Ему была нужна пивоварня. Было нужно одобрение отца. А еще — чтобы все Бомонты узнали, кто он. Зеб Ричардс, игнорировать которого нельзя.

Кто-кто, а Кейси его не игнорировала. Она то и дело смотрела на него, и сейчас — второй раз за вечер — словно видела в нем то, чего он не хотел ей показывать. По крайней мере, Зебу так казалось.

Господи, зачем он вообще задал этот вопрос?

— Я говорила серьезно. Для меня разницы нет.

Как же он хотел это услышать. Это была его маленькая победа. Значит, глядя на него, она видит просто директора, а не черного директора. Или — вкрадчиво нашептывал внутренний голос — она видит в нем кого-то еще…

Но он не признается в этой маленькой победе. В конце концов, Кейси могла слукавить, чтобы угодить ему как начальнику.

— То есть тебе не важно, что моя мама последние тридцать семь лет делает стрижки в черном районе Атланты? И что я учился в колледже для черных? Что со мной не заключали сделки, потому что я хоть и не совсем черный, но и недостаточно белый?

Он не хотел говорить все это. Просто хуже оценки по цвету кожи может быть только ответ «нам все равно». Зеб знал, что люди говорят так из доброты или вежливости. Но это лишь доказательство того, что цвет имеет значение. Первое состояние он заработал для своей матери — на товарах для плетения африканских косичек. И когда люди говорят, что цвет им не важен, они как будто стирают черный цвет из его судьбы. Он не жил как типичный афроамериканец, но черный цвет — часть его жизни. И почему-то ему было важно, чтобы Кейси это поняла.

Зеб знал, что теперь овладел всем ее вниманием. Ее взгляд был устремлен в его глаза, и Зеб чувствовал напряжение в каждой своей мышце. Классическая ситуация «борись или беги». И он не убежит. Он никогда не сбегал.

— Хотите начать варить черное пиво? — просила Кейси.

— Смешная шутка. Но в ней есть доля правды.

Кейси вскинула подбородок:

— Видите, пиво для меня на первом месте.

— Неужели? — переспросил Зеб, и Кейси тяжело вздохнула.

— Вот смотрите. Когда вы пьете «Рокки топ», вам не кажется, что у него женский вкус?

— А что такое женский вкус?

Кейси посмотрела на него тяжелым взглядом. Возможно, он его заслужил, но все же.

— Зеб, я не знаю, каких слов вы от меня ждете. Разумеется, цвет вашей кожи имеет значение, потому что это вы, это ваша жизнь. Вы ничего не в силах изменить, как я не могу изменить то, что моя мама погибла в автокатастрофе, когда мне было два года. Вот откуда у меня это. — Она прижала палец к шраму на щеке. — Отец воспитывал меня как умел. Отсюда у меня любовь к пиву и бейсболу. А еще я умею менять масло в машине. Мы с вами живем так, что про нас всегда можно сказать «они не на своем месте». Но что нам от этого? Мы есть здесь и сейчас. И мы любим пиво. — Кейси улыбнулась и сделала глоток. — Пора привыкать.

Мир вокруг Зеба словно замер. Сам он не дышал. И не был уверен, что сердце в эту минуту бьется в груди. Он не слышал криков болельщиков и звуков игры на поле. Весь мир сосредоточился на ней. Только ее он видел, слышал и чувствовал. Да, черт возьми, они сидели так близко, что их колени и руки соприкасались. Но дело не только в этом.

Цвет его кожи имеет значение. Он сам имеет значение. Без условий и исключений. Для Кейси он такой, какой он есть на самом деле.

Говорил ли ему кто-либо такие слова? Говорила ли это ему собственная мать? Нет. Для всего мира всегда было важно лишь то, что он не Бомонт. Что он незаконный. Что он не белый.

Что-то вырвалось из груди — что-то такое, что сидело там так долго и крепко, что он сам перестал это замечать. Это странное чувство…

Чувство спокойствия.

Но с поля раздался громкий щелчок, и Кейси подскочила с криком: «Летит!»

Зеб машинально встал вслед за ней. Но для него все вокруг происходило словно в замедленном действии. Опасный момент на поле развивался со скоростью улитки. Он медленно вытянул руку и поймал мяч, летевший в паре сантиметров от плеча Кейси.

Боль от удара в ладонь вернула Зеба к реальности.

— Черт, — прошипел он, тряся рукой под оглушительный рев и аплодисменты толпы. — Оказывается, это больно.

Кейси смотрела на него широко раскрытыми глазами. Зеб же смотрел в ее голубые глаза и испытывал чувство, названия которому не знал. Ее взгляд такой пристальный и глубокий, словно она хочет распознать его самые потаенные мысли. Вот только он не хотел, чтобы она это сделала.

— Вы поймали мяч голой рукой, — сказала Кейси после долгой паузы.

И прежде чем Зеб успел что-либо ответить, Кейси неспешно взяла мяч из его краснеющей ладони. А затем осторожно — осторожно чуть ли не до боли! — провела по ней кончиком пальца.

— Очень болит?

Прежнее неведомое безымянное чувство сменилось другим, название которому Зеб прекрасно знал.

Страсть.

— Не особо, — ответил он, заметив, как дрогнул его собственный голос. Он знал, что обманывал Кейси. Ладонь болела жутко. Но ради того, чтобы Кейси продолжала его трогать, он был готов поймать еще сотню таких мячей.

Но самое невероятное произошло потом, когда она вдруг прижала его ладонь к своим губам и поцеловала.

— Можем пойти попросить лед или…

Как грешно прозвучало это «или».

— Как скажешь, — ответил Зеб и сам не заметил, как другой ладонью обхватил щеку Кейси. — Решай ты.

Он имел в виду не лед. И не пиво. И ничего, что хоть как-то связано с бейсболом. Он провел большим пальцем по щеке Кейси, и она закрыла глаза. На секунду Зеб испугался, что зашел слишком далеко. Что он неверно расшифровал ее сигнал, и сейчас Кейси убежит со стадиона так же стремительно, как убежала из его кабинета в день их знакомства. По большому счету он это заслужил.

Но она не убегала.

— Я живу в квартале отсюда, — сказала вместо этого Кейси, и Зеб услышал, как в этот раз дрогнул ее голос. Почувствовал, как вместе с этим дрогнуло ее тело. — Если ты хочешь.

Но что он хотел? Ответ прост, как и вопрос. Он хотел ее.

Вот только с Кейси Джонсон ничего не бывает просто. Все усложнилось, когда она прижала его ладонь сильнее к своей щеке. Впервые за долгое время Зеб потерял дар речи. Он всегда знал, что сказать женщине. Его детство прошло в парикмахерской. Это стало прекрасным уроком о том, чего хотят женщины и что им нужно. Однажды одна из любовниц назвала его хитрецом. И он действительно был хитер. Хитрый и холодный. Далекий и сдержанный.

Только сейчас Зеб Ричардс был совсем другим. Все, что он чувствовал, — это жар своего тела и тела Кейси.

— Мне нужно успокоиться, — сказал он, понимая, что вся его хитрость в отношении с женщинами временно испарилась. Иначе он никогда не сказал бы этих слов.

Но в то мгновение он не мог сказать ничего другого. Он чувствовал жар в коже, в венах и особенно ниже живота. Все в нем было горячим и твердым. И при всем сексуальном опыте сейчас это чувство казалось абсолютно неведомым и новым. Потому что Кейси видела его таким, каким до нее не видел никто.

Зеб не знал, что будет дальше. Даже если она приглашает его к себе, только чтобы приложить лед, — это уже много. Но все же он рассчитывал на большее.

Глава 8

Неужели это действительно происходит? Кейси зовет его к себе в квартиру? Судя по всему, да.

Вот она держит его за здоровую руку и уводит со стадиона. Не может же быть, что от боли Зеб упал в обморок и это лишь его бессознательный бред.

Но это безумие. Абсолютное безумие. Не может она, держа за руку, вести Зеба к себе в квартиру. Но главный вопрос — что она планирует там делать.

А Кейси планировала сразу же за дверью снять с него эту футболку, прижаться к его мускулистому телу и…

Пальцы Зеба крепче сдавили ее руку, и он притянул ее на шаг к себе. Кейси не знала, что он настолько горяч. Его тело источало такой жар, что, казалось, было покрыто дымкой миража, как асфальт под палящим солнцем.

Кейси сглотнула и попыталась вспомнить, делала ли она в жизни что-то более безумное. Прийти на пивоварню и попросить работу — это довольно смело. Плюс — легкий флирт с новым сотрудником, которого, впрочем, тут же перевели в Сиэтл, и их пути больше не пересекались. Но все это скорее забавно, чем безумно.

И ни в какое сравнение не идет с тем, что генеральный директор пивоварни «Бомонт» сейчас направлялся к ней домой. Кейси не знала, в какой момент что-то изменилось. Они сидели на стадионе, общались… Ладно, немного флиртовали. Да, они флиртовали. Но это казалось чем-то таким невинным.

Потом она рассказала о смерти матери в аварии, он поймал мяч, и теперь она ведет своего босса к себе.

Да как он вообще поймал этот мяч без перчатки?

Хотя все не совсем так. Она не вела к себе хладнокровного директора в костюме, созвавшего пресс-конференцию и объявившего себя Бомонтом. Как бы ни был очарователен новый владелец пивоварни, сейчас она вела за руку кого-то другого.

Она держала за руку Зеба. Сына парикмахерши, который любит бейсбол и…

И смотрит на нее не так, как друзья-приятели.

Видимо, об этом ей придется пожалеть. Но сейчас Кейси было плевать. Потому что Зеб смотрел ей в глаза, и она чувствовала себя такой красивой, желанной и как никогда женственной. Даже если это ненадолго, это то, чего ей так давно хотелось.

Они дошли до дома, и Кейси вызвала лифт. Даже просто стоя рядом с ним, она испытывала ни с чем не сравнимые чувства. Кейси мало что понимала во всем этом. Сидеть на стадионе со стаканом пива — это другое дело. Там можно общаться, болтать, флиртовать — в общем, быть собой. Но быть красивой, желанной женщиной…