Пробормотав ее имя, он подложил руку ей под голову и запустил пальцы в волосы. Его касание было требовательным и настойчивым, и в ответ ее страсть разгоралась все больше. Вольф дразнил и искушал ее поцелуем. Он стал ее наставником в этом искусстве, а она оказалась способной ученицей и теперь задыхалась от желания.

Словно ощутив это, он сжал ее лицо ладонями и поцеловал с еще большим напором. Когда он принялся исследовать языком ее рот, Лили только беспомощно застонала.

Поцелуев вдруг стало недостаточно. Лили машинально обхватила шею Вольфа, но резкая боль в плече заставила ее вскрикнуть.

Принц немедленно остановился. Он раскраснелся, глаза блестели, дыхание было таким же частым, как у нее.

— Я сделал вам больно?

— Нет! Я забыла о руке и потянулась обнять вас. — Она прижала ладонь к трепещущему сердцу. — Думаю, если бы сердце могло выскочить наружу, оно упорхнуло бы, как птичка.

Он тихо усмехнулся.

— Похоже, всем нашим поцелуям суждено быть прерванными. Но когда-нибудь… — Он прислонился к ее лбу своим. — Когда-нибудь мы будем целоваться до тех пор, пока в мире больше не останется поцелуев.

«И каково это будет? — спросила себя Лили, задохнувшись при одной мысли об этом. — Часы и часы поцелуев. Думаю, что просто сойду с ума. Восхитительное и распутное безумие!»

Она жаждала этого безумия, особенно теперь, когда вся ее жизнь превратилась в жертву во имя родных и контроль над своими чувствами.

Вольф провел ладонью по ее щеке, погладил шею.

— Ах, Мойя, твои глаза зовут меня, — прошептал он, — и говорят то, что не могут сказать губы. — Его палец провел по ее нижней губе, и тело Лили мгновенно отозвалось.

Она жаждала его прикосновений с силой, о которой до сих пор не подозревала, и все же колебалась. Если она сдастся, ничего хорошего не выйдет. Наслаждение, да, но позже — сердечная боль и потеря всего, что дорого для ее семьи.

Она не имеет права сдаваться.

Их взгляды скрестились, но увидев выражение ее лица, Вольф прикрыл глаза, сжал кулаки и тихо зарычал:

— Почему ты всегда борешься со мной?

— Потому что должна. Моя дорога выбрана и ведет не к тебе.

— Не ко мне?

Его большой палец нашел чувствительное местечко за ее ухом, отчего ее вновь охватила дрожь.

— Ты уверена?

Лили спокойно встретила его взгляд, хотя ей это тяжело далось.

— Да. Вполне.

— Что мне делать с тобой, Мойя? — вздохнул он.

— Ничего. Совсем ничего.

— Это невозможно. — Он осторожно, помня о ее больной руке, притянул Лили к себе и прислонился лбом ко лбу. — Ты позвала. Я пришел. О чем ты хотела говорить со мной?

Его зеленые глаза были так близко, что она видела золотистые искорки, заставлявшие их мерцать, чувствовала его теплое дыхание на своих губах.

— Это не разговор, — прошептала она с отчаянием.

— Хочешь поговорить? — Он сжал ее лицо ладонями, наклонился и стал целовать шею, посылая мурашки по коже. — Я буду говорить, а ты слушай. Я хочу осыпать тебя поцелуями с головы до кончиков пальцев ног, раскрывая каждый… секрет… — Он подчеркивал слова легкими поцелуями.

Лили охнула и закрыла глаза.

— Да, — прошептала она, чувствуя, как между бедрами возникла приятная ноющая боль. — Расскажи мне больше.

Его руки скользнули по ее спине к ягодицам и стиснули их.

— Когда-нибудь, Мойя, мы станем целоваться, но между нами не будет столько одежды.

— Только шелк? — выдохнула она.

— Ты любишь шелк, верно? — усмехнулся он. — Я велю сшить шелковые простыни. Платья и ночные сорочки. Рубашки и нижние юбки. Ты никогда не будешь носить ничего, кроме шелка.

Каждое его слово окутывало ее коконом все возраставшего жара. Здоровой рукой Лили вцепилась в лацкан его фрака и подняла к нему лицо. Он снова завладел ее губами, его язык вторгся в ее рот.

Лили прервала поцелуй и, тяжело дыша, положила голову на плечо Вольфа. Ощущение было такое, словно она долго бежала вниз по холму, свободная, непокорная, вырвавшаяся на волю. Колени ее дрожали, как желе. Тело трепетало, сердце больно ударялось о ребра. Но больше всего ее тревожила тоска по его прикосновениям.

«Еще один поцелуй, — искушал разум, — всего один поцелуй!»

«Нет!» — пыталась сказать она себе.

Его поцелуи только заставят ее хотеть большего. Намного большего.

Лили прижала руку к виску. Она просила о встрече, чтобы предупредить его насчет Эммы. Не для того, чтобы ее обольщали. Так легко потерять себя, когда он рядом. В его присутствии она утрачивает силу воли.

Лили прижала ладонь к его груди, чувствуя, как сильно бьется его сердце. Когда он наклонил голову, чтобы еще раз поцеловать ее, она покачала головой.

— Вольф, пожалуйста, не нужно. Это безумие.

— Но такое приятное! — Кончиками пальцев он обвел контуры ее лица. — Если бы я мог так сходить с ума каждый момент каждого дня, я целовал бы тебя сюда. — Он коснулся ее губ. — И сюда. — Его ладонь легла на основание ее шеи. — А потом спустился бы сюда. — Глядя ей в глаза, он сжал ее грудь и коснулся большим пальцем соска.

Жар его ладони проник сквозь ткань платья. Лили хотелось податься вперед, прижаться к этой ладони теснее…

— Нет! Я… я не могу!

Она круто развернулась и отскочила на несколько шагов. Ноги ее не держали.

Господи боже, что она творит! Ей нужно столь многого достичь! Она может столько потерять…

Лили прижала ладони к глазам. Необходимо думать о папе. Что с ним будет, если она…

— Мойя? — Вольф наблюдал за ней, склонив голову набок. — Это всего лишь поцелуй, в котором нет ничего плохого.

— Верно, но… Вольф. Я пришла сюда не за этим.

— Вот как? Зачем же ты позвала меня? — Он развязал галстук, завязанный небрежным узлом.

— Что ты делаешь? — удивилась Лили.

— Хочу повесить твою руку на перевязь, чтобы было легче ехать. — Он энергично встряхнул галстук.

Лили бесстыдно уставилась на его шею. Неужели у него мышцы повсюду? Как же он выглядит без одежды?

Наконец она спохватилась и поспешно отвела глаза.

Вольф разгладил полосу ткани.

— Подними руку, Мойя, и держи неподвижно, чтобы она не заболела еще больше, пока я стану завязывать узлы.

Она сделала, как он велел, и поморщилась от боли. Он быстро сделал перевязь, слегка задев ее шею, отчего она снова затрепетала. Закончив, он осторожно продел в перевязь ее руку.

— Лучше? — спросил он.

— Гораздо, — кивнула Лили.

— Прекрасно. Не особо изящно, но придется довольствоваться этим. — Он расправил сбившийся на запястье муслин. — Ты шьешь куда искуснее. Заштопала все чулки, которые я видел в твоей корзине?

— Да. И принялась за бальное платье из розового сарсенета. У миссис Кернесс хранился отрез, которого как раз хватит на платье.

— Бальное платье?

Лили показала на свою амазонку.

— Да. Я сшила это. Как и бо́льшую часть своей одежды.

Как следует рассмотрев амазонку, Вольф вскинул брови.

— У тебя огромный талант, Мойя. Но я почему-то не удивлен. Если ты хочешь что-то сделать, значит, найдешь способ этого добиться. Я уже успел узнать эту твою черту.

— Спасибо.

Она старалась не смотреть на его обнаженную шею, но не могла. Какая-то дикая, неукрощенная часть ее души требовала подняться на носочки и попробовать на вкус этот кусочек кожи. Ей достаточно будет лишь…

— Мойя, если будешь продолжать смотреть на меня так…

Лили вспыхнула.

— Простите, я только… Вольф, я пригласила вас сюда, желая поговорить кое о чем серьезном. — Пытаясь найти нужные слова, Лили облизнула губы. — Не знаю, сколько у нас времени до того момента, как обнаружат, что я пропала, и герцогиня пошлет людей на розыски, но должна сказать это сейчас. Насчет мисс Гордон.

Его глаза были полузакрыты, так что она не могла видеть их выражения.

— Ах да, — произнес он почти нежно. — Эмма. Мисс Гордон — очень интересная женщина.

Сердце Лили сжалось. Интересная? И что это значит?

— Вам, ваше высочество, следует знать, что она всеми силами пытается выйти замуж. Так сказал Хантли, — холодно заявила она.

— Так сказал Хантли?

— Да, он волнуется за нее. В отличие от меня. Я знаю вас как человека благородного.

— Но у него есть сомнения.

— Не могу говорить за графа. Но понимаю, что вы не привыкли к нашим обычаям, и не хочу, чтобы вы оказались впутанным во что-то такое, чего не ожидали.

— Мне не о чем тревожиться, — пожал плечами Вольф.

— Вольф, пожалуйста! — Лили схватила его за руку. — В нашей стране одна оплошность, одно нарушение этикета может кончиться женитьбой, которая вам вовсе не нужна. Постарайтесь никогда не оставаться наедине с Эммой.

— Но сейчас мы наедине с тобой…

— В поле, средь бела дня. И я сильно ушиблась. Кроме того, я отправлюсь в замок, пока никто меня не хватился.

— Так много предлогов, и все же я поцеловал тебя. — Его ухмылка была невероятно коварной.

— Вы неисправимы! — Лили с трудом сдержала довольную улыбку.

— Временами. Но не беспокойтесь насчет мисс Гордон. Она друг. У меня много друзей. — Лили почти расслабилась, когда он задумчиво добавил: — Все же она восхитительна. И очень умна.

Лили к своему ужасу обнаружила, что ее руки сжаты в кулаки, словно она собиралась кого-то поколотить. Хуже всего было то, что Эмма ей нравилась. Вернее, нравилась до того, как завязалась ее дружба с Вольфом.