Хоуп Макинтайр - Как соблазнить призрака

Во время написания этой книги я перенесла тяжелую операцию и построила дом и без помощи друзей не смогла бы закончить «Как соблазнить призрака». Пока я ждала окончания строительства, моя жизнь, мягко говоря, превратилась в сплошные странствия. Я хочу поблагодарить следующих людей, укрывших меня от бурь и предоставивших место для работы.

Лондон

Луис Аллен Джонс

Хилари Арнольд

Дебора Роджерс и Майкл Беркли

Энни и Фрэнсис Шоу

Джеки Грэхем и Дэвид Пэлхем

Девон

Кейт Бартоломью

Линдсей Белл

Оксфордшир

Джон Ллойд и Сара Уоллес

Вест-Корк, Ирландия

Дэвид и Пэтси Паттнэм

Нью-Йорк

Анабель Дэвис Гофф

Сонни Мехта

Райнбек, Нью-Йорк

Энн Пэтти

Джой Харрис

Кэтрин Расселл Рич

Портленд, Орегон

Шон и Мэри Леви

Уитни Отто

Амагансетт, Нью-Йорк

Джо Дольче и Джонатан Барнхэм

Ричард и Бетина ЛаПлант

Джудит Канет

Аннемари Маккой

Сьюзан и Мюррей Смит

А также я в огромном долгу перед многими другими людьми, помогавшими мне с книгой. Хочу выразить свою признательность: Кристен Вебер, Эрни Хэмм, Джуди Пьяткус, Алексии Пол, Хоуп Харрис, Миранде Дэвис и, наконец, последнему, но не менее важному человеку, Дермоту Китингу, детективу-суперинтенданту из Нового Скотленд-Ярда.

Посвящается моей подруге, выдающемуся автору-"призраку» Щерил Мерсер. А также Клэр и Джой

Когда в конце улицы загорелся дом Астрид Маккензи, я крепко спала и видела во сне маму.

Наверное, если бы Астрид и моя мать встретились, они бы поладили. Они одного поля ягоды, а значит, прямая противоположность мне. На самом деле я почти не знала Астрид, лишь изредка кивала ей на улице. На рынке – откуда я черпаю все слухи и сплетни – поговаривали, будто она ходячий телеграф. Мама тоже очень общительна и большую часть времени скачет по округе, словно горная козочка. Откровенно говоря, не перестаю удивляться, почему ее не пригласили в какую-нибудь программу по фитнесу, предлагающую омолодить ум и тело тем, кому за пятьдесят пять. Или в раздел мод журнала «Сага». Есть в ней что-то гибкое, юное. Уверена, что слово «вечеринка» и в девяносто заставит ее навострить уши.

Я же, напротив, одиночка. Или – хотя от этого слова меня воротит – домоседка. Мне нравится жить чужой жизнью. Я довольно рано поняла, что мне совсем неинтересно вечера напролет торчать в лондонском баре, напиваться до скотского состояния, а потом возвращаться домой с первым мужчиной, который купит мне «Космополитен». Но слушать о таких людях я люблю. Я отклоняю приглашения на шикарные приемы, сижу дома, с удовольствием смотрю телевизор, а на следующее утро с нетерпением жду звонков от знакомых с подробными отчетами обо всем, что пропустила.

Я никогда не понимала, зачем постоянно куда-нибудь ходить. В первую очередь у меня просто не хватит сил на это. К тому же я всегда предпочитала общаться с людьми наедине, а приятный ужин на двоих можно устроить дома с тем же успехом, что в битком набитом ресторане. Сложность в том – хоть я и не считаю, что проводить много времени в одиночестве плохо, – что мой антиобщественный стиль жизни не совсем нормален. Я это признаю. То есть я не знаю никого, похожего на меня, и временами это беспокоит. Все только и знают, что твердят: «Ты должна больше выходить», «Молодость бывает только раз в жизни», «Постоянно сидеть дома в одиночестве – как-то ненормально». Я очень отличаюсь от друзей, и это, наверное, заставляет их чувствовать себя неуютно, но при этом отнюдь не мешает делать из меня «благодарного» слушателя. Они то и дело берут меня в плен и вываливают на меня все свои проблемы. Похоже, им очень нравится, что я почти всегда сижу дома одна и готова слушать. Конечно, я включаю автоответчик и не отвечаю на все звонки подряд, но тогда превращаюсь совсем уж в отшельницу. Особенно плохо стало в последнее время, и если я не возьму себя в руки, мне грозит помешательство. Рано или поздно мне потребуется мощная встряска, а то, чего доброго, я присоединюсь к Астрид и самопроизвольно вспыхну. Я говорю обо всем – работе, доме и, что самое главное, о личной жизни, поскольку, невзирая на мое затворничество, у меня есть парень. Как ни странно, встречаемся мы уже давно. Правда, в последнее время я слишком часто ловлю себя на мысли: долго ли еще?

Как ужасно: пока Астрид с треском догорала, я и не догадывалась о ее страданиях. Моя мать уверена, что во сне всегда видишь противоположное реальности, а мне снилось, будто она бежит ко мне с распростертыми объятиями. Что ж, по-моему, вполне логично. Просто такого никогда не происходит в жизни. Наверное, поэтому меня так увлек этот сон – я наслаждалась тем, чего в нормальном состоянии никогда не испытывала. Вот и не слышала треска огня в соседнем доме.

Астрид вела детскую телепередачу. Мне всегда нравилось, что она – моя соседка. Она ведь, можно сказать, знаменита, а знаменитости – мой хлеб. Я – автор-«призрак». Видели надпись мелким шрифтом: «записано со слов тем-то и тем-то» или «написано в соавторстве с таким-то и таким-то» под именем знаменитостей на обложке их автобиографий? Это я и есть. Каждый раз, когда в новостях я слышу имя известного человека, то начинаю машинально задавать вопросы, составляя в уме краткий биографический очерк. На всякий случай. Хотя Астрид едва ли теперь понадобится автор-«призрак».

Но Астрид, похоже, не виновата в том, что ее убила геенна огненная. О пожаре я узнала только из новостей. Он начался вскоре после полуночи. Я все проспала и не слышала пожарных сирен, но появление собственной улицы на телеэкране встревожило меня. Я натянула джинсы и бросилась наружу – поглазеть на обуглившиеся развалины домика Астрид при конюшнях. На улице уже собралась толпа и пресса. Две женщины на очень высоких каблуках с трудом ковыляли по вымощенным булыжником конюшням. Вот такие дурацкие детали я и замечаю. Все лучше, чем признать, что в доме труп, – факт, прямо скажем, не из приятных. Надо же, она выкрасила фасад в бледно-розовый цвет и, похоже, начала совсем недавно. Только вчера почтальон ушел, проклиная розовые автографы, которые он получил, просовывая письма в ее ящик. Какой ужас! Теперь краска почернела от сажи, опять некстати вдруг подумала я. Все что угодно, лишь бы отогнать ужасные образы, которые вот-вот начнут меня изводить.

– Не волнуйся, дорогая, ее уже увезли. – Крис, знакомый продавец с рынка Портобелло, тронул меня за локоть. – Ужасно выглядишь. Ты ее знала?

Я покачала головой:

– Нет, мы никогда не встречались.

– Ну, теперь уже и не встретитесь. Я слышал, она уже умерла, когда ее вынесли. Там, наверху, ее спальня, – он показал на окно у дальнего угла, выходившее на конюшни. – Там ее и нашли.

И тут пошло-поехало. Перед глазами вдруг предстала Астрид, и я вообразила, как она просыпается среди ночи и видит вокруг своей кровати огненную стену. Интересно, подумала я, какие мысли проносятся в голове, когда видишь подобное? Выпрыгиваешь из постели и стараешься пробиться сквозь нее? Или перед лицом такой опасности вообще перестаешь думать? Каково знать, что через несколько секунд тело охватит нестерпимый жар: плоть загорится, кровь закипит, кости затрещат, захрустят и превратятся в прах? Такие вот мысли теперь будут меня преследовать. Иногда я лежу с открытыми глазами и медленно довожу себя до состояния паники, воображая самую страшную смерть, какая только может выпасть на мою долю. Любимая – авиакатастрофа. Дальше по списку идут кораблекрушения и утопления. Не важно, что я входила в школьную команду по плаванию и сдала экзамен по выживанию. Я обязательно попаду в идеальный шторм, и мне останется лишь покорно утонуть. Еще непременно оборвется лифт, торнадо подхватит мою машину, акулы, таящиеся в заливе, где их сроду не видывали, откусят мне ногу. Я лелеяла все эти вероятности, и не только. Есть еще много, много других…

И, разумеется, всегда остается убийство. Все остальное, конечно, меня только и ждет, но убийство – самое ужасное. Однажды ночью, когда я буду крепко спать, кто-то прокрадется в спальню и задушит меня подушкой. Какая разница, что я живу в Ноттинг-Хилле – в этом районе западного Лондона происходит больше преступлений, чем положено. Во время карнавала Дня отдыха[1] расисты и наркоманы вечно что-нибудь натворят. Два года назад в конце моей улицы даже кого-то зарезали. Я слышу, как на рынке рассказывают об этом. Утром человек открывает дверь и видит на пороге кровь. По-моему, не важно, что мой район – «фешенебельный». Ну, стекаются сюда туристы по субботам, и что? Ни в одном путеводителе не написано, что бок о бок со знаменитостями – приверженцами экологически чистых продуктов и завсегдатаями огромного количества роскошных баров и кафе, которые повыскакивали всюду, как грибы после дождя, – живут наркоманы, проститутки и торговцы наркотиками, вооруженные до зубов. Единственный ключ – крошащийся фасад притона, примыкающего к особняку миллионера.

Я выросла вместе с людьми, живущими через улицу от меня. Раньше по субботам мы играли с ними в классики, а теперь они день-деньской греют кокаин в растворе пищевой соды, ждут, когда вода испарится и получится чистый наркотик. Часто по ночам я слышу, как над головой парят полицейские вертолеты, и понимаю, что опять кого-то укокошили. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на вертолеты и опасность, запираюсь дома и притворяюсь, будто все спокойно. Знаю, я веду себя как безответственный страус, прячущий голову в песок, но стоит мне впустить в свой мирок хоть каплю реальности, моя фантазия начинает буйствовать, переходя все границы.