— Игры пройдут на этой неделе, — сказал Брюс. — Похоже, вы все еще будете с нами, когда это случится.
— А по какому случаю устраиваются такие игры? — прошептала Мартиса.
— Что вы имеете в виду?
— Я слышала про танцы вокруг майского шеста и что эти танцы являются одной из форм поклонения, а сам шест — символ… символ…
— Фаллический символ, — подсказал Брюс.
Мартиса стиснула зубы. Ей подумалось, что Брюса не поймешь: то он полон решимости не задеть ее чувства неприятным зрелищем в подвале, а то не моргнув глазом смущает ее, называя вещи своими именами.
— Да, действительно. Так чем вызваны эти игры?
— Хм… ну, сейчас осень, скоро День Всех Святых. Думаю, эти игры восходят к тем временам, когда праздновали сбор урожая.
Брюс обошел вокруг ее кресла, двигаясь грациозно и бесшумно, словно большой дикий кот, подошел к креслу напротив, сел и вытянул ноги. Он снова улыбнулся. Он выглядел довольным… и опасным.
— И вы должны выиграть метание кейбера.
— Да.
— Вы выиграете?
— Полагаю, что да, — сказал он и без лишней скромности добавил: — Я в этом деле хорош.
— Очень сильный.
— Миледи, почему мне все время кажется, что вы к чему-то клоните?
Мартиса не ответила. Она стала смотреть на огонь, а потом снова повернулась к Брюсу и очень тихо, почти шепотом, спросила:
— Брюс, какой была ваша жизнь с Мэри?
Он опустил глаза.
— Мэри была милая, славная, красивая. Как леди замка она была окружена всеобщей заботой и почитанием. — Он снова посмотрел Мартисе в глаза: — В этом я могу вам поклясться. — Его голос дрогнул, но внезапно выражение его лица снова изменилось, он напряженно улыбнулся: — Ах да, я и забыл, что вы убеждены, что это я убил Мэри.
— Я не убеждена.
— Но подозреваете это.
Он вдруг встал, подошел к ней и опустился перед ней на колени. Взяв ее руку, он повернул ее ладонью вверх и стал медленно поглаживать. Его голос, его прикосновения завораживали Мартису. Она знала, что ей нужно встать и уйти, но не двигалась с места. Ее поразило, что такое простое движение может быть столь интимным, затрагивать ее столь глубоко, действовать на нее так, будто он сорвал с нее одежду и она осталась обнаженной.
И уязвимой.
— День был полон волнений, не так ли? — Его теплый голос, казалось, смешивался с отблесками пламени, согревавшими его лицо и сверкавшими в глазах. — И вы наверняка задумались обо мне, ведь то; что вы узнали о лэрдах, моих предшественниках, говорит не в пользу нашего клана. Замурованная девушка, камера пыток в потайной комнате в стене — наверняка это еще не все. В начале семнадцатого века тогдашнего лэрда выволокли прямо из этого зала, где он стоял перед этим самым камином. А выволок его сосед, граф. Подданные лэрда пытались его защитить, но дело в том, что он похитил дочь графа. Граф клялся, что Кригэн забирал одну девушку за другой. И вот граф со своими людьми привез лэрда в город и предъявил ему обвинение в грехе похоти. Кригэна обезглавили там же и тогда же. Голову ему отрубил граф своим собственным мечом. Так что, миледи, в этом замке много-много скелетов во многих шкафах. Думаю, в этом и состоит опасность слишком хорошего знания собственного прошлого. Я свое знаю. И оно пугает.
— Но дети не отвечают за грехи отцов, — прошептала Мартиса.
Брюс рассмеялся.
— Нет? Но предостережение прозвучало четко и ясно. Женщины, будьте осторожны, потому что в этих стенах многим довелось встретить страшный конец. Здесь происходили ужасные вещи.
— Но… — Мартиса помолчала, облизнула пересохшие губы и, набравшись решимости, спросила: — Милорд, скажите, они происходят здесь снова? Все это происходит снова?
Он сложил ее ладони вместе между своими ладонями.
— Миледи, вам лучше уехать.
Она замотала головой:
— Я не могу.
— Почему?
— Мне… мне нужно узнать.
— А что, если вы при этом рискуете собственной жизнью?
— А я рискую? — спросила она.
Вместо ответа он задал ей встречный вопрос:
— Что вы ищете?
— Ничего!
— Вам бы следовало знать, что печально знаменитые лэрды Кригэна сурово обходились с ворами.
— Я не воровка! — возмутилась Мартиса.
— Нет?
Брюс поднес ее руку к губам, поцеловал, потом медленно повернул другой стороной и поцеловал ладонь — в то место, которое он до этого гладил. Этот поцелуй воспламенил Мартису, ощущения были тем поразительнее, что они возникли в самых интимных местах. Брюс встал, потянул ее за собой и поцеловал сначала нежно, а потом с большей страстью. Он погрузил пальцы в ее волосы, распустил их и дал им свободно рассыпаться по плечам. Он шептал ей на ухо, и каждое его слово вызывало жаркий отклик в ее теле.
— Миледи, я вас снова предупреждаю, вам надо уехать, потому что если вы останетесь… Я хочу вас так сильно… сильнее, чем я когда-нибудь хотел пить или даже дышать. Не знаю, в чем дело, чем вызвано это томление, эта ноющая боль. Мое желание просто, я хочу вас так же, как хочу просыпаться по утрам, двигаться, жить. Я хочу, чтобы вы лежали подо мной обнаженная, чтобы эти великолепные волосы разметались под нами и между нами, золотые, как пламя, мягкие, как шелк, дразнящие. Ах, дорогая моя леди Сент-Джеймс, я хочу, чтобы вы были распалены и жаждали моего прикосновения, чтобы ваши голубые глаза были широко распахнуты и видели и человека и чудовище, которым он может быть.
— Прекратите!
Мартиса ахнула: истинная леди не стала бы даже слушать такие речи, ей следовало бы дать ему пощечину и убежать от него.
— Да, дорогая, я вас хочу. А вы хотите меня.
— Нет! — запротестовала она.
— Тогда бегите.
— Не могу.
— Что вы ищете?
Голос Брюса больше не был похож на легкий шелест, это был настоящий гром.
Мартиса отпрянула от него:
— Ничего!
— Леди, если я поймаю вас слишком близко к огню, вы обожжетесь, это я вам обещаю!
— Как вы смеете… — начала Мартиса.
— Нет, леди, это вы смеете. Я вас снова предупреждаю: только попробуйте подойти слишком близко, и вы почувствуете пламя. Придите в мои объятия, и я отнесу вас туда, куда хочу.
— В склеп, где меня могут замуровать навсегда? — шепотом предположила Мартиса.
Брюс прищурился, его глаза опасно потемнели. Он выругался с неожиданным раздражением, прошел мимо нее и зашагал к лестнице. Возле первой ступеньки он остановился и оглянулся через плечо:
— В противоположность тому, что вы думаете, мадам, мне нравится, чтобы мои женщины были живыми, сознавали, что делают, и желали этого. Чтобы у них было горячее, нет, невыносимо горячее, раскаленное добела желание быть любимыми. Вы меня понимаете, миледи? Если нет, то скоро поймете. Я уже достаточно часто вас предостерегал. Однако я полагаю, что вам, по-видимому, нравится жар, потому что вы в своих блужданиях подходите все ближе и ближе к огню. — Он помолчал, и его губы дрогнули в улыбке. — Нет, леди, я отнесу вас не в склеп. Я возьму вас там, на том самом месте, где вы в конце концов зайдете слишком далеко в своих попытках меня дразнить, будь то в моей постели, на земле или на сене. И помяните мое слово, вы будете кричать, но от наслаждения. А когда вы встанете, то останетесь живы и будете прекрасно сознавать, что произошло.
— Вы надменный мерзавец! — прошипела Мартиса.
— Ну да, однако не убийца, миледи.
С этими словами Брюс улыбнулся, отвесил Мартисе поклон, повернулся к ней спиной и стал подниматься по лестнице.
Хозяин во всем, в том числе и хозяин положения: последнее слово осталось за ним.
Мартиса, вся кипя, тоже поднялась по лестнице, вошла в свою комнату и заперла дверь на засов, чтобы провести еще одну ночь в замке Кригэн.
Глава 9
Следующие несколько дней текли медленно и без происшествий. У Мартисы было странное ощущение, что это время — время ожидания, и она мало что может предпринять. Но довольно скоро должно что-то произойти, ситуация должна как-то взорваться. Брюса Кригэна редко можно было видеть в замке, и Мартиса проводила время с Элайной или в одиночестве. В отсутствие Брюса она не рискнула продолжить поиски в библиотеке.
И вот однажды вечером, когда за ужином стало известно, что Брюс отправился в деревню встретиться с доктором Мактигом, она подумала, что, пожалуй, пришло бремя попытаться поискать изумруд в его личных покоях в башне.
Мартиса зевнула и сказала Элайне, что пойдет к себе и ляжет спать пораньше. Вернувшись в свою комнату, она выждала некоторое время, а потом тихо выскользнула из комнаты. Она помнила, что сказал Хогарт в ночь ее приезда в замок: «В нижних этажах северной башни живут слуги, в восточной находятся комнаты членов семьи, а южная башня — личная территория лэрда Кригэна».
Выйдя из комнаты, Мартиса повернула не в сторону лестницы, а пошла по длинному коридору, ведущему в южную башню. Коридор устилали ковровые дорожки насыщенного красно-коричневого цвета, на украшенных гобеленами и картинами стенах горели светильники. Дойдя до конца коридора, Мартиса увидела, что он сужается, а с правой стороны находится красивая двустворчатая дверь, украшенная позолоченной резьбой. Рельефы изображали могущественных воинов Шотландского нагорья в боях и на пирах.
Мартиса неуверенно остановилась перед дверью и огляделась, проверяя, не видит ли ее кто-нибудь. За спиной не было ни души.
Она открыла дверь, вошла в покои хозяина замка и, закрыв за собой двери, прислонилась к ним спиной. Вдруг Мартиса похолодела: в коридоре послышались шаги. Выглянуть и посмотреть она, конечно, не посмела, выбежать обратно в коридор не могла, поэтому, увидев за дверным проемом туалетную комнату, бросилась туда. Было слышно, как открывается двустворчатая резная дверь. Мартиса юркнула в примыкающую ванную.
"Изумрудные объятия" отзывы
Отзывы читателей о книге "Изумрудные объятия". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Изумрудные объятия" друзьям в соцсетях.