Дебра Дайер - Избранник из мечты

Конец покрывала приподнялся от дуновения прохладного ветерка, промчавшегося по двору замка, и завернулся в том месте, где был вышит один из бледно-желтых тюльпанов. Эмилия расправила одеяло.

— Мой дедушка Уитком владел Равенвудом и землями, на которых сейчас стоит дом моего отца. Замок принадлежал с тех пор, как был построен. Между прочим, один из титулов моего деда — барон Равенвуд.

— Итак, получается, что твоя мать — потомок первого лорда и леди Равенвуд.

— Да, — Эмилия посмотрела на башню замка. Солнце проглядывало сквозь облака, окутывая золотистым светом серые камни стен, совсем так, как делало это в течение прошедших четырехсот лет.

В прозрачных солнечных лучах она почти видела развевающееся на ветру знамя лорда Равенвуда. Иногда Эмилии казалось, что она даже слышит тех людей, которые жили здесь прежде, — их говор, смех, шаги. Ей всегда хотелось, чтобы здесь, рядом с ней, был особый человек, мужчина. И вот он появился.

— Мой дед Уитком в молодости страстно любил азартные игры. Чтобы погасить свои долги, он продал Равенвуд и земли вокруг Мейтленду, когда мой отец был еще ребенком.

Саймон сорвал травинку и стал накручивать ее на палец.

— Это вылечило его от страсти играть?

— Бабушка рассказывала, что он больше никогда не делал ставок. Но всегда обижался на Мейтленда за то, что тот купил Равенвуд. Хотя Уитком, конечно, сам виноват, что замок не остался в семье. Я думаю, именно это стало основной причиной того, что он был против свадьбы моих родителей.

Саймон улыбнулся:

— И все-таки судьба свела их вместе.

— От судьбы не уйдешь. — Эмилия посмотрела на древние камни. — Моя мать жила со своей семьей в Кеселли-Парк, недалеко от Бата. Однажды она приехала на экскурсию в Равенвуд, где тогда находился мой отец, они понравились друг другу и договорились встретиться на следующий день. Так и пошло день за днем, а спустя три недели мой отец отвел мою мать в церковь и попросил выйти за него замуж.

— Итак, теперь Равенвуд снова в руках своих прежних владельцев.

— Понимаешь, это была судьба. — Эмилия повернулась к нему и улыбнулась, радуясь тому, что он был рядом с ней. — В тот раз любящие сердца встретились в Равенвуде не впервые.

Легкий ветер взъерошил волосы Саймона.

— А когда же произошла первая встреча с судьбой? — он заинтересованно посмотрел на Эмилию.

— Первый лорд Равенвуд похитил свою любимую в тот день, когда она должна была выйти замуж за другого человека. Эта дама была обручена с Равенвудом, когда они были детьми, но спустя годы ее отец изменил свое решение, желая обрести то, что он называл «более сильным союзом».

— Равенвуд просто сделал то, что следовало сделать. — Саймон провел кончиком своего пальца по руке Эмилии. Это нежное прикосновение послало тысячу импульсов к каждому ее нерву. — Интересно, а понравилось той девушке то, что ее похитили?

— Согласно легенде, сперва она разгневалась. Она посчитала Равенвуда негодяем, за то, что он сотворил.

Саймон опустил глаза. А Эмилия смотрела на него, зачарованная каждой черточкой его лица. Густыми ресницами, прямой линией носа, тем скрытым местом, где появлялась интригующая ямочка, стоило ему только улыбнуться. Как все же странно смотреть на мужчину и думать о том, как он красив.

Саймон погладил ее руку.

— Скажи, а та леди изменила свое мнение о Равенвуде?

— Да, — Эмилия посмотрела на его длинные пальцы, сжимавшие ее бледную руку. Несмотря на тепло летнего дня и жар его руки, Эмилия дрожала при одной мысли, что произойдет, если к нему вернется память.

— . Когда приехал ее отец, она отказалась покинуть любимого. Рассказывают, что она стояла на самом высоком месте стены, обещая спрыгнуть вниз, если отец не уберет свою дружину. Никто, даже лорд Равенвуд, не смог переубедить ее. Здесь в стене, рядом с башней есть выгравированный крест. Это то самое место, где она стояла.

Саймон сжал руку Эмилии:

— Она погибла?

— Нет. Ее отец отступил и согласился признать их брак.

Он поднес к своим губам ладонь Эмилии и, вздохнув, сказал:

— Ты очень похожа на нее, моя дорогая.

— Я понимаю ее. Я знаю, почему она смогла бросить вызов целой армии, лишь бы остаться со своим возлюбленным.

— Надеюсь, ты всегда будешь так думать. — Саймон перевернул ее руку и посмотрел на линии ладони, словно желая заглянуть в ее будущее.

Эмилия прикоснулась к его щеке, внезапно ощутив его непонятную печаль.

— Что-то не так?

Он поднял глаза, и улыбка осветила тени в его глазах.

— Я просто подумал, как сильно я тебя люблю.

— Мне нравится то, что ты думаешь. — Она порывисто поцеловала его в щеку. — Пошли со мной, я хочу показать тебе «камень леди Равенвуд».

Он посмотрел на высокие стены замка.

— Вон туда, на самый верх?

— Точно. — Эмилия поднялась, призывая его последовать за ней. — Когда входишь через ворота в замок, то будто оказываешься в прошлом. Саймон кивнул:

— Да, могу представить.

— Пойдем со мной, тебе понравится вид сверху. — Эмилия, приподняв юбку, поспешила ко входу в замок.

Ворота исчезли много лет назад, однако большая часть древней крепости сохранилась. Воздух за толстыми каменными стенами был прохладным, будто в этом месте не было крыши. Туфельки Эмилии застучали по полу, когда она вошла в помещение, именовавшееся раньше залом для приемов.

Хотя шаги Саймона не были слышны на каменных плитах, Эмилия почувствовала, что он вошел вслед за ней. Он приблизился к ней тихо, как призрак, и остановился так близко, что она ощутила тепло его тела.

— В этом месте есть что-то магическое, — прошептала она. — Ты чувствуешь?

— Да. Я почти вижу их — Равенвуда и его возлюбленную — вон там, на возвышении в дальнем конце помещения. А акробаты, фокусники и шуты развлекают гостей, сидящих за длинными столами.

Эмилия прижалась к Саймону и улыбнулась, когда он обнял ее. Закрыв глаза, она продолжила свое путешествие в прошлое. Она вновь услышала смех и разговоры, почувствовала запах хлеба, мяса и эля.

— Иногда я спрашиваю себя: могли бы мы жить в те времена? Мне кажется, я сразу узнала бы Равенвуда и чувствовала бы себя как дома.

Он прикоснулся щекой к ее волосам.

— У меня появилось такое чувство, как только я тебя увидел.

Она подняла голову и посмотрела на Саймона.

— Возможно, мы уже встречались с тобой в другое время и в другом месте. Может, поэтому я и почувствовала притяжение к тебе, еще не зная твоего имени.

Саймон нахмурился, и будто тень пробежала по его лицу.

— В чем дело? — Эмилия повернулась в его объятиях и положила руки ему на грудь. — Что-то не так?

— Нет, все нормально.

Она коснулась щеки Саймона, впитывая его тепло и надеясь, что сможет прогнать свои сомнения. И холодную реальность, и болезненное понимание того, что он просто созданная ею иллюзия.

— Ты думаешь о потерянной памяти, не так ли?

— Давай не будем говорить об этом. — Он поцеловал кончик ее носа. — По крайней мере, не сегодня.

Эмилия улыбнулась, стараясь не замечать, как холодное облако тревоги закрыло ее светлую надежду.

— Нам надо просто создать новые воспоминания взамен старых. Саймон усмехнулся:

— Кое-что из новых воспоминаний приносит наивысшее наслаждение.

Эмилия рассмеялась, и ее звонкий смех отозвался эхом среди каменных стен.

— Давай окунемся в прошлое. Я покажу тот камень на вершине башни. — Эмилия взяла его за руку.

Саймон нахмурился:

— Ты собираешься тащить меня на самый верх?

Эмилия потянула его за собой.

— Говорят, что у тех, кто любит от чистого сердца, исполнится любое желание при прикосновении к «камню леди Равенвуд».

— Правда? — Он последовал за Эмилией по каменным ступеням, ведущим к главной башне. Возле лестницы он остановился, задержал Эмилию за руку.

Она повернулась и посмотрела на него.

— Я знаю, что проход кажется немного узковатым, особенно для мужчины твоей комплекции. Но я уверена, что ты пройдешь здесь без проблем.

Он облизнул пересохшие губы и сказал:

— Ну, ведите же меня, моя госпожа.

Саймон поднимался по узкой лестнице вслед за Эмилией. Каждая ступень была высечена из камня, и каждая ступень поднимала его все выше и выше. Вот они поднялись на три этажа вверх. Саймон ощутил в груди знакомое сосущее чувство тревоги — вновь проснулись старые демоны. Саймон почувствовал легкую слабость.

Он поймал себя на том, что не отрываясь смотрит на Эмилию. Ее золотисто-огненные локоны подпрыгивали в такт шагам. Он подумал о ее улыбке, ее радости и надежде на то, что у них двоих все может получиться. Но, заслоняя светлые мысли и образ любимой девушки, из прошлого на Саймона вновь стали надвигаться мрачные видения, опутывая, словно щупальцами, и затуманивая рассудок. Кровь гулко застучала в висках, он снова стал восьмилетним мальчиком, который разбил вазу. Случайно. О небо! Это была просто случайность! Разве он совершил какое-то страшное преступление?

Детали его детской оплошности со временем стерлись из памяти. Но! Он до сих пор не мог забыть наказание. Даже сейчас он чувствовал на себе руки лакея, схватившего его, слышал слова отца, потребовавшего от слуги: «Выбрось этого ублюдка через перила». И эти руки сделали, как им было приказано. Его перенесли через балюстраду второго этажа, и он повис над мраморным четырехугольным холлом.

И каждый раз Саймон ощущал то же самое. Он умолял о пощаде, кровь так стучала в висках, что мальчик думал — его голова сейчас лопнет. И до сих пор Саймон помнит, как отец, улыбаясь, смотрел на сына и в глазах его отражалась вся та ненависть, с которой Саймон столкнулся в детстве. Отец наверняка хотел, чтобы эти руки отпустили его. Он желал, чтобы сын разбился о мраморный пол.

Со временем Саймон начал понимать, в чем состояло его преступление. Это было достаточно просто. Виной всему оказалась его кровь. Его плоть. Хотя Саймон и считался его сыном, этого было не достаточно, чтобы обелить его от вины за мать.