жену, мог бы попросить твоей руки. — Вольф потер подбородок. — Он не просто хочет получить жену, он хочет именно твою сестру. Она ему небезразлична.

— Вряд ли это так, иначе он бы не потребовал возврата денег. Теперь ей грозит опасность потерять крышу над головой, и случись это, она будет безутешна. Кроме того, он сильно старше Далии, ворчлив, неприветлив и язвителен. Ни разу доброго слова никому не сказал! Он сделает ее несчастной! Я не могу этого допустить!

— А Далия? Что она думает об этом браке?

— Сестра очень благородна. Она немедленно вышла бы за него замуж, чтобы потом всю жизнь об этом жалеть. Я не могу этого допустить.

— И вместо этого ты решила принести в жертву себя и выйти замуж без любви.

— Но это не будет брак без любви.

— О, Мойя, ты лжешь!

Он придвинулся ближе. До нее донесся слабый аромат его одеколона, отчего ее колени задрожали.

Лили едва сдерживала порыв прижаться к нему. Еще шаг — и она окажется в его объятиях. Пришлось глотнуть воздуха, прежде чем ответить:

— Я не лгу.

— Ты сама не сознаешь, что лжешь, но так и есть. Ты не полюбишь Хантли. — Вольф провел пальцем по ее щеке, оставляя жаркую дорожку. — Знаешь, откуда мне это известно?

Умная женщина не стала бы спрашивать. Умная женщина потребовала бы немедленно покинуть ее спальню. Действительно умная женщина повернулась бы и бежала из комнаты, молясь о том, чтобы забыть чувства, которые вызывают его прикосновения.

Очевидно, Лили умом не отличалась, потому что подняла глаза и выдохнула:

— Откуда вы знаете?

Он нагнулся ниже и прошептал ей на ухо:

— По вкусу твоих поцелуев, Мойя. Ни одна женщина, неравнодушная к другому мужчине, не стала бы целовать меня так, как ты.

Она вздрогнула. Вольф выпрямился, лаская ее взглядом так же нежно, как ласкал бы руками.

Лили собралась с мыслями.

— Нет. Вы ошибаетесь, — упрямо бросила она. — Я полюблю мужа.

«Даже если это меня убьет».

— Ты попытаешься, я в этом не сомневаюсь. Но любви нельзя приказывать, как твоему мопсу. Любовь приходит, когда ты меньше всего ее ожидаешь. Как удар молнии.

— Я отказываюсь смириться с этим. И спланирую наши отношения так, что мне все удастся.

Вольф покачал головой.

— Упрямая, упрямая женщина. Почему ты меня не слушаешь?

— Потому что у меня нет на это причин. Кроме того, с чего вы решили, что знаете о любви больше меня? Вы когда-нибудь любили?

— Однажды.

Было что-то в его низком голосе такое, отчего Лили вскинула голову. Ее словно окатило горечью. Потому что она не сомневалась: кого бы ни любил Вольф, любовь не осталась безответной.

— Я надеюсь, вы были очень счастливы. — Слова прозвучали фальшиво даже для ее собственного слуха.

Он поднял ее толстую косу с плеча и погладил.

— Пока что мы несчастливы, Мойя, но обещаю, что когда-нибудь будем.

Она уставилась на него, медленно осознавая смысл произнесенного обещания.

— Вы… вы хотите сказать, что любите… меня?

Он пропустил косу сквозь пальцы.

— Я полюбил тебя с того момента, как впервые увидел.

— Вздор! Это невозможно! — Лили глубоко вздохнула и отступила, выхватив у него свою косу. — Это не любовь.

— Я знаю, что любовь, — возразил он.

Она нерешительно рассмеялась.

— Любовь не приходит так быстро. Она растет медленно. То, что испытываете вы, — простая эмоция. Желание.

— Нет. Это любовь.

Он был как гигантская гора — спокойный и непоколебимый.

— Ты любил так много раз, что сразу это понял?

— Нет. Я никогда раньше не любил. Потому что не знал тебя.

Лили прикусила губу. «Как ему это объяснить?»

— Вольф, если вы впервые влюблены или считаете, что влюблены, откуда вы знаете, что это любовь?

— Знаю. И умею точно определить разницу между любовью и похотью. Так что больше не приводи мне эти глупые доводы. Я испытывал похоть много, много раз.

— Сколько?

Вопрос был дурацким, но она ничего не смогла с собой поделать.

Его взгляд стал настороженным.

— В молодости я следовал своим желаниям, как все молодые люди.

— Ну… скажем, десять раз? — Она облизала губы.

«Господи, зачем я это спрашиваю?»

— Гораздо больше. — Но тут он поймал ее взгляд и поспешно добавил: — Возможно.

— Насколько больше?

— Это неважно. Важно, что я знаю: то, что чувствую к тебе, — куда сильнее любого желания.

Лили вдруг сообразила, что ее руки сами собой сжались в кулаки. Хотя между ней и принцем и правда существует некое влечение, почвы для любви все же нет. Может, он не распознал похоти. Но она, даже при всей своей неопытности, способна отличить одно от другого.

Лили чувствовала взаимное притяжение, шепот желания, от которого набухали груди и трепыхалось сердце, ноющую, не дававшую покоя боль. Она хотела его, желала его, вожделела его. Как и он ее. И это все, что было между ними. Все, что когда-нибудь между ними будет.

Лили шагнула вперед, сократив расстояние между ними. Прикоснулась грудью к его груди. Вольф шумно втянул в себя воздух. Его глаза сверкнули. Девушку окутал жар его тела.

— Мы стоим слишком близко, — хрипло выдавила она.

— Я не дотронусь до тебя, если не захочешь, но боже, что ты со мной делаешь!

«Потому что это вожделение».

Но вслух она этого не сказала, лишь положила руку ему на грудь, ощущая кончиками пальцев, как глухо колотится его сердце. Ее сердце билось в унисон.

Вольф обнял ее за талию. Тяжесть его руки была такой знакомой, словно он делал это миллион раз.

— Я жажду дотронуться до тебя.

А как она жаждала его прикосновений!

Лили машинально провела руками по его груди, чувствуя мягкость батистовой сорочки.

Вольф простонал ее имя и нагнулся. Крепче сжал ее талию, поднял Лили и прижал к себе, наслаждаясь мягкостью ее груди, ощущая, что его плоть мгновенно затвердела и поднялась. Он завладел губами Лили.

Она мгновенно растаяла и обхватила его шею, ахнув, когда он сжал ее ягодицы. Страсть между ними разгоралась все сильнее.

Она сама не поняла, как они очутились на постели, как его язык проник между ее губ.

Лили бессильно стонала. Она вцепилась в его рубашку и притянула мужчину к себе, извиваясь, чтобы прильнуть еще ближе.

Он продолжал ее целовать. Его руки двигались, распахивая ее пеньюар, оттягивая вырез ночной сорочки. Он осыпал поцелуями ее шею, нежные впадины ключиц. Его рука скользнула к ее груди, стала теребить соски. Не встретив сопротивления, он поднял подол ее сорочки и стал любоваться обнаженными, маленькими, с розовыми сосками грудями. Вольф впервые видел столь совершенные груди. Он нагнул голову и поцеловал каждую, обводя языком соски, в ответ Лили выгнула спину.

Тело Вольфа ныло от потребности в более смелых ласках. Когда он взял губами ее сосок и стал сосать, рука его поползла вниз. Ноги Лили сами собой раздвинулись. Она неустанно гладила его спину, плечи, перебирала волосы.

Ладонь Вольфа легла на ее колено. На теплый шелк кожи.

Когда его рука переместилась наверх, Лили снова застонала и открылась ему. Ее поцелуи становились все более пылкими. Боже, он воспламенен, его плоть окаменела от желания. Но сейчас главное — не он, а она. Он должен показать ей, что они принадлежат друг другу, что она принадлежит ему. Вольф провел пальцами по внутренней стороне бедра Лили, подбираясь к ее самому потайному местечку.

Глаза Лили широко распахнулись.

— Вольф, — выдохнула она, сжимая его запястье.

Непонятно, как у него хватило самообладания, но он замер, тяжело дыша.

— Мойя, — прошептал он. — Пожалуйста.

Ее серебристый взгляд скрестился с его темно-зеленым, и она медленно, о, так медленно, отпустила его запястье.

Видя, что Лили капитулировала, Вольф стал осыпать ее безумными поцелуями, снова и снова проводя пальцами по холмику между бедер и каждый раз усиливая давление. Любое прикосновение заставляло Лили извиваться и стонать, цепляться за его рубашку, лихорадочно теребить тонкую ткань. Влажная и скользкая от желания, она все крепче прижималась к его пальцам.

Он целовал ее губы, подбородок, щеки, маленькую мочку уха и на своем непонятном языке бормотал ей о своей любви, твердил, как она прекрасна, умолял любить его…

Лили, почти рыдая, вцепилась в его плечи и выгнулась ему навстречу.