Чтобы скрыть свое смущение, он подошел к окну, открыл створку и выглянул наружу:

— Хотя ночь темная и нет звезд, но сейчас не морозит, и мне кажется, что для гончих это в самый раз, — заметил он, отвернув от окна гладкую темноволосую голову.

Он собирался закрыть створку, но Изабелла жестом остановила его.

— На меня словно давит эта Зала, — молвила она и засмеялась, как бы желая объяснить свой каприз.

— Ее Высочество ненавидит этот замок, — заметил Мортимер. Он увидел, как епископ отодвинулся от струи холодного воздуха поближе к огню.

— Что по мне, — добавил он, осушив до дна кубок и вновь наполняя его, — так здесь налажена охрана, как и в Лэдлоу и Реглаке, да и в любой другой из моих укрепленных крепостей.

Он всегда начинал хвастаться, когда выпивал доброго вина, но епископ Линкольна, будучи весьма тактичным человеком, промолчал.

— Как прекрасно выглядит наш молодой король, мадам! Он стал таким взрослым, и у него появились выдержка и терпимость, если мне позволительно высказаться, — заметил он, вежливо обращаясь к королеве.

— Похоже, ему на пользу брак и то, что он стал отцом, милорд, — согласилась Изабелла.

Она ласково улыбнулась епископу.

— Мне кажется, что он стал гораздо проще воспринимать жизнь. Вы не слышали, как он рассказывал вчера, за ужином, какой прекрасный турнир устроили в честь его супруги Филиппы и нашего маленького наследного принца?

— К сожалению, меня еще не было здесь, мадам. Где состоялся турнир?

— В Чипсайде. Улицы были выложены соломой, начиная с Вуд-стрит до Квин-стрит, чтобы лошади не оскальзывались. Была построена башня, где сидели королева Филиппа и ее придворные дамы. С каждой стороны сражались по тринадцать человек.

— Несчастливое число, надо думать. Ведь все скамьи в башне провалились, — высказался Дракон, который проезжал через Лондон в то время по пути из Корфа.

— Провалились? Король ничего не говорил нам про это! — воскликнул Мортимер.

Коннетабль Корфа обожал драматические ситуации и с удовольствием стал дополнять упущенные Драконом подробности.

— Происшествие совершенно затмило успехи состязавшихся. Представьте, весь Чипсайд был в ярких флагах и щитах с геральдическими знаками. Сквайры подняли пики и опустили забрала. Молодую королеву провели к украшенному цветами и расположенному прямо над ареной месту Королевы Красоты. Вокруг нее сидели ее дамы и гости. Церемониймейстер поднял жезл, и королевские герольды протрубили в фанфары, когда внезапно серебряный звук их труб был заглушен ужасным шумом и треском дерева, страшными криками женщин. Почти весь помост, на котором были расположены места для королевы и гостей, разломился, и люди попадали в разные стороны среди обломков.

— Королева не пострадала? — торопливо спросила Изабелла.

— По счастью, никто не пострадал, мадам, хотя многие сильно испугались. Все, кто был там, ринулись, чтобы помочь королеве. Она была белая как ее головной убор, но Ее Величество быстро поднялась и попыталась все обратить в шутку. Но милорд король был вне себя от ярости. Он велел церемониймейстеру приостановить состязания на день и в порыве королевского гнева приказал тут же повесить несчастного плотника, построившего помост.

— Милостивый Бог! Даже король не мог сделать это! — не смогла сдержаться Изабелла.

— Да уж, сказался неуправляемый темперамент Плантагенетов, — ехидно заметил Мортимер.

Он прекрасно понимал, что такая самовластная расправа должна сильно раздражать лондонцев.

— Неудивительно, что он не рассказал про эту часть его роскошного увеселения.

— Но беднягу не повесили, — поспешил добавить Деверилл. — Наша фламандская королева упала на колени прямо на булыжники Чипсайда в присутствии всех собравшихся и умоляла не отнимать жизнь у несчастного. Что мог сделать король Эдуард? Только простить его!

— Этот шаг сделает ее весьма популярной среди народа, — заметил епископ Линкольна.

Изабелла с ее живым воображением сразу представила себе эту сцену. Она и сама всегда умела извлечь выгоду из драматических ситуаций. Внезапно ее пронзила острая ревность к молодой женщине.

— Теперь она всегда будет пользоваться их любовью и заступничеством, — сказала она. — Но мне кажется, что у нее не хватило бы ума сделать это только с подобной целью!

— Просто это ее естественное чувство доброты! — пробормотал епископ.

— И по доброте она настаивает кормить самой сына грудью, как делают простые крестьянки? — спросила Изабелла. — Почему-то мужчины всегда полагают, что в этом проявляется прекрасный характер. Боюсь, если она плодовита, бедная Филиппа вскоре испортит себе фигуру. Но пока еще все модные художники отталкивают друг друга локтями, чтобы изобразить ее в виде мадонны на двухстворчатом складне алтаря.

— Интересуется она искусством или нет, но она помогает торговле, — отметил Мортимер. — Она пригласила экспертов по чесанию шерсти из своей страны, чтобы основать здесь текстильную промышленность. А использоваться будут наши собственные овцы. Это одна из немногих умных вещей, которую всегда желал осуществить ваш супруг.

Не желая обсуждать цены на шерсть, равно как и достоинства своей невестки, Изабелла встала и пожелала всем доброй ночи. Они все встали, Деверилл открыл перед ней дверь в ее опочивальню, и она направилась туда. Мортимер налил себе еще кубок вина и поднял его, когда Изабелла шла мимо него. Он не был пьян, но его глаза в коричневую крапинку уже налились кровью, и он смело, по-хозяйски смотрел ей вслед. Было ясно без слов, что пройдет совсем немного времени, он отделается от друзей и последует за ней.

— За Изабеллу Прекрасную! — провозгласил он, поднимая кубок в честь ее красоты. И это были последние слова, которые она от него слышала.

Покрывало было аккуратно откинуто с постели, и две ее дамы, позевывая, ждали, чтобы раздеть свою королеву. Из Залы доносился веселый смех ее любовника и его друзей.

Изабелла едва успела сделать несколько шагов по опочивальне, дверь в Залу еще была открыта, как она услышала иной звук, который перекрывал и заглушал их оживленные голоса. Это был стук тяжелых шагов и звон металла, а затем треск ломающегося дерева. Грохот слышался на другом конце Залы. Когда Изабелла обернулась, она увидела, что Дракон старается удержать на месте болт — он прижался к двери всем телом, — пока топор не прорубил дубовую дверь и не пригвоздил Дракона к разбитым дверным створкам.

Изабелла в страхе схватилась за горло. Она услышала, как кричат ее придворные дамы.

Дверь растворилась, и прихожая заполнилась вооруженными людьми. Среди них были Вильям Монтегю и ее сын.

— Взять убийцу отца! — приказал король. — Он слишком долго стоял у меня на пути!

Терпингтон и Невилль попытались защитить своего друга, но у них не было времени даже вытащить мечи, их уложили насмерть среди рассыпанных шахматных фигурок. Изабелла увидела Мортимера. Он стоял спиной к ней и швырнул металлический кубок прямо в лицо нападающему. Потом вытащил кинжал из ножен и вонзил его в горло второго нападающего. Но у него не было другого оружия, и не успел он вытащить кинжал из горла своей жертвы, как полдюжины солдат накинулись на него. Когда Деверилл пытался протестовать и заявил, что все делалось в Корфе с ведома королевы, Нед подошел к нему и утихомирил ударом по лицу.

— Свяжите их и отвезите в Лондон! — распорядился он.

Изабелла старалась заглушить свои крики, и они перешли в рыдания в ее сжавшемся горле.

— Сын мой дорогой, пожалей Роджера Мортимера! — услышала она свой голос. Она повторяла вновь и вновь, но Нед, всегда бывший воспитанным и почтительным сыном, просто начал торопить своих людей. Среди них были связанные Мортимер и Деверилл.

Изабелла испытала сейчас такой же сильный шок, как тогда, когда услышала, что люди называют ее Волчицей. Она поняла, что власть, которой они с Мортимером употребляли во зло слишком долго, внезапно была отобрана у них и перешла к молодому королю, которому принадлежала по праву!

Разбитая дверь косо висела на поломанных петлях, и к ней все еще оставалось пригвожденным тело Дракона. Когда королева бросилась за ними, она чуть не упала, поскользнувшись в луже его крови. Она все же кое-как сумела добраться вниз по крутой и темной лестнице и выбежала в темную, но не очень холодную октябрьскую ночь. Она забыла о достоинстве женщины и королевы, и не могла думать ни о чем ином, как только о том, чтобы попытаться спасти любовника, которого у нее отнимали. Изабелла побежала через пустынный двор замка к группе колышущихся у ворот факелов. Грумы подводили лошадей, и мужчины из свиты короля усаживались в седла.

— Сын мой, сын мой, помилуй Мортимера! — задыхаясь, рыдала Изабелла, мчась по дороге к ним.

Никто на королеву не обратил внимания. Стук копыт, выкрики приказов и скрип лебедки подъемного моста поглотили ее жуткие крики. Они повисли в воздухе, как слабые полоски тумана, которые, наверно, повисли в лугах Беркли в ту ночь, когда ее супруг молил о пощаде. И его мольбы тогда неслись в воздухе грустным и слабым эхом. На мгновение Изабелла увидела Неда — стройного и высокого, как и его убитый отец. Он сидел на Дорогом Друге среди всадников, которые проезжали по узкому мосту. Ей почудилось, что она заметила благородные зеленые с золотом одежды Мортимера. Но прежде чем она успела добежать до них, мост начал медленно подниматься. Он был черным и мрачным в неясном свете фонарей. Потом с ужасным лязгом железных засовов начала опускаться решетка. Крепость отделяла ее от мира любви, авантюр, и от жизни на воле. Никакие мольбы не заставят страшные решетки вновь подняться!

Она увидела, как коннетабль замка возвращался во двор.

— Позови людей и замуруй проход, Дживен, — приказал он светловолосому капитану охраны. Все четверо медленно приблизились к стене, недалеко от того места, где стояла королева. Один из охранников поднял фонарь повыше и, к своему изумлению, Изабелла увидела открытый ход вниз. Капитан держал фонарь, пока его люди опускали на место тяжелую каменную плиту, которая скрывала подземный ход.