— Ничьих свидетельств о том, что произошло, больше нет? — спросила Бетани. — Никто не выжил и не подтвердил рассказ Тейлора?

— К сожалению, — Бентворт снова помолчал. — Он работал на меня раньше, и я склонен доверять ему.

— На редкость удобно! — воскликнула Бетани — Хочу заметить, что вы не являетесь членом нашей экспедиции. Разве может некомпетентность Тейлора иметь для вас значение?

— Ox, мисс Брэсфилд, мисс Брэсфилд, — успокоительно проговорил Бентворт. — Вы слегка преувеличиваете. Судьба этой экспедиции никоим образом не связана с некомпетентностью Тейлора. Записи, которые он принес с собой, свидетельствуют о его невиновности. Во время суда…

— Суда? — Бетани пришла в ярость. — Вы наняли нам в проводники человека, которого судили? — Ее голос звучал достаточно высоко, чтобы привлечь любопытные взгляды.

Профессор Брэсфилд нервно заерзал, потом наклонился вперед, чтобы взять дочь за руку.

— Бетани, позволь Бентворту объяснить все до конца.

Губы Бентворта искривились в самодовольной усмешке, он зажег трубку и продолжил:

— Знайте, что в тех случаях, когда речь идет об интересах Короны, всегда проводится расследование. Разумеется, Тейлора допросили самым тщательным образом, и было доказано, что его ни в чем нельзя обвинить.

— Послушайте, Бентворт, — начал Брэсфилд. — Вы должны понимать, что кредит для поисков предоставлен университету, с которым я связан. Я знаю, как королевский подданный вы можете пожелать предъявить права на найденные ценности, но у меня должен быть приоритет!

— Профессор! — воскликнул Бентворт, высоко подняв брови. — Естественно, он у вас будет! Мне бы и в голову не пришло просить вас возглавить экспедицию, если бы я заранее не признавал за вами заслуги в совершении величайшего открытия десятилетия, нет — века!

Сев на место, Брэсфилд облегченно вздохнул, не замечая сердитого взгляда дочери.

— Молодец, папа! Это все, что тебя волнует? А как насчет опасностей?

— Ту, ту, ту! Ни одна опасность не является чрезмерной, если ведет к успеху, дорогая моя. — Окрыленный, Брэсфилд подарил ей торжествующую улыбку. — Было так любезно со стороны мистера Бентворта признать мои права и права университета на открытия, невзирая на оказываемую им финансовую поддержку. Удивительная щедрость, верно?

Бетани так не считала. Она подозревала, что за «щедростью» Бентворта кроются некие известные лишь ему корыстные мотивы. Конечно, если древний город будет обнаружен, всему миру будет ясно, что это сделал ее отец. Но все равно что-то в этой истории ей не нравилось.

— А почему Тейлор? — неожиданно спросила она. — Почему не другой проводник, а не тот единственный, уцелевший в переделке, где погибли все его компаньоны?

— Ну, на это, дорогуша, ответить очень просто. Тейлор — единственный из живущих, кто знает туда дорогу. Точнее, единственный белый. Уверен, что кто-то из коренных жителей знает дорогу, попробуйте узнать у них.

Ее покоробило при виде сахарной улыбки Бентворта, но она лишь поинтересовалась:

— Сколько экспедиций возглавлял Тейлор после того… фатального… путешествия?

— Ни одной.

— Ни одной? — повторила она, устремив взгляд на отца. Профессора, похоже, совершенно не интересовал ход беседы.

— Могу я узнать, почему?

Собственный ехидный ответ доставил Бентворту видимое удовольствие:

— Потому что после неудачной экспедиции и последующего суда он, в некотором роде, сильно запил. Происшедшее выбило беднягу из колеи.

— О, превосходно! — Бетани вскочила, дрожа от бешенства. — Папа, я предлагаю вернуться в Калифорнию на следующем пароходе. Для меня абсолютно очевидно, что наша безопасность совершенно не волнует мистера Бентворта. И я не могу понять, почему он считает, что мы…

Бентворт холодно прервал ее.

— Дорогая мисс Брэсфилд, единственной причиной, заставившей меня прибегнуть к услугам мистера Тейлора, является то, что, как я уже успел заметить, ни один белый, помимо него, не знает, где расположены развалины. Никто из ныне живущих не в состоянии выбраться живым из этого довольно опасного места. Тейлор и сам, как видите, опасен, исключительно опасен. Менее опасный человек не выжил бы. Но если вы отказываетесь идти, — он поднялся со стула, — я буду счастлив финансировать профессора Мориарти. Может быть, об инках ему известно хуже, чем Брэсфилду, но…

— Нет! — Брэсфилд вскочил с искаженным от отчаяния лицом. — Она не хотела вас уязвить, Бентворт. Бетани просто очень беспокоится, так всегда беспокоилась ее мать. И что это за экспедиция без небольших опасностей, поддерживающих человека в тонусе? — Его пальцы плотно обхватили запястье Бетани, и когда она попыталась заговорить, он яростно замотал головой. — Завтра с первыми лучами солнца мы будем готовы.

Бетани хмуро кивнула в ответ на вопросительный взгляд Бентворта. Похоже, у нее не было выбора. Радости ей это не доставляло, в отличие от отца, заметно удовлетворенного положением вещей.

Остаток дня они провели, осматривая Лиму и ожидая появления проводника. У Бетани сложился не самый приятный образ будущего провожатого, тем не менее она была готова дать ему шанс, учитывая непреклонную решимость отца. С этой мыслью она заставила себя переключиться на захватывающие дух старинные соборы, уделить внимание историческому музею, музею антропологии и археологии.

Лима сама по себе захватывает, решила она, несмотря на некоторую обшарпанность и грязь. Город строился в 1535 году вокруг рыночных площадей, расположенных по кругу, в соответствии с идеей основателя столицы Писарро. Резные балконы в стиле барокко нависали над улицами, настолько узкими, что на них не разошлись бы две повозки с запряженными мулами. Терпеливые индейцы водили по запруженным улицам лам и викуний, тысячелетиями используемых как вьючные животные и поставщики шерсти, и можно было без труда представить, как все выглядело после того, как сюда впервые высадились испанцы. Испанское влияние бросалось в глаза в архитектуре зданий, возведенных на фундаментах древних инков.

К вечеру, когда путешественники вернулись в гостиницу, Бетани почувствовала, что она сама смогла бы прочитать лекцию о цивилизации инков. Профессор Брэсфилд был поглощен отрывком древнего манускрипта, который ему благосклонно позволили скопировать. Он считал, что в нем содержатся указания по поискам затерянного города.

— Я намереваюсь отправиться к себе и внимательнее его изучить, — заявил он, когда Бетани поинтересовалась, присоединится ли он к ней за обедом. — Давай, дорогая. Пообедай с Бентвортом. Это неплохая компания.

— Конечно, папа, — уныло пробормотала Бетани. — Думаю, что я пообедаю в своей комнате.

— Хорошо, дорогая, хорошо, — с отсутствующим видом произнес профессор. Он поправил очки и погрузился в манускрипт, который держал так бережно, будто текст был вырезан на слитке золота. — Желаю хорошо провести время.

— Да, папа, — отозвалась дочь с легкой улыбкой. — Я привыкла сама искать для себя развлечения.

Но, оставшись наедине и глядя через окно на темные, причудливо изгибающиеся очертания гор, сливающиеся с горизонтом, Бетани не могла не подумать о том, что ей, видимо, придется всю жизнь довольствоваться крохами внимания со стороны отца. Были моменты, когда она ощущала острые приступы одиночества, ей начинало казаться, что даже рана, нанесенная Стефеном, была не так страшна, как пустота и одиночество ее существования.

— Что за чушь! — выругала она себя. — Мне принадлежит все лучшее, что есть в мире моего отца. Я буду с ним, когда он найдет утерянный город. Не многим предоставляются подобные возможности!

Бетани разделась и скользнула в кровать. Она надеялась, что ее опасения по поводу проводника окажутся беспочвенными. Одно дело — отправляться в экспедицию по незнакомой стране, и совсем другое — вверять свои жизни ненадежному проводнику. Нет, она должна надеяться на лучшее. Возможно, этот Трейс Тейлор окажется замечательным проводником, и, увидев его, она почувствует себя лучше.

Устроившись в кровати поудобнее и завернувшись в простыню, Бетани еще долго смотрела в потолок, прежде чем заснуть. Сон был тревожным.

Глава 4

Знакомство Бетани с Трейсом Тейлором прошло неблестяще. Вместо того чтобы встретить их на пристани или, по крайней мере, в «Ройал Армз», Тейлор отправился на склад, где Бентворт хранил необходимое снаряжение. Когда дочь с отцом прибыли, проводника нигде не было.

— А, — успокоительно махнул рукой Бентворт Бетани, когда она поинтересовалась, почему проводник избегает их. — Не сомневаюсь, что сейчас он проверяет тюки: веревки, продовольствие, инструменты для раскопок. Наш мистер Тейлор весьма предусмотрительный человек.

— Предусмотрительный или подозрительный? — полюбопытствовала Бетани. — Он полагает, что мы не знаем, что нужно для длительной экспедиции?

— Ну, ну, мисс Брэсфилд, я уверен, что Тейлор всего лишь проявляет осторожность. Дело в том, что запасы снаряжения слишком велики и что-то может оказаться ненужным в горах. У него есть опыт пребывания в тех местах, куда вы направляетесь, понятно его желание удостовериться, все ли в порядке. Снаряжение, мулы, носильщики и все такое прочее.

— Я полагаю, носильщиками будут индейцы? — уже мягче поинтересовалась Бетани. Бентворт утвердительно кивнул.

— Или метисы. Столько, сколько вы пожелаете, хотя это влетит в копеечку. Они довольно тяжелы на подъем, знаете ли, и моим людям пришлось пойти на небольшую хитрость, чтобы собрать требуемое количество.

— Хитрость? — повторила Бетани. — Какую хитрость?

— Уверяю вас, здесь нет ничего ужасного. — Бентворт сопроводил ответ очередной дежурной улыбкой. — На самом деле это совсем не трудно, если сыграть на местных обычаях. Сами знаете, если человеку заплатили за службу, он обязан ее нести. Это незыблемое правило. Итак, либо Броди, либо Риган подходят к крепкому на вид индейцу или метису и протягивают ему руку, будто для пожатия. Пожав ее, индеец обнаруживает у себя в ладони монету. Таким образом, плата принята, и мужчина вынужден следовать за моими ребятами, чтобы стать одним из наших носильщиков.