Джейк ненадолго замолчал.

— Тогда это было по-другому.

— По-другому?

Ребекке было неприятно и больно это слушать. Ее тяготила ревность, избавиться от которой она была не в силах.

— Ну да, по-другому. Поверь мне, — сказал он. — Теперь я тебе во всем признался. Все кончено. Навеки. Забыто.

Он еще крепче прижался к ее животу.

Она провела рукой по его волосам.

О, Джейк, у тебя всегда все было просто, но ты должен знать, что выбросить такие вещи из памяти, искоренить не так уж легко. Все слишком серьезно. Разочарования, тревоги, надломленность в душе не проходят так быстро.

Но, конечно, ты прав. Как бы там ни было, они должны быть вместе, слишком многое их связывало. Порвать отношения просто, а вот соединить нелегко. А главное — твоя Ребекка, несмотря ни на что, любит тебя, Джейк…

Ночью Джейк долго не мог заснуть. Разные мысли мучали и не давали покоя. Потом стали сниться кошмары.

Сначала он видел море. Он входит в воду голубую и чистую, и плывет все дальше, качаясь на теплых волнах. Потом вдруг вода стала мутной. Он увидел, что купается в грязи. Он повернул обратно, стал грести быстрее к берегу, а вода становилась все отвратительнее и все больше засасывала его. Вдруг она стала красной… Он понял, что плывет в крови… Кровавое море бушевало и накрывало его алой волной. Он даже почувствовал едкий кровяной запах.

В холодном поту Джейк проснулся. Облегченно вздохнув, что это был всего лишь сон, он повернулся к Ребекке. Но ее не оказалось на месте.

Джейк вскочил. Накинув халат, он босиком выскочил из спальни.

— Ребекка! Ребекка!

Он искал ее. Заглянул к Томми. Ребенок мирно спал, тихо посапывая и обнимая любимого друга — плюшевого медвежонка Тедди.

Осторожно, не включая свет, Джейк спустился по лестнице вниз. Он нашел Ребекку в ванной, склонившуюся над раковиной. Ее тошнило.

— Что с тобой, Ребекка? Тебе нехорошо? Что-то случилось?

— Угадай… — едва вымолвила она.

Бледное лицо Ребекки казалось совсем бесцветным. На глазах выступили слезы.

Ребекка ждала ребенка и в этом она теперь уже не сомневалась. Еще неделю назад это бы стало радостным семейным событием. Они давно хотели второго ребенка. Но теперь…

Джейк еще острее и мучительнее почувствовал свою вину перед Ребеккой. Боже! Как он мог? Если бы он знал это раньше! Никогда и ни за что он не совершил бы этого.

Теперь он понял, что навсегда останется только с Ребеккой. Он исправится, он будет слушать ее и станет самым образцовым мужем.

Он никогда не заставит ее больше страдать, не причинит боль, сделает все, чтобы случившееся поскорее забылось.

Их связывал не только Томми, но и крохотное существо внутри Ребекки. Это будет девочка.

На лице Джейка появилась блаженная улыбка. Да, Ребекка никогда больше не будет страдать…


Чета Мейганов остановилась неподалеку от Таунсвиля, живописнейшего места, центра отдыха на Большом Барьерном Рифе.

Кристально чистая вода, ослепительное солнце, горячий серебристый песок, стройные пальмы создавали великолепную экзотику и неповторимую идиллию.

Как и на всех приличных курортах, недалеко от пляжа раскинулся тенистый парк с фонтанами, прудами, широкими аллеями.

Здесь же размещались массажные, душевые, сауны, где располневшие дамы со всей Австралии проводили часы в надежде похудеть.

Джилли и Уилфред сняли небольшой домик с террасой на самом берегу залива. Домик окружали роскошные разноцветные клумбы южных цветов и замечательный сад.

Было очень приятно после жары очутиться в тени высоких кедров и тюльпанных деревьев.

Уилфред не любил загорать и после утреннего купания обычно лежал в гамаке в тени тюльпанных деревьев. А Джилли обожала солнце.

Подолгу плескаясь в море, разомлевшая от жары, она часами лежала на прибрежном песке.

Не прошло и нескольких дней, как ее кожа покрылась шоколадным загаром. И только ослепительные белые зубы ярко выделялись на ее лице.

По вечерам они гуляли по парку и ходили ужинать в ресторан.

Джилли заметила, что становится до неприличия черной, и решила прервать свои солнечные ванны на несколько дней.

После утреннего купания она, как обычно, сходила за минеральной водой, приняла душ и, расположившись за большим круглым столом на террасе, принялась обдумывать темы своих будущих фоторабот.

Окружающий пейзаж был полон вдохновения.

Уилфред подошел к ней.

— Я видел снимки, которые ты намерена разместить в своем альбоме. Замечательная книга получится, — сказал он.

Джилли пожала плечами.

— Не знаю. По-моему, ты мне говоришь о моих работах, а сам думаешь о другом.

Уилфред отложил газету, сел в кресло.

После того злополучного дня они так и не успели поговорить. Целую неделю в Таунсвиле они вели себя так, как будто ничего не произошло.

Конечно, настроение у обоих было уже другим. Его нельзя было скрыть. Но Джилли ждала, что Уилфред сам начнет разговор. Однако тот молчал. И это молчание угнетало Джилли. Хотелось ясности.

— Да, я думаю о том, как мы будем жить дальше, — сказал он, но в его голосе не было прежней мягкости и ласки.

— Я договорился с миссис Паркинсон. Она подыщет нам квартиру где-нибудь в Северной Аделаиде. Она наш добрый гений. Недавно я узнал про нее вот что: ее прежний любовник (он живет где-то в Новой Каледонии) вроде приехал ее повидать и, представляешь, она специально уехала в Сидней, чтобы его не видеть. Она понимала, что прошлого не вернуть, и поэтому избежала встречи.

От этих слов Джилли словно передернуло.

— Неправда, — вскрикнула она, подскакивая со стула.

Уж она-то знала настоящую правду. Джейк рассказал ей это однажды во время их встречи в гостинице. Поверхностность суждений Уилфреда разозлила Джилли.

— Ты говоришь просто чушь, — сама того не замечая, она стала кричать. — Этот человек был ее единственной любовью. Из-за него она пыталась покончить собой. А он до сих пор не знает этого. Она пощадила его, поэтому и уехала. Миссис Паркинсон необыкновенная женщина.

Джилли трясло. Она не терпела, когда оскорбляли любовь, это святое для нее чувство.

Не каждый способен любить, а тем более так самозабвенно.

История миссис Паркинсон глубоко взволновала ее еще тогда. Она была глубоко близка ей.

Джилли знала, что такое любовь. Она тяжело вздохнула и села в кресло.

— Ему этого никогда не понять.

— Еще бы, — усмехнулся Уилфред. — И мне этого не понять. Вы, женщины умнее нас в любви.

Всегда спокойный и уравновешенный Уилфред взорвался. Никогда еще ему не было так обидно и горько. Он принимал Джилли такой, какая она есть, но теперь уже во многом не мог разобраться. Возможно, он холоден и недалек, не понимает каких-то тонкостей женской души, но он жил всю жизнь никого не обманывая и не терпел лжи. Он всегда был открыт и прям.

И вот в один прекрасный день он узнает, что жена, которую он обожал, считая святыней, обманывает его, лжет.

Все это время он жил с лгуньей. Значит, все ее слова, все, что она когда-нибудь делала, говорила, ее поцелуи — все фальшь.

Она только жила с ним под одной крышей, а ее душа, ее чувства всегда принадлежали другому.

От этих мыслей Уилфреду становилось совсем не по себе.

Но еще больнее было видеть страдания Джилли. Он видел, какое впечатление на нее произвели его слова. Но он должен был произнести их. Больше он, пожалуй, не будет возвращаться к этой болезненной теме.

Он должен помочь ей. Отдых пойдет Джилли на пользу. Они постараются пробыть здесь как можно больше. А по приезде он сразу же займется поисками нового жилья. Нужно все уладить. Он не может потерять ее.


Поздней летней ночью такси подъехало к дому Мейганов. Из машины поспешно вылез Уилфред и стал носить чемоданы в дом. Немного помедлив, вышла Джилли. У крыльца она остановилась.

В окнах соседского дома горел свет. Уже поздно. Почему же они не спят?

— Пойдем, Джилли.

Уилфред взял ее под руку и повел в дом.

Они включили свет. Здесь все было как прежде, но появилась какая-то угрюмость. Стены и мебель как будто говорили: «Уезжайте отсюда, уезжайте…»

Уилфреду не хотелось возвращаться в этот дом. Не хотелось встречаться с соседями. Он знал, что Джейк Сандерс, будучи рядом, вновь нарушит душевный покой Джилли…

Но другого выхода пока не было.

Уилфред как ни в чем ни бывало принял душ. Затем приготовил чай.

Джилли, очень уставшая с дороги, сразу после ванны прилегла в постель.

Он предложил ей чаю.

— Выпей, дорогая.

— Спасибо, милый.

Она поставила поднос на колени.

И все-таки это был их дом. Они успели привыкнуть к нему. И эта спальня, так тщательно обставленная Джилли, стала до боли родной. Так не хотелось все это разрушить…

Шансы на это были. Ведь они с Джейком расстались… Неважно, что это произошло не совсем так, как хотелось. Но ведь уже все закончено. Все позади. Ничего уже не вернуть.

У них ничего не получается и не получится, также как не получилось в прошлом.

Уилфред прекрасный человек. Она должна заботиться о нем, а не жить воспоминаниями.

С этими мыслями она уснула.


Джилли проснулась от шума бритвы. Было воскресенье, но Уилфред почему-то решил встать рано.

Джилли поднялась и подошла к окну. Она отодвинула штору. Утренние лучи озаряли комнату…

В этом году лето было на редкость удачным. Дни стояли теплые и сухие.

Чета Сандерсов, вероятно, еще спала. Окна их спальни были плотно зашторены.

В одной ночной рубашке, босиком Джилли спустилась вниз. Уилфред тщательно брился, стоя перед зеркалом в ванной. Вокруг разносился терпкий запах одеколона.