Мэри Патни - Истинная леди

 ***

 Рендалл медленно приходил в себя. Мыслей в голове бродило немного, пожалуй, всего парочка: он, похоже, перепил, а правая нога болит, но острой боли больше нет. Его внутренние часы подсказали, что сейчас где-то четыре утра, а значит, сна на сегодня достаточно. Однако никакого желания шевелиться не возникало. С чего бы, когда слева к тебе прижимается такое теплое мягкое женское тело.

 Тот факт, что Джулия не легла спать на полу, вселял надежду на дальнейшее развитие их отношений. Она так чудесно устроилась под его рукой, а своей обвивала его за талию. Ему вдруг стало интересно, кто же из них первым придвинулся ночью. Вероятно, оба, пока не встретились на середине кровати.

 Проникающего в окно лунного света оказалось достаточно, чтобы осветить её лицо. Она спала, как ангел – темные волосы мягко обволакивали её закрытые рубашкой плечи. Он ощутил наплыв эмоций. Благоговение. Благодарность. Нежность.

 Ни один из них не почувствует себя состоящим в законном браке, пока не пройдет церемония в Эдинбурге. И все же сейчас их объединяет не только одна постель. А и частичка прожитой совместно жизни.

 Его поразило ещё одно внезапно пробудившееся чувство, чисто физическое. Мысленно возвращаясь назад, Рендалл понял, что практически не испытывал вожделения с того самого момента, как его ранило при Альбуэре. Он был подавлен и духовно, и физически. И вот теперь черная туча, поглотившая его жизнь, наконец начала рассеиваться.

 Очень нежно Рендалл погладил Джулию по спине. Он хотел её с их первой встречи. Это желание укоренилось и в его мыслях, и в чувствах. Сейчас же оно переросло в беззастенчивую страсть. Да, желание значительно осложнит им жизнь. И тем не менее сожаления он не испытывал.

 Ни малейшего сожаления.

 ***

 Джулия просыпалась очень неторопливо, чувствуя покой и... безопасность. Она неспешно плыла в дымке полного довольства, пока не осознала, что прижимается к Рендаллу, её голова покоится на его плече, а его рука обвилась вокруг неё.

 Она дернулась, желая отодвинуться, но тут же услышала его глубокий голос:

 – Убегать вовсе ни к чему. Если я и позабыл о своём обещании не прикасаться к вам, сейчас я не в том состоянии, чтобы нападать на вас. – Он повернул голову, лежащую на подушке, и их взгляды встретились. – Или вам настолько противно находиться в моих объятиях?

 – На самом деле – нет, – она снова расслабилась. – Мне почему-то нравится прижиматься к вам таким прохладным утром.

 – Которых в Шотландии в изобилии.

 – Хартли в этом ничуть не уступает. – Да и её собственная кровать гораздо менее удобна. её кошка старалась изо всех своих силенок привнести тепло, но толку от Усишки было мало.

 – Думаю, вот одна из главных причин, почему люди женятся, – задумчиво промолвил Рендалл. – Ради прикосновений. Ради тепла и близости. Страсть, конечно, – хорошо, но она слишком быстротечна. Ласково касаться друг друга можно намного чаще.

 Джулия удивленно приподняла голову, чтобы всмотреться в его лицо.

 – Я и не знала, что вы романтик.

 Рендалл рассмеялся.

 – О нет, я не романтик. Такая близость больше напоминает удовольствие невинных животных, – котят и щенков, например, – сворачивающихся рядышком.

 Бранфорд никогда не дотрагивался до неё, имея в виду такого рода удовольствие. Причинить боль – вот в чем заключался его главный интерес. Испуганная воспоминанием, Джулия поторопилась отвлечься:

 – Кто-то из ваших любовниц привил вам вкус к таким детским радостям?

 – Думаю, моя мать, – задумчиво ответил Рендалл. – Она всегда любила обнимать дорогих ей людей. Раньше я не понимал этого, но вы мне чем-то её напоминаете. Не внешностью, нет, и не характером, а душевной теплотой, которая имелась у неё в избытке и есть у вас.

 От своих пациентов Джулия знала, что во многих браках, даже довольно длительных, практически отсутствует физическая близость. Если Рендалла вполне устроит по-матерински ласковая женщина, а не страстная жена, то они смогут очень хорошо ладить друг с другом.

 – Моя мама также любила обниматься. Черта, совсем не характерная для герцогини. – Может, именно поэтому Джулия до сих пор и сама любила такие теплые нетребовательные объятия. Многие годы ей не хватало этих прикосновений. – Я бы с радостью пролежала так всю следующую неделю.

 – Я тоже, – с сожалением отозвался Рендалл, – но встать все же придется, чтобы продолжить наш путь.

 – Экипажа не будет вплоть до завтрашнего утра, – она поглубже зарылась под его руку, – так что смиритесь с целым днем еды и сна.

 Он рассмеялся, рокот в его груди напомнил ей урчание её мурлыкающей кошки.

 – Вижу, меня перехитрили. Ну что ж, сегодня день отдыха. Здесь мы в достаточной безопасности, по крайней мере, мне так кажется.

 Снова засыпая, прижавшись к Рендаллу, Джулия решила, что если тот имел в виду именно такой брак, то ей он очень нравится.

Джулия смотрела в окно экипажа, когда они с Рендаллом покидали двор гостиницы «Королевский герб» и сворачивали на север в сторону Эдинбурга.

 – После стольких спокойных лет в Хартли сейчас у меня такое ощущение, будто я постоянно нахожусь в движении. А ведь с момента моего похищения прошло каких-то трое суток.

 – Зато каких насыщенных, – напомнил ей Рендалл. – И все же вчерашний день прошел спокойно.

 И даже счастливо, сказала бы она. Пока Рендалл вполне соответствовал определению совсем нетребовательного мужа – проспав большую часть дня, он просыпался всего пару раз, жадно набрасывался на пищу и вновь впадал в дремоту. Его тело вело себя столь же мудро – вчера Джулия проверила повязку на бедре и убедилась, что прооперированная рана на полпути к выздоровлению.

 – А вы замечательный пациент, – заметила Джулия. – Утром вы выглядели настолько здоровым и крепким, что вам практически не понадобилась старая погнутая трость, предоставленная миссис Фергюсон. Эдак я возгоржусь и заявлю, будто я – искусный лекарь.

 Рендалл рассмеялся.

 – Так и есть. Меня кромсали опытнейшие специалисты, но вы ничуть им не уступаете, да к тому же намного симпатичнее.

 Она отвела взгляд, непривыкшая к комплиментам.

 – Красивая ложь, майор.

 – Истинная правда, леди Джулия. Вы так долго старались быть незаметной, что и сами забыли, насколько вы привлекательная женщина.

 Джулия не отрывала взгляда от великолепных шотландских холмов, разрываясь между удовольствием от того, что он считает её привлекательной, и невероятным смущением.

 Его теплая рука завладела её.

 – Вы действительно прекрасны, Джулия, – тихо проговорил Рендалл. – Когда-то, ещё до замужества, вы, должно быть, и сами сознавали это, и, конечно же, наслаждались, являясь предметом восхищения. И это нормально. Но теперь, хотя у вас и была веская причина забыть об этом за годы, прошедшие вдали от общества, возвращаясь к прежней жизни, вы должны вспомнить, кто вы есть на самом деле. В том числе и то, что вы красивы.

 Она недоверчиво улыбнулась.

 – Это трудно принять. Позвольте для начала мне свыкнуться с мыслью, что я выгляжу вполне сносно.

 – Хорошо, миледи, – голос Рендалла потеплел от еле сдерживаемого веселья. – Сегодня вы выглядите весьма сносно. У вас очень сносные черты лица. Прошу вас, снимите-ка свой капор, чтобы я смог восхититься вашими достаточно сносными каштановыми волосами.

 Джулия рассмеялась и наконец-то взглянула на него, одновременно снимая свой капор. Если она когда-то и находила его строгие точеные черты лица устрашающими, то это время давно прошло.

 – Поверить не могу, какой вы, оказывается, милый человек, майор. При нашей первой встрече вас, казалось, все раздражало.

 – Вы правы, быть милым – совсем не в моём характере, – торжественно заявил Рендалл. – Но ради вас я попытаюсь никогда больше не возвращаться к своему обычному угрюмому состоянию.

 Хотя он и выглядел серьезным, его глаза светились юмором. Всегдашняя глубоко спрятанная боль больше не омрачала его лицо.

 – Всё то время, что мы знакомы, осколки шрапнели постоянно изводили вас своим непроизвольным движением. Именно этим и объясняется большая часть вашей угрюмости.

 Он вздохнул.

 – Остается надеяться, что вам удалось избавить меня от последних подвижных кусков. Нога хоть и ноет, но впервые за весь год я не испытываю острой боли.

 – Мои ножи всегда к вашим услугам, как только потребуется ещё раз избавить вас от плохого настроения.

 Рендалл приподнял брови.

 – Это обещание или угроза?

 – Угроза, – сладко пропела Джулия.

 – Приму к сведению. – Он задумался. – Думаю, помогло и то, что, как только я перестал сопротивляться своему влечению к вам, сразу же расслабился. Долгие годы моя жизнь состояла лишь из боли и войны. Но с вами я могу представить будущее, где ничего этого нет.

 – Вряд ли найдется что-нибудь более далекое от войны, чем жизнь деревенской повитухи, – согласилась Джулия, начиная лучше понимать, почему его так тянет к ней. – Теперь, когда прошлая жизнь каждого из нас осталась позади, что ждет нас впереди? Я не из тех отважных женщин, что следуют за барабаном, и меня волнует вопрос, где же мы будем жить? Вы говорили, у вас имеется небольшое поместье?

 – После матери я унаследовал Роскомб. Это недалеко от Сиренчестера.[26] Я жил там, будучи ребенком. Пусть оно не такое большое, как то, в котором вы выросли, думаю, вам все же понравится это место. – Он усмехнулся. – С нетерпением жду того времени, когда буду неспешно прогуливаться по своему собственному поместью и изучать, как разводить овец и выращивать зерновые. Возможно, я даже полюблю охоту. Представьте меня со сворой гончих, бакенбардами и красным лицом.