— Имей в виду, я больше не собираюсь вызволять тебя из тюрьмы. В следующий раз тебе придется остаться за решеткой. Ты хоть понимаешь, что не успеют за тобой закрыться двери, как ты станешь подстилкой какого-нибудь уголовника?

Энрике не ответил.

— С твоей стороны это просто безответственно! А что, если бы тебя остановили, когда с тобой в машине были близнецы? Тебя бы забрали в полицию, а Итана и Эверсон передали бы женщине-полицейскому в форме на два размера меньше, чем нужно. Ты же знаешь, какая у Итана чувствительная кожа, у него от полиэстра может появиться сыпь. Да, тебе бы разрешили сделать один звонок, и ты бы позвонил мне. Но что, если бы я в это время, к примеру, говорила по телефону с Септембер?

Ты же знаешь, она терпеть не может, когда я переключаюсь на другой звонок, и я стараюсь этого не делать, к тому же я вечно забываю прослушивать сообщения на автоответчике, когда вешаю трубку. Так что до того момента, когда я узнаю, где ты и что с тобой, может пройти несколько часов. Понимаешь, несколько часов! За это время у близнецов может развиться какая-нибудь вредная привычка. Например, они усвоят неправильную лексику. Или у них разовьется нездоровая тяга к печенью с кремом. Я стараюсь, чтобы они не ели много сахара. Я, знаешь ли, не совсем темная, я читала книгу Мэрилу Хеннер о здоровье детей.

Энрике покачал головой:

— И что, все это может произойти из-за какого-то штрафа за неправильную парковку?

Татьяна бросила на него уничтожающий взгляд.

— Это называется «цепная реакция».

— А-а… А я думал, это называется «параноидальная шизофрения».

— Вот как, ты у нас теперь комиком заделался? Извини меня. Я думала, ты — начинающий личный помощник.

Энрике подрезал «рейнджровер».

— Ты просто пытаешься избежать неизбежного. — Он показал на пол, где у ног Татьяны валялся помятый номер «Стар». — Сначала разберись с плохой новостью. Кажется, шестнадцатая страница.

Татьяна подняла скандальную газетенку, развернула на нужной странице и увидела собственный портрет — карандашный рисунок в левом углу, помещенный под мерзким заголовком: «Второразрядную секс-бомбу муж бросил ради мужчины».

— Второразрядную?

Она повернулась к Энрике. Тот в кои-то веки смотрел на дорогу. Татьяна стала читать дальше. Она не знала, смеяться ей или плакать или просто пойти и разгромить редакцию «Стар». Короткая заметка была плотно напичкана неточностями. Во-первых, Татьяна не снималась обнаженной. Во-вторых, она никогда не говорила: «Теперь я невольно задаю себе вопрос, достаточно ли я женственна, чтобы удовлетворить мужчину?» И в-третьих, она не бросилась искать утешения в объятиях Стивена Болдуина. Татьяне пришлось прервать чтение, выжидая, когда пройдет приступ Тошноты. Стивен Болдуин?

Да он же из всех братьев Болдуин самый противный! Ну, может быть, второй с конца. Татьяна не сразу вспомнила, что есть еще Дэниел. Ладно бы уж написали, что она ушла к Алеку или Билли! Все равно это полное вранье, так почему бы не направить творческую фантазию в позитивное русло?

Она с отвращением отшвырнула газетенку.

— Не волнуйся, твою фотографию не поместили на обложку, так что статью мало кто увидит, — сказал Энрике.

— Это потому, что я «второразрядная». Я не достойна обложки. — Татьяна снова схватила газету и стала изучать первую страницу. — Но двойняшки Буш, тайком пробравшиеся в винный погреб, как видно, достойны. Ненавижу этот город! — Она повернулась к Энрике и спросила очень серьезно: — Как ты думаешь, может, мне нужен рекламный агент?

— Я думаю, тебе нужна няня.

— Она у меня уже есть. Мелина — просто прелесть.

— Это и есть очень плохая новость.

— Что-о?

Татьяну охватила паника. Итан и Эверсон Мелину просто обожали. Кроме того, она жила в Штатах на не вполне законных основаниях и поэтому брала за работу недорого. Татьяна никогда не испытывала угрызений совести по этому поводу, она ведь не собиралась баллотироваться в конгресс или претендовать на должность министра по труду.

— Мелина нашла себе другое место и увольняется. Боль обрушилась на Татьяну как лавина.

— Но почему?

— Выше зарплата, отдельный домик, возможность водить «мерседес» — пикап, правда, но все равно. Я ей завидую.

— Но она хотя бы предупредила меня за две недели? Энрике промолчал.

— Как… нет?

— Новые хозяева хотят, чтобы она приступила к работе немедленно. Ей даже выплатили подъемные. Но я уговорил ее остаться до твоего возвращения.

— Дрянь! Я должна пожаловаться на нее иммиграционным властям! — Татьяна оборвала себя. — Нет, я не это имела в виду. Ну, может быть, все-таки это, но я же теперь мать, мне нужно показывать детям хороший пример. — Она вздохнула. — Иммиграционным властям позвонишь ты.

Энрике засмеялся:

— А может, мне лучше позвонить в службу найма нянь?

Татьяна кипела от возмущения. Она с досадой вздохнула:

— Ладно, пусть это будет твой второй звонок.

Энрике повозился с кнопками CD-плеера, и вскоре из динамиков загремела во всю мощь гневная, агрессивная музыка — под стать настроению Татьяны. Всего за несколько дней она потеряла агента, главную роль в очередном фильме «Женщина-полицейский под прикрытием», мужа и няньку. Все это вместе вызвало у нее истерику.

— Ты правда очень расстроилась или просто расчувствовалась? — спросил Энрике.

Татьяна свирепо посмотрела на него покрасневшими, полными слез глазами.

— А ты как думаешь?

Энрике пожал плечами:

— Не знаю. Помнишь, когда мы смотрели повтор сериала «Цветение», ты тоже расплакалась?

— Это другое дело, тогда я действительно расчувствовалась, а сейчас я расстроена. — Татьяна всхлипнула. — Кстати, позвони доктору Джи и запиши меня на самое ближайшее время. Мне все равно, во сколько это будет. И проследи, чтобы все, что она мне выписывает, было куплено. — Татьяна придирчиво посмотрела на себя в зеркало заднего вида. — Черт, мне и к парикмахерше пора. Позвони Бренде. Если потребуется, умоляй.

— Э-э… пожалуй, будет лучше, если ты сама ей позвонишь.

— Это еще почему?

— Несколько недель назад, после концерта «Мэтч-бокс твенти», мы с ней переспали, и я с тех пор ей не звонил.

— Энрике!!!

— Знаю, знаю, как твой личный помощник я не должен был этого делать, это серьезное нарушение моих должностных обязанностей. Но она тогда пришла в джинсах ниже пупка и так соблазнительно в них смотрелась, что я не удержался.

— Ты представляешь, сколько нужно времени, чтобы установить хорошие отношения с парикмахершей? У нас с Брендой были особые отношения. Теперь мне придется ей сказать, что я тебя уволила. Скажу, что ты у меня что-то украл, или еще что-нибудь придумаю. И имей в виду, если ты только подумаешь о том, чтобы переспать с доктором Джи, я тебя уволю! Между прочим, мне до сих пор не хватает Джем из бутика Фреда Сигала. Ты безнадежно испортил наши с ней отношения. А раньше она всегда сообщала мне о новых поступлениях заранее.

Энрике покачал головой в такт гремящему року.

— Джем была классная. Только у нее был пунктик — ей нравилось нюхать мои подмышки, в этом было нечто извращенное.

Несколько долгих секунд Татьяна молчала, думая о своем. Наконец она набралась храбрости и спросила:

— Ты его видел?

Энрике пальцами выбивал барабанную дробь порулю.

— Кого? — спросил он безучастно.

Татьяна приглушила звук и топнула ногой по валяющейся на полу газете.

— Керра!

— Да, они вчера приезжали за остатками вещей.

— Они?

— Ну да, Керр и Джейрон.

— Керр и Джейрон? Ты теперь воспринимаешь их как пару?

Энрике кивнул.

— Он занимает какую-то высокую должность в «Картун плэнит» — ну, знаешь, канал кабельного телевидения.

— Боже, как мне все это пережить?

— Пережить что? Если разобраться, Керр оказал тебе услугу. Я рад, что он наконец смирился со своей сущностью и сказал правду, потому что ты ни о чем не догадывалась.

Татьяна резко повернула голову к Энрике:

— Так ты знал, что Керр голубой?

— С самого начала.

— Какой кошмар! Я просто ходячее клише — женщина, которая узнает правду последней.

— Ты вечно жаловалась, что он потерял интерес к сексу. А он всякий раз, когда я плавал в бассейне, прямо-таки сверлил меня взглядом. Я сопоставил одно с другим и сделал вывод.

— Спасибо, что поделился. Ну и как выглядит этот Джейрон?

— Он старше Керра, мажорный твирлер.

— Кто такой твирлер?

— Мужчина, который действительно вошел в контакт с женской стороной своего существа.

— О Боже!

К удивлению Татьяны, Энрике вдруг заговорил с философской прямотой:

— Я понимаю, сейчас тебе плохо, но в конце концов это все к лучшему. Разве Керр в последнее время не стал тебе скорее братом, чем любовником?

— Нуда, пожалуй, в этом есть доля правды.

— Ты слишком молода, чтобы жить с парнем, от которого у тебя не захватывает дух. Тем более когда тебе нет еще и тридцати.

Татьяна улыбнулась. Энрике на самом деле верит в ее «голливудский» возраст. Все-таки он душка. Может, стоит прибавить ему зарплату?

— А я знаю, как работают мозги у гетеросексуальных мужчин, — продолжал Энрике. — Женщина, которая зашла в тупик с геем, для нас просто находка. Понимаешь, у мужчины появляется шанс выступить во всем блеске и продемонстрировать ей, чего она была лишена, почувствовать себя настоящим мачо и все такое.

Энрике подъехал к пристанищу Татьяны на Голливудских холмах. Это был оштукатуренный под камень одноэтажный дом площадью в тысячу девятьсот квадратных футов с двумя спальнями, тремя ванными, бассейном и великолепным видом на город.