Эми бросила недоеденный тост на тарелку.

— Мне бы хотелось проводить больше времени наедине с вами.

Он погладил ее по руке.

— Мы по-прежнему будем разговаривать по ночам. Кстати, мы получили от леди Уоллингем приглашение на бал через неделю. Простите, куда-то его засунул, но вчера вечером я отправил письмо с подтверждением, что мы там будем.

— Джорджетта сказала мне, когда мы были в парке. Бал в честь ее помолвки с Бо, — буркнула Эми.

— Я думал, вы захотите пойти на бал в честь вашей подруги.

Уилл нахмурился.

— Разумеется, захочу, — сказала она весьма безразличным тоном.

В нем вдруг вспыхнуло раздражение. Но тут явился лакей, чтобы забрать тарелки. Уилл встал:

— Эми, прошу вас, пойдемте со мной в гостиную.

Она последовала за ним с тяжелым вздохом. Войдя в гостиную, он усадил жену на диван.

— Эми, в чем дело? Понимаю, что в начале недели вам нездоровилось, но сегодня вы спустились к завтраку, и я предположил, что ваше недомогание прошло. И теперь никак не могу понять, почему вы злитесь, когда я говорю о бале, который дают в честь вашей подруги.

Эми смотрела на собственные крепко стиснутые руки.

— Я бы предпочла об этом умолчать. Это было недостойно с моей стороны, и мне давно следовало бы успокоиться. Я немедленно возьму себя в руки и больше не доставлю вам неприятностей.

— Я настаиваю, — сказал он, — потому что вы в дурном настроении с того самого дня, как повстречали в парке вашу подругу и Бо. Вы не поссорились с Джорджеттой?

— Я с ней не ссорилась.

— Тогда скажите, в чем дело, потому что я устал от вашей раздражительности.

— Мне стало обидно, без всякой причины. Я позавидовала лучшей подруге. И отлично понимаю, что мне не следовало ей завидовать.

Уилл сдвинул брови.

— Тогда почему? Она всегда была к вам добра.

— Иногда кажется, будто другим жить гораздо легче. Бывает, что твоя подруга получает то, чего вам хотелось иметь больше всего на свете. Не то обидно, что у подруги это есть, — жаль, что тебе самой этого не получить! Вот почему я была в дурном настроении, и признаваться в этом мне стыдно.

Уилл покачал головой.

— Не понимаю. Вы слишком обобщаете.

— Случалось ли так, что вы отчаянно хотели что-то получить, но обстоятельства складывались против вас?

Уилл вспомнил день, когда брат сказал ему, что прекращает ежеквартальную выплату содержания, если он уедет путешествовать.

— Да.

— Джорджетта вскользь сделала одно замечание. Она хотела меня порадовать и не догадывалась, что ее слова ужалили в самое сердце. А теперь оставим эту тему.

— Ваша обида не уляжется, если вы не выговоритесь до конца.

— Ничего тут не поделаешь, Уилл. Мне просто напомнили, что у меня никогда не будет того, что есть у нее. Я была всем довольна, пока она не сказала тех слов. Но я снова буду всем довольна. Просто нужно принимать вещи такими, какие они есть. Не тосковать о мечте, которая не сбылась.

— Вы несчастны, потому что вам чего-то не хватает в жизни? Скажите мне, что вам нужно, и я принесу вам это, — предложил Уилл.

— Вы не можете дать мне то, чего давать не обязаны, — возразила Эми. — Прошу меня извинить. Я должна написать письмо родителям.


Уилл отправился на прогулку верхом. Слова Эми привели его в отчаяние. Он надеялся, что скачка прояснит его ум и он поймет, чего так отчаянно хочется его жене такого, чего он, по ее словам, и не обязан ей давать.

Два часа спустя он вернулся домой. Шел по дорожке к домику, бормоча себе под нос: «Ох уж эти женщины!» Будь все проклято, но он заставит ее признаться. Она сама все время настаивала, чтобы они разговаривали. А теперь вдруг захотела спрятаться в молчание как в раковину. Плохо дело.

Его сапоги стучали по мраморному полу передней, оставляя грязные следы. Уилл решил увидеться с Эми прямо сейчас и сказать, что с него достаточно. Он был уже у самых дверей гостиной, когда услышал голоса. Эми развлекалась с подругами — Юджинией, Сесиль и Бернис. Девушки рассматривали рисунки новых платьев.

— Простите, — произнес Уилл. — Я не хотел вам мешать.

Леди встали, приветствуя его реверансом.

— Мы уже собирались уезжать, сэр, — сообщила леди Юджиния.

Сесиль и Бернис смотрели на него с некоторой тревогой. Явно думали, что он сам дьявол.

— Эми, на следующей неделе мы обязательно поедем с тобой по магазинам, — напомнила леди Юджиния.

Дамы уехали, а Уилл сел на диван возле Эми.

— Надеюсь, я не напугал ваших подружек.

— Нет, они просто хотели меня навестить и назначить день для поездки по магазинам. Они хотят, чтобы я дала несколько советов, что модно и что им пойдет.

Уилл кивнул.

— Я ездил верхом. Я был в отчаянии и хотел понять — чего же вам не хватает в жизни настолько, что вы завидуете лучшей подруге. Вы заявили, будто я не смогу дать вам этого, да и давать не обязан. Мне пришлось-таки поломать голову, ведь сначала я думал: это зримая, осязаемая вещь, — но затем вспомнил тот день, как мы поженились. Вы хотите романтической любви, как в сказке!

— Какое это имеет значение, — отозвалась Эми. — Я допустила, чтобы зависть на миг затмила мой рассудок. Нельзя сравнивать себя с другими — из этого не выходит ничего хорошего, я знаю, — однако я человек и пошла на поводу у глупой обиды.

— В ту ночь, когда мы ссорились, я честно признался, что чувствую к вам. Но, по-видимому, обстоятельства нашей женитьбы все-таки не дают вам возможности быть счастливой. А мы оба поклялись, что будем верны друг другу.

— Уилл, все это я говорила всерьез, и, думаю, вы знаете, что была вполне счастлива и довольна — до той минуты как поговорила с Джорджеттой и начала ей завидовать.

— Неужели она сказала что-то такое, что вас расстроило?

Некоторое время Эми молчала.

— Она не знала, что ее слова больно ранят меня.

— Что же она сказала?

Эми ломала руки.

— Это было одно из тех замечаний, которые люди бросают мимоходом. Не то чтобы неискренне — просто для того, чтобы поддержать человека, польстить. Я сама не ожидала, что оно так во мне отзовется. Я была поражена как громом.

— Так что же она сказала? — настаивал Уилл.

Эми молчала. И Уилл не торопил ее, хотя в его привычках было реагировать незамедлительно. Он ждал, пока она обдумает ответ.

Эми облизнула губы.

— Она сказала: «Право же, разве может он тебя не любить?» — Она грустно рассмеялась. — Видите сами, ничего такого, но моя излишняя чувствительность заставила меня искать здесь тайный смысл, чего делать не стоило. Мне стало очень грустно, и я изменила своему обету, а ведь обещала сделать вашу жизнь счастливой и спокойной.

У Уилла защемило в груди, и это ощущение ему очень не понравилось.

— Мы оба знали, что наш брак не обещает быть безоблачным, — сказал он. — Мы принесли клятвы и скрепили наш союз на брачном ложе. Мне казалось, что мы действуем в полном согласии друг с другом.

— Когда мы поехали кататься в парк, я очень волновалась, и вы это заметили. Мне не хотелось, чтобы наше уединение закончилось так быстро. Я чувствовала — и по-прежнему чувствую сейчас, — что наши отношения только начинают складываться и еще очень непрочны! Я не хотела выставлять нас на обозрение светского общества. Конечно, я была ужасно рада снова видеть Джорджетту. Я сказала ей, что искренне счастлива в браке, потому что мы с вами начали узнавать друг друга. Но потом до меня дошло, что, с точки зрения Джорджетты, я не сказала ничего особенного. Я хотела, чтобы она тоже обрадовалась. Мне не понравилось, когда она сказала, будто считает начало наших отношений «обнадеживающим». Хотелось услышать, что она тоже счастлива за меня. Я взглянула на свое счастье ее глазами и поняла — реальность так далека от моих девических мечтаний. Она моя любимая подруга, а я позавидовала ей, потому что у нее было время сшить себе подвенечное платье. Позавидовала ей, потому что у нее будет долгое свадебное путешествие. И еще я позавидовала ей, потому что знаю — Бо любит ее. Как же не позавидовать — все само шло ей в руки. Зато почти все, кроме моих рисунков, стоило мне стольких слез и трудов. Из-за этого я думала, что мне нечего ждать от жизни чудес. Я даже думала, не выйти ли за мистера Кроуфорда. А ведь он мне совсем не нравился, хотя родители весьма его одобряли. Я была готова выйти замуж только потому, что это казалось разумным, да еще потому, что это обрадовало бы моих родителей. Если бы не совет Джорджетты, я могла бы совершить ошибку.

— Вместо того вы совершили еще худшую ошибку — со мной, — подсказал Уилл.

— Я могла бы так думать, когда нас скомпрометировали, но с тех пор мое мнение о вас сильно изменилось, Уилл. Я ожидала самого плохого, но вы свято соблюдали условия договора. Это я допустила, чтобы между нами пробежала черная кошка! Я настаивала, чтобы вы доказали мне — вы достойны, а сама нарушила обязательства, без которых наш брак обречен на неудачу. Вы были правы, когда говорили, что мне трудно вам доверять. Я понимаю, в чем моя беда, и постараюсь преодолеть свои страхи. Наверное, я ошибусь еще не раз, но надеюсь, что вам хватит терпения.

— Постараюсь. Но не могу обещать, что ваше недоверие не станет причиной моего отчаяния или злости. Взгляните на дело с другой стороны, Эми: представьте, что бы вы почувствовали, если б я не доверял вам?

Эми болезненно поморщилась. Разумеется, Уилл и не догадывался, что она его обманула. Вот оно, ее лицемерие! Она взяла его сильные ладони в свои.

— Я поняла. Если я ожидаю доверия с вашей стороны, то сама должна доверять вам.

— Эми, мы не можем скрываться в этом домике всю жизнь. Рано или поздно бабочка должна вылететь из кокона. Я понимаю ваши опасения, учитывая обстоятельства нашего брака, но прятаться? От этого будет только хуже. Послушайте — если вам по какой-то причине станет неуютно в чьем-то обществе, разыщите меня, и я увезу вас. Вовсе незачем терпеть злонамеренных или жестоких людей, а мы оба знаем, что в свете их полным-полно.