— Ну, пока, — пробормотала Рая, собравшись, было уйти. Кенар махнул ей рукой, собираясь переступить порог, но в этот момент голова вновь закружилась, и он запнулся о порог. В попытке не свалится, схватился за Раю и они с воплем ввались в квартиру, рухнув на пол, да так, что Раиса оказалась лежащей на нем и с ее головы слетела шапка с помпоном.

Дезориентированные они лежали с минуту, пытаясь понять, что произошло, но в следующий момент кто-то резко включил свет, ослепляя обоих, а следом раздался мрачный голос Киры где-то над их головами, от которого по телу пробежала дрожь страха:

— Ты смотри-ка, кто явился домой.

Кряхтя, первой очнулась Рая, поднимаясь с Паши и оттряхивая пуховик, щурясь и глядя на маленькую, стоящую чуть поодаль от них маленькую хрупкую блондинку в домашней майке и джинсах, которая с невозмутимым видом подкидывала в руке большое красное яблоко, смотря как-то уж больно сурово. Ни дать, ни взять, дочь Евы и Лилит в одном флаконе. Даже Раиса впечятлилась и, нащупав Пашин воротник, резко дернула его вверх, помогая самому Кенару подняться. Сам же Павел, с трудом сфокусировав взгляд на Кире, озадаченно хмыкнул и дернулся, чтобы Рая отпустила его ворот.

— Вы рядом, как слон и моська, — потянул он и услышал тихое шипение Раисы рядом.

— Эээ, здравствуйте, — неловко улыбнулась она, пихнув Кенара в бок, — вот, забирайте, привела. Он немного пьян, но ничего не натворил. Честно, я его с бара забрала, себя вел хорошо! — еще немного и отдала бы честь, как в армии.

— Чего я натворил, да я ваще веселился. А ее, — Паша чуть пошатнулся, ткнув пальцем в Киру смотря на Раю недовольно, — это вообще касаться не должно!

— Ты че несешь-то, сейчас она решит, что мы вместе были! — зарычала Раиса тише, опасливо косясь на Киру, которая по-прежнему молчала.

— Ну, мы же были вместе!

— Паша!

— Пили, плясали, познакомились, на брудершафт, я помню…

— Паша!!!

— Значит, вот как ты собирался строить наши отношения, Кенар, — активизировалась, наконец, Кира и они оба замолчали резко, поворачиваясь к ней. У Раисы даже глаз дернулся, когда девушка, почти не целясь, запустила в них яблоком, которое со стуком ударилось в стену, заставляя их подпрыгнуть, и откатилось куда-то в район кухни. Ее руки чуть тряслись, а волосы, казалось, сейчас зашевелятся точно змеи как у Медузы Горгоны. Во всяком случае, учувствовать в этой разборке Рае никак не хотелось, потому она резко наклонившись, схватила шапку, пробормотав:

— Ну, я пошла! — повторила она свою фразу, и попыталась было сбежать, как Кенар схватил ее за руку.

— Она ж меня убьет, — обреченно произнес Канарейкин, и Рая сочувственно на него покосилась, но руку осторожно высвободила, перекрестив.

— Статья 105 УК РФ часть вторая, убийство с особой жестокостью. От 20 лет до пожизненного. Удачи! — И дабы больше ей ничем не прилетело, Рая резко выскочила за дверь, прикрыв ее рукой с хлопким грохотом, от которого Паша вновь вздрогнул и повернулся к Кире. Медленно.

— Слыхала? Это пожизненное, — проговорил он как бы невзначай, на что Кира потянулась к выставленному пакету с яблоками и достала новое, бросив в него, но вновь промахнулась.

— Прекрати бросаться продуктами! Это не гуманно, дети в Африке голодают.

— Шутки шутить вздумал? — прорычала Леонова, сузив глаза и хватая очередное яблоко, крепко сжимая его пальцами так, что они побелели. — Отвечай на вопрос!

Новый снаряд ударился о стену чуть выше его головы, и Паша едва успел отскочить, дабы ему не прилетело, как в той байке про Ньютона.

— Какой еще вопрос?!

— Который я задала! Это вот так бы выглядели наши отношения?! Ты, я и какая-то левая баба?! — рявкнула девушка, вновь хватая снаряд, но в этот раз Кенар спрятался на угол, стоя возле кухонного прохода, наблюдая как яблоко ударяется о стены в очередной раз и закатывается куда-то в район тумбочки с обувью.

— Раиса не левая, она…

— Ах, Раиса!

Новый снаряд и Паша нахмурился, тряхнув головой. Что за ерунда, чего она завелась? Он же собирался поговорить, но разговор у них не клеится никаким образом. Надо было ее остановить, иначе квартира будет разгромлена раньше, чем они пообщаются. Да и яблоки жалко все же.

— Прекрати метать продукты и вести себя как истеричка! — крикнул он из-за стенки, попытавшись выйти, но новый снаряд ударил ему в плечо, отчего Паша зашипел от боли, недовольно посмотрев на разъяренную Киру, стоящую перед ним. Трезвость приходила вместе с осознанием странных претензий, которые она ему предъявляла. Причем тут его женщины и их отношения? У них не было отношений. И в этом виновата она, ведь она же его бросила, сбежав тихо под ночь, ничего не сообщив.

От этих мыслей злость, которую он давно прятал в глубине душе, начала лезть наружу, подкидывая новые воспоминания и переворачивая в душе все с ног на голову, будто бы разжигая костер, который грозился перерасти в пожар.

— Какого хера?!

— Я же истеричка, а еще, похоже, дура конченная!

— Ты и есть дура, потому что я сейчас вообще не понимаю сути твоих претензий! — заорал Паша так, что казалось, затряслись стены. Кира вздрогнула и, сжав кулаки, схватила еще одно яблоко, кидая в него, но в этот раз Паша вновь увернулся, зарычав от ярости. — Причем тут, блять, наши отношения вообще и мои бабы?! Чего ты завелась?

Девушка, тяжело дыша, зло посмотрела на него. Грудь вздымалась, а воздуха вокруг стало безбожно не хватать. В голове был настоящий раздрай из мыслей и эмоций. Никакого здравого смысла в их разговоре явно не было. Как, в общем-то, и логики. Она умерла, накрылась крышкой гроба и пожелала тихо умереть, дабы не слушать их воплей.

— А что сейчас это было? Вот так каждый раз я бы наблюдала эту картину, когда ты бы понял, что тебе скучно подле меня и ходил бы налево искать приключения?! — рявкнула Леонова в ответ, пытаясь совладать со своими эмоциями. Но поздно, они перехлестывали через край чаши ее терпения. Ее изначальный план высказать претензии по поводу его подачек провалился на корню, стоило ей увидеть его в объятиях этой здоровеной девицы. Длинноногой, красивой, как модель Виктория Сикрет. И это не смотря на странный пуховик и смешную шапку!

Этого вопроса оказалось достаточно, чтобы Паша завелся с полуоборота, уже и так будучи на грани. Он сжал кулаки, зарычал точно хищник готовый к бою и рыкнул, едва сдерживаясь, чтобы бросится вперед и в порыве ярости чего не натворить, о чем позже обязательно пожалеет.

— Значит, баб моих ты считала. А тот факт, что ты сама в задницу засунула все попытки построить отношения, это ты, мать твою, забыла. Как удобно-то, Кирочка, — выплевывая каждое слово с изрядной долей яда, прошипел Паша. Наступая на девушку. Заставляя ее отходить назад, но все еще грозно смотрящую на него, — заебись переложила ответственность! Съебалась в закат, молча и тихо, как крыса с корабля, а я еще и виноват, что не сидел и слезы по ней не лил! — его потряхивало, как и ее, а руки так и тянулись встряхнуть эту сучку, дабы прозрела и осознала, что натворила. Удобно устроилась. Сбежала, тихо вернулась, а теперь еще и его виноватым выставила!

— Я тебе ничего не обещала! — взвилась Кира, останавливаясь, пытаясь не дать ему задавить ее своим напором. Нет уж, не сегодня.

— Но ты и ничего не сказала! — заорала в ответ Паша так, что стены квартиры дрогнули в очередной раз.

Нина Степановна, герой советского труда, уронила чашку с чаем, услышав вопли из квартиры сверху, от которых казалось даже ее люстра начала раскачиваться. Она перекрестилась, невольно пробормотав:

— Совсем черти с ума сошли!

В квартире же сверху беременная Мариночка оторвалась от подпиливания ногтей, озадаченно хлопнув ресницами, и тряхнула спящего мужа:

— Федя!

— Мм…

— Федя!

— Ну, че? — сонно проморгался мужчина, лениво приподнимаясь и почесывая пузо, пытаясь проснуться и осознать, что происходит.

— Просыпайся, там Канарейкины убивают друг друга! Я удары слышала и крики!

— Ничего, вот убьют, тогда и будем говорить, — он вновь попытался пристроить голову на подушку, но очередной удар внизу и крики заставили приподняться. Мужчина нахмурился, проведя рукой по лысеющей макушке. — Че реально, что ли убивают?

А в семье Глушанковых сейчас шел оживленный спор. Виктор Степанович и Любовь Петровна, осторожно выглянули из-за своей двери, глядя на соседнюю дверь, из которой попеременно раздавались то крики, то удары об стенку. А совсем недавно оттуда выскочила высоченная девица в фривольном розовом пуховике. Видимо любовница, не иначе, раз Кира так раскричалась. А ведь она никогда не кричала до этого. Ну, не считая того единственного раза.

— Павлик ее щас прикончит.

— Та не, Кирочка. Он же бабищ своих водил, вот узнала. Щас вставляет по самые помидоры.

— да, но Павлик обижался на нее, что сбежала.

— Это да, зря Кирочка уехала так неожиданно. С ней таким хорошим вежливым мальчиком был. А похудел-то как, кожа да кости. Как лиса дранная по лету.

— Вот тебе лишь бы мужика обсудить!

Тем временем скандал в квартире Павла и Киры набирал обороты. Девушка металась по коридору, хватая все, что попадалось ей под руку, бросая в Канарейкина, а тот с переменным успехом уворачивался от снарядов, пытаясь схватить девушку, однако сделать это было крайне трудно.

— Что я должна была сказать? Извини Паша, я не могу поверить, что ты будешь подле меня все время?! Смысл, если мой приезд это ясно показал. Ты даже не стал ничего спрашивать, сделал выводы и сам все решил. Как всегда решаешь! Как решил со Сникерсом, не посоветовавшись со со мной, решаешь с продуктами, с квартирой, будто бы я такая глупая и никчемная, будто бы делаешь мне одолжение, хотя сам меня ненавидишь! — орала Кира, заводясь от собственных слов еще сильнее, уже даже не пытаясь думать о том, что творит. Схватив какую-то чашку со стола на кухне, куда они влетели в порыве скандала, она бросила ею в Пашу, но в очередной раз промахнулась, и стало в два раза обиднее. Даже попасть в него не может, что за напасть.