Ладонь Саймона осторожно скользнула вниз по спине Эмилии.

— Распусти свои волосы, — попросил он.

Эмилия послушно подняла руки, и ее груди приподнялись. Она вытащила из волос шпильки и гребень, и тяжелые густые пряди упали ей на плечи золотым водопадом.

Молодая женщина замерла, вся залитая лунным светом, словно серебром, — прекрасная и таинственная в своей ослепительной наготе.

Саймон вдохнул едва уловимый женский аромат, и его чувства обострились, восприняв этот экзотический яд.

— Я стал причиной твоей боли. Позволь мне залечить твои раны.

— Прикоснись ко мне, мой смелый воин. Я хочу ощутить твое тепло и силу.

— Моя любимая, — прошептал он, наклоняясь над ней и чувствуя, как разгорается в груди огонь желания.

Эмилия застонала, когда его губы коснулись ее гладкой кожи на внутренней части бедра, чуть выше подвязки. Саймон скользнул ладонью по мягким линиям бедер, целуя и лаская так, что Эмилия задрожала в его объятиях.

Он крепче прижал ее к себе, и его губы коснулись ее волосков, а легкие вдохнули восхитительный аромат женского тела. Но Саймон медлил, сдерживая себя, и старался найти новые нежные ласки, чтобы доставить Эмилии наивысшее наслаждение.

Девушка дрожала, с ее губ слетали тихие стоны. Она судорожно сжала пальцы, впившиеся в его плечи, и подалась навстречу любимому, вся открываясь его ласкам, его губам, его неземной нежности. И в следующее мгновение горячая волна наслаждения окатила ее. Им обоим показалось, что небо взорвалось каскадом ослепительных искр.

— Я чувствую себя так, будто получила самый дорогой в этом мире подарок, — прошептала Эмилия, запуская пальцы в его волосы. — Иди в мои объятия, мой смелый воин. Дай разделить с тобой мою любовь.

Саймон медленно приподнялся, целуя ее шею и грудь, держа ее дрожащее тело в своих руках. Она обняла его и положила щеку на шрам па его плече. Несколько мгновений Саймон просто держал ее на руках, наслаждаясь ее дрожью и ожидая того блаженства, когда они станут одним целым.

— Возьми меня, — еле слышно прошептала Эмилия и спрятала голову у него на груди, вдруг устыдившись собственной смелости. А в следующее мгновение, чувствуя, как он проникает в нее, Эмилия выгнулась навстречу любимому, и они стали единым целым.

Он целовал ее губы, вкушая их сладость. Он медленно двигался, наслаждаясь, и с удовольствием сознавая, что в ней во второй раз рождается наслаждение. Эмилия обняла его, крепко прижимая к себе и поднимая бедра для каждой встречи с его плотью.

Наконец Саймон почувствовал, как его любимая напряглась под ним, ощутив сладострастное освобождение, и в тот же самый момент каждый его нерв, каждый его мускул напрягся и словно взорвался непередаваемо восхитительным вулканом.

Саймон опустился рядом с Эмилией на траву, чувствуя биение ее сердца и вдыхая запах любви.

Умиротворение. Он никогда раньше не понимал весь смысл этого слова. Эмилия погладила его по спине, и он улыбнулся — ему вдруг захотелось заснуть в ее объятиях.

— Я боялась, что умру от тоски по тебе, Когда я увидела тебя под окном своей комнаты, то подумала, что схожу с ума, оттого что потеряла тебя.

— Мне нужно было увидеть тебя, Эмилия. Хотя бы на расстоянии. Мне было страшно за тебя.

Она поцеловала его в щеку.

— Дрянные люди окружали тебя, а ты даже не мог их вспомнить.

Эти слова обдали его холодом. У него остановилось дыхание. Эмилия все еще не понимала, что он лгал ей. Саймон приподнялся и посмотрел ей в глаза.

— Что случилось, Шеридан? Что-то не так?

«Шеридан». Его никогда не волновало, что она действительно может поверить в свои фантазии. Она все еще верит, что он Шеридан Блейк, мужчина, которого она выдумала.

Он отстранился от нее, и ветер охладил его влажную кожу. Саймон встал, как был, обнаженный. На мгновение ему показалось, будто шторм забросил его далеко от дома. Да и вообще он только вообразил себе, будто у него может быть дом. Он просто вообразил, что рядом с этой женщиной найдется место и для него.

Эмилия тоже встала и подошла к нему:

— Что с тобой, любовь моя?

Какая ирония — попасться в собственную ловушку! Каждое прикосновение ее рук было предназначено не ему, а другому. Каждый поцелуй. Вся ее страсть и любовь. Он украл эти мгновения, проведенные с ней. А когда он посмотрит правде в глаза — это будет стоить ему всего, чего он так желал в этой жизни. Саймон подставил лицо соленому ветру, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать от горя.

А Эмилия обвила его руками и прижалась к нему — такая нежная, теплая. Ее улыбка, ее объятия — все, чего он так хотел и не мог иметь, — были пока с ним.

— Ты должен верить, что я останусь на твоей стороне, что бы ми случилось с тобой до того, как ты вошел в мою жизнь. Все, что было, осталось в прошлом. Ты не можешь отвечать за то, о чем даже не можешь вспомнить.

«Но я помню, будь проклят за это!» — подумал Саймон.

Эмилия поцеловала его:

— Я люблю тебя, Шеридан.

«Шеридан». Он не мог пошевелиться. Казалось, что лунный свет превратил его в камень. Его мускулы затвердели, а сердце, словно разбилось на кусочки. Ему захотелось повернуться, подхватить ее на руки и позволить жить своей мечте.

Она снова прижалась губами к его спине.

— Не важно, если ты был контрабандистом. Ты должен поверить мне — я буду любить тебя все равно.

О Боже, как он хотел поверить ей. Но Саймон знал, что все эти слова обращены к другому человеку. Он проглотил комок, подкативший к горлу.

— Я не контрабандист, Эмилия. Я сотрудник Адмиралтейства и работаю на правительство.

Эмилия замерла.

— Сотрудник Адмиралтейства?!

— Мне дали задание остановить банду контрабандистов. Но главарь узнал, кто я, и захотел избавиться от меня. Человек, которого послали, чтобы отвести меня к Тренчу, погиб в огне.

Она отстранилась и посмотрела на Саймона широко раскрытыми глазами:

— Ты — агент правительства?

Он повернулся, поймал ее взгляд и прочитал в нем неуверенность и страх, оттого что она вдруг догадалась о его притворстве.

— Тебе было бы легче, если бы я был контрабандистом? — сухо спросил Саймон.

— Нет, но… — Эмилия пристально всматривалась в его лицо. — Но почему ты не говорил мне, что работаешь на правительство?

Саймон понял, что она все еще надеется, что он по-прежнему останется Шериданом Блейком. Мужчиной, потерявшим память, глиной, из которой она могла вылепить свою мечту. И как соблазнительно было позволить ей вернуть сказку, которую она хотела сделать правдой. Но он не мог. Он не мог дольше прятаться от нее.

— Почему ты не сказал мне правду? Почему?

— Я не мог тебе признаться, чтобы не подвергать опасности проведение операции.

— Понимаю, — Эмилия вдруг зябко передернула плечами.

Саймон подал ей платье — черный шелк, который она носила в знак траура по другому мужчине.

— Тебе лучше одеться.

Она взяла одежду, по-прежнему стоя от него на расстоянии.

А затем они оба одевались в тягостном молчании, и Саймон, опять скрывая свое лицо за черной маской, знал, что правда все равно теперь стала известной и ему придется с ней смириться.

Одевшись, Эмилия посмотрела ему в глаза, словно раздумывая, стоит ли продолжить этот, вдруг так некстати возникший, разговор.

— Как ты обнаружил, что работаешь на правительство? — громко спросила она. — Это Тренч и его люди сказали тебе?

Саймон понимал, как ей хочется сохранить Шеридана Блейка, но уже не мог ничего изменить.

— Тренч знал, кто я, потому что я был здесь.

— Ты вспомнил еще что-нибудь?

Он смотрел в ее глаза, зная наверняка, что никогда не сможет любить другую женщину так, как любит Эмилию, — всем своим сердцем и всей душой. И он молился о том, чтобы сохранить все, что их объединило.

— Эмилия, ты должна поверить мне. Когда я получил это задание, я не планировал никакой связи с тобой. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

— Ты все знаешь. — Она прижала руку к сердцу. — Когда ты вспомнил? Как долго ты знаешь правду?

Он выдержал ее взгляд:

— Я никогда не терял память.

Она отшатнулась, будто ее ударили. Она смотрела на него, и в ее глазах была боль. Она задрожала, и с ее губ сорвался стон.

— Эмилия! — прошептал он, шагнув к ней и протягивая руку.

— Нет! — Эмилия подняла руку, готовая ударить его. — Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.

Он смотрел на нее, чувствуя свое бессилие впервые в жизни.

— Ты не говорила этого несколько минут назад.

— Как ты смеешь напоминать мне о моей глупости!

— Разве?

— Да. Ты чувствуешь себя обманутой.

Она засмеялась, но в ее голосе звучала горечь:

— Ты очень хороший, да, просто превосходный обманщик, Но так хотелось тебе поверить.

— Посмотри на меня. — Он распахнул руки, желая лишь одного — обнять ее, крепче прижать к себе и облегчить страдания, причиненные ей. — Я все тот же мужчина, который занимался с тобой любовно несколько мгновений назад. Я не изменился от того, что ношу другое имя.

— Ты лгал мне.

— Не всегда.

— Ты использовал меня, мои мечты! Он смотрел в ее наполненные слезами глаза и сбросил с себя всю свою броню:

— Я люблю тебя!

— Ложь!

Саймон вздрогнул: это единственное слово пронзило его, как нож сердце.

— Я не хотел влюбляться в тебя. Было глупо так поступать. Но вы, мисс Мейтленд, смогли пробить мою защиту.

Эмилия смотрела на него с подозрением.

— Чего… вы хотите добиться этой ложью?

— Я надеюсь спасти то, что нас объединяет. Она покачала головой, неверно истолковав его слова.

— Зачем ты… Зачем вы пришли в мою жизнь? Почему вам захотелось быть Шериданом Блейком?

Саймон отвернулся от нее, понимая, что от его слов будет зависеть останется ли у них шанс на совместное будущее. Он положил руку на каменный выступ в стене и посмотрел на реку, похожую в этом лунном свете на серебристую ленту. Он может солгать ей. Да, может. Но куда эта ложь приведет его? У него всего три дня для того, чтобы найти настоящего преступника. Иначе Хью Мейтленд будет арестован.